Джозеф Димона - Последний - на Арлингтонском кладбище
В коридоре не было никого, и Уильямс зашел в комнату. В дополнение к снимкам НФЛ на комоде стояла фотография четвертьзащитника, отбивающего мяч. Спортсмены на ней были в школьном или студенческом возрасте. Видимо, Горджо, как и Лоуэлл, участвовал в футбольных матчах. Уильямс долго разглядывал эту фотографию.
Он направился в угол комнаты к письменному столу, и тут совершенно неожиданно раздался звонок.
Парни взбежали наверх и ворвались в комнату.
— Что тут такое, черт возьми? — спросил Пауэрс. Но Уильямс, присев у стены, разглядывал глазок электрической сигнализации.
Звонок не умолкал.
— Видимо, Горджо нужна секретность, — сказал Уильямс стоящим в дверях. — Кто знает, как отключить сигнализацию?
— Мы даже не знали, что у него есть сигнализация. Я ни разу не слышал этого звонка.
Уильямс обнаружил провод, идущий вдоль плинтуса за стол к выключателю, судя по всему, установленному недавно. На полу еще валялись крошки краски и штукатурки.
Он повернул выключатель, и звонок прекратился.
Для чего эта сигнализация у стола? Уильямс сказал парням:
— Все в порядке, тревога окончена.
Но они не уходили.
— Послушайте, мистер, если он установил сигнализацию, значит, там есть что-то, чего вам не следует видеть.
— Что же? — спросил Уильямс. На столе и в ящиках были только письма и счета, ничего изобличающего, не было даже списка краж Болтона, несмотря на договоренность.
Парни переглянулись.
— Что ему скрывать? — сказал Пауэрс. — Разве фамилии дезертиров на тот случай, если канадская полиция передумает и возьмется за нас.
— Все равно, зачем ставить сигнализацию? — спросил другой.
Все спустились вниз, и тут появился Майк Горджо. Это был коренастый, кудрявый, обаятельный парень.
— Черт, — сказал он, потирая руки, — никак не привыкну к этому холоду. — Заметив Уильямса, он умолк. — Вы Джордж Уильямс, да?
— Да.
— Ну, будьте как дома. Эй, Ларри, — сказал он одному из парней, — поднимись ко мне, достань припрятанную бутылку шотландского. Она в чемодане под кроватью.
— Я не смогу пройти мимо сигнализации, — сказал Ларри.
Горджо рассмеялся.
— Тьфу ты, я и забыл. Слушай, глазок всего в футе от пола, перешагни.
И плюхнулся в кресло.
— Похоже, от нее будет больше неудобства, чем толку.
— Когда ты установил ее? — спросил Уильямс. — Ребята не знали о ней.
— Ну, — сказал Майк, — узнав, что по соседству со мной вздумал ночевать представитель министерства юстиции, я приобрел комплект сигнализации и вчера вечером установил сам. Видите ли, до того, как попасть в военные преступники, я был электриком.
Уильямс улыбнулся.
— Что ж, я привел ее в действие, так что ты был прав.
— Еще бы, черт побери, меня это не удивляет. Вы здесь по делу об убийстве, значит, должны осмотреть все. Пистолет под подушкой не нашли?
— По правде говоря, — с улыбкой сказал Уильямс, — меня больше интересовали футбольные фотографии.
— Еще бы, не сомневаюсь, — ответил Майк. — И все же, мистер Уильямс, открою вам один секрет. Эту штуку я ставил не для вас. Для себя! Меня уже трижды грабили в этом гнусном городе. Теперь я обзавелся сигнализацией, держу под подушкой пистолет, и если еще кто сунется к старине Майку, то будет продырявлен.
— Ты хранишь деньги в комнате?
— Ох уж эти служащие министерства юстиции, — усмехнулся Горджо. — Вы не знаете принцип грабежа? У тебя в руках человек — у тебя в руках деньги. Ты ведешь его к деньгам за нос. Проклятие, двое бандюг сцапали меня сонным и забрали все до цента… все, что я скопил за пять лет. Да еще сломали два ребра. — Он засмеялся. — Надо же. Расставил ловушку бандюгам, а в нее угодил бешеный пес из министерства юстиции. Ладно, черт возьми, я знаю одно. Эта штука установлена не зря!
Ларри спустился с бутылкой шотландского, и Майк налил всем.
— Когда собираетесь к Уару? — спросил он.
— Я уже видел его, — сказал Уильямс. — И узнал новую фамилию Болтона.
Майк почтительно взглянул на него.
— Молодчина вы, Уильямс. Вот уж не думал, что Робер расколется. Он рассказывал мне душещипательную историю, как Болтон спас его отпрыска.
Все допили, и Уильямс спросил Горджо, могут ли они поговорить наедине. Парни охотно оставили Майка с беспокойным гостем из министерства юстиции.
Уильямс подождал, пока они выйдут, и поставил свой стакан на кофейный столик.
— Когда Карл Ричардсон войдет в эту дверь, Майк?
4
Во взгляде Горджо ничего не отразилось.
— Какой Карл Ричардсон? Никакого Ричардсона я не знаю.
— Думаю, что знаешь, Майк. Думаю, что ты был с ним во Вьетнаме. Потому что мне известно кое-что, чего Аллен Лоуэлл не знал три года. Настоящее имя Майка Горджо — Джо Маркони.
Молчание, потом Горджо сказал:
— Видимо, сигнализация навела вас на мысль…
— Ты допустил небольшую оплошность, Майк, и притом дважды. У тебя на комоде стоит фотография футболиста. Она очень заинтересовала меня, потому что эту же самую фотографию я видел в твоем школьном ежегоднике.
— Что?
— Поэтому я знаю, кто ты на самом деле. И знаю, что олимпийцы внедрили тебя в группу дезертиров, чтобы ты мог тайно использовать их и вербовать новых. А приманкой для них был некто, уже работающий для СДО в Штатах, потому что он ненавидит войну и все связанное с ней, — это не кто иной, как твой друг по школе и «зеленым беретам» Аллен Лоуэлл.
— Я не слышал ни о каком Аллене Лоуэлле! — сказал Горджо.
— Тебе нужен был человек, прошедший школу у олимпийцев. Он намного облегчил твою работу. Ты с ним списался под своим новым именем и заключил кое-какую сделку. Предметом сделки был его брат, так, Майк? Ты втянул его в эту историю? Дело в том, что мне не дает покоя одна деталь. Человек, донесший о Колдуэлле и Томми Шовайса, звонил из Торонто!
Горджо ничего не ответил, и Уильямс продолжал. Он сказал, что после смерти брата Лоуэлл попался на крючок. И выполнял любые задания для дезертиров, а на самом деле для олимпийцев.
— Но ты знал, что, если он приедет сюда поговорить с Майком Горджо, твоей заочной сделке конец. Поэтому ты писал ему от имени Горджо, держал его на расстоянии, а когда он приезжал, тебя не оказывалось в Торонто.
Ответом было лишь молчание и недоуменный взгляд.
— Итак, ты много лет заставлял Аллена Лоуэлла делать в Штатах всевозможную грязную работу якобы для дезертиров. Он устанавливал электронные микрофоны в кабинетах, крал досье, подслушивал телефонные разговоры и слал тебе обличающие сведения, девяносто девять процентов их ты передавал олимпийцам для шантажа и давления на либеральных политических деятелей и газетчиков, а один процент — дезертирам. Прекрасно, Майк. Поздравляю тебя.
Горджо поглядел на него, как на помешанного.
— Уильямс, вы меня с кем-то спутали. Я вовсе не Джо Маркони. Этой фотографии не было в стойбенвиллском ежегоднике… — Он прикусил язык.
— Стойбенвилл? Откуда ты знаешь, что я имел в виду стойбенвиллский ежегодник?
— Гад ты, Уильямс!
— Может быть, — спокойно ответил Уильямс, — но я не дурак, Майк. Ты до сих пор не знаешь, что Лоуэлл появился здесь год назад, потому что внезапно столкнулся с Карлом Ричардсоном. Считалось, что Ричардсон погиб во Вьетнаме, но столько лет спустя оказалось, что он жив и все еще следит за ним. Может, за ним все эти годы следили и олимпийцы? У Лоуэлла возникли подозрения, он приехал в Торонто, чтобы выяснить, кто ты такой, а тебя, естественно, не было. На этот раз он пошел прямо к тебе в твою комнату. У тебя хватило ума скрыться, но ты забыл кое-что. Он увидел ту фотографию, Майк.
Глаза у Горджо блеснули, и Уильямс понял, что попал в точку. Если так, то единственно возможный ответ на загадку шестерых в списке был наконец ясен.
Только бы он не ошибся в расчетах… и Ричардсон подтвердил бы это.
Майк придвинулся вплотную к Уильямсу и зашептал:
— Прощайся с жизнью, Уильямс. Пистолет не под подушкой. — Он вытащил оружие из-за пояса. — Ричардсон будет здесь с минуты на минуту. Сигнализация установлена для него. Я предоставлю ему играть роль хозяина. Может, допьем то, что осталось?
— Прекрасное предложение, — сказал Уильямс, — но несвоевременное. Мне нужно идти.
Он открыл шкаф и надел пальто. Майк сперва опешил, потом шагнул к нему.
— Ты никуда не пойдешь!
Уильямс улыбнулся, открыл дверь и вышел. Он понимал, что Горджо не посмеет выстрелить, побоится полиции. Эту грязную работу должен был выполнить Карл Ричардсон, а не подсаженный к дезертирам олимпиец.
«Пежо» стоял примерно в ста футах. На полпути к нему Уильямс обернулся и увидел, что Горджо стоит в дверях, колеблясь, рискнуть или нет, а расстояние между ними все увеличивалось. Потом Горджо принял ошибочное решение. Он вскинул пистолет и нажал спуск. Выстрел гулко прогремел на тихой улице, но Уильямс резко пригнулся и забежал за стоящие машины. Отперев «пежо», он завел мотор. Горджо бежал по тротуару к нему. Колеса машины забуксовали в снегу, и Уильямс не мог тронуться с места. Горджо поднял на бегу пистолет, поскользнулся и растянулся во весь рост.
