Маргарет Трумен - Убийство в Верховном суде
— Миссис Коновер, я не уверена, что этот разговор уместен.
— Пожалуйста, выслушайте меня. Обстоятельства складываются не в мою пользу… Я начинаю опасаться за свою жизнь…
— Еще раз повторяю: я считаю…
— Мисс Роулс, в кабинете мужа лежит досье, в котором собраны сведения обо мне и нашем браке. Я теряю терпение, просто не знаю, что делать… Это досье, ну, оно может содержать данные… касающиеся меня лично, которые могут мне очень повредить. Боюсь, что за годы супружества я не всегда была достаточно осмотрительна… Мисс Роулс, мне крайне необходимо это досье.
— Миссис Коновер, миссис Коновер, я не могу…
— Пожалуйста. Умоляю вас. Я все прекрасно понимаю, но постарайтесь же понять и меня. Я говорю с вами не как со служащей суда. Я обращаюсь к вам как к женщине…
— Миссис Коновер, я безмерно вам сочувствую, но этот вопрос не должен даже и обсуждаться. Я представления не имею, о каком досье вы говорите, и ничего не хочу об этом знать. Я обычная служащая. Я работаю в Верховном суде, и это налагает на меня особые обязательства, как вы понимаете. Я не могу изменить им ни при каких обстоятельствах, независимо от личных симпатий или антипатий. (Последнее как раз к вам, дорогая, и относится, добавила она мысленно.)
Сесили прекратила наступление столь же внезапно, как и начала:
— Ну, хорошо. Вы обещаете мне забыть об этом звонке, мисс Роулс?
— Можете быть спокойны. Его просто не было.
— Спасибо.
Лори услышала слабый звук опущенной на рычаг трубки, медленно положила свою и, наклонившись вперед, впилась глазами в красную папку с документами, лежащую перед ней на столе. Открыв папку, она в который уже раз окинула взглядом толстую кипу бумаг внутри. В самом верху красовалась фотография Сесили Коновер, направляющейся в мотель под руку с Кларенсом Сазерлендом.
Карл подкатил «кадиллак» к самому входу в здание Верховного суда. Похоже, что его пассажир, судья Коновер, проспал всю дорогу.
Карл вышел из машины и открыл заднюю дверцу. Коновер не двигался.
— Судья Коновер, — позвал Карл. Ответа не было. Он заглянул внутрь, мягко тронул судью за плечо и только тут заметил, что лицо Коновера как-то странно искажено, а из неестественно приоткрытого рта под странным углом высовывается кончик языка. Карл отступил назад, и в тот же миг судья тяжело повалился в сторону открытой двери. Его голова ударилась о бордюр, а красный шерстяной шарф медленно погрузился в стоячую воду придорожной канавы.
«Sic transit gloria mundi»,[9] — сказал бы Коновер, если бы мог что-либо сказать в эту минуту.
Глава 27
Минут двадцать спустя один из следователей, работающих с делом Сазерленда, вошел в кабинет Мартина Теллера:
— Ты слышал, Марти?
— О чем?
— С судьей Темплом Коновером случился удар прямо перед зданием Верховного суда.
— Я только что был у него дома… Мертв?
— Нет, но близок к тому. В коме.
— Куда его отвезли?
— В больницу Конгресса на Массачусетс-авеню.
— Пусть один из твоих сотрудников постоянно следит через справочную больницы за его состоянием.
Спустя какое-то время четыре следователя, работающих вместе с Теллером, собрались в его кабинете. На столе перед ними стояли три чашки кофе, одна — чая и чашка с куриным бульоном. Собравшиеся решили проанализировать дело Сазерленда с самого начала, причем каждый из присутствующих должен был добавить то новое, что удалось собрать в его зоне наблюдения. Собрать удалось не много, и Теллер это знал. Он сидел, положив ноги на стол и стараясь размять затекшие пальцы в правом ботинке: стелька в нем отклеилась и слегка загнулась.
— Извините, — сказал он, снял ботинок и, пальцами разгладив стельку, быстро всунул ногу обратно. — Так-то лучше, — вздохнул он. — О’кей, займемся-ка сообщениями службы внешнего наблюдения.
Один из детективов поднял пухлую пачку бумаг и передал часть их другим:
— Я занимался судьей Поулсоном.
— Давай начинай, — скомандовал Теллер. — Всем слушать внимательно! Если учуете что-то важное, дайте знать.
Детектив быстро прочел данные об объекте наблюдения, изложенные на первой странице, потом остановился и рассмеялся.
— Что там смешного?
— Сесть на хвост председателю Верховного суда! Да тебя самого за это могут упечь.
— Давай читай, — буркнул Теллер. Он не так-то легко принял решение о двадцатичетырехчасовой слежке за тремя членами Верховного суда. Но что другое можно было придумать? А тут еще Дориан Марс подлил масла в огонь, заявив на одном из утренних совещаний:
— Слушай, Марти, мы перешли черту. Если в самый короткий срок не подцепим рыбку, всем нам, черт возьми, придется вылететь из детективов в уличный патруль.
Теллер тогда ответил:
— А что, если рыбка большая-пребольшая, Дориан?
— Не больше сети, которую мы раскинули. И уж не крепче, — отпарировал Марс.
— В море много разной рыбешки, Дориан. Я бы даже сказал, чертовски много.
Но последнее слово в том разговоре все же осталось за Марсом, любителем всякого рода красивостей и расхожих фразочек:
— Тогда кончай травить и запускай гарпун.
Наблюдение за судьей Поулсоном не много добавило к их делу. Поулсон делил время между домом и работой, изредка выступая на открытых слушаниях в Вашингтоне, однажды съездил в Вирджинию и раза три навестил Белый дом.
— Не слишком ли часто член Верховного суда заглядывает в Белый дом? — спросил Теллер.
Детектив пожал плечами:
— А почему бы и нет. В конце концов, у них одна сфера деятельности. Кому как не им там и бывать. Ты знаешь более подходящую кандидатуру?
— Ладно, что у нас есть по Чайлдсу?
Сообщения о передвижениях Моргана Чайлдса тоже мало что им добавили, да и с судьей Темплом Коновером они не далеко продвинулись. Разве что заслуживало внимания сообщение агента, заметившего, что за миссис Коновер также ведется слежка. Агент поинтересовался, не занимается ли ею кто-либо из объединенного управления полиции, но выяснилось, что нет.
— Ты не садился ей на хвост, а, Марти? — спросил один из присутствующих.
Теллер отрицательно покачал головой:
— Скорее всего, это ее собственный муж выслеживает.
— Исходя из того, что я о ней слышал, идея не так уж и плоха, — заметил кто-то, вызвав тем самым целую серию малопристойных комментариев в адрес Сесили Коновер.
— Кончили об этом, — остановил веселье Теллер. — Займемся остальными. Что нового о докторе Сазерленде?
Зачитали записи наблюдений за Честером Сазерлендом. Детектив, читавший досье, заметил:
— Этот доктор несколько раз пытался дозвониться до ЦРУ. Ухватываете? Психиатр, время от времени позванивающий этим идиотам из разведки.
Теллер нетерпеливо поскреб под мышкой и раскурил очередную гвоздичную сигару.
— Слушай, Марти, выбрось ты эту гадость.
— Потерпи, если не нравится… Давайте-ка здесь задержимся подольше. С какой это стати он так упорно добивался связи с ЦРУ?
— Может, он завязан на них? Помнишь ту темную историю пару лет назад о каких-то экспериментах с наркотиками, в которую было вовлечено ЦРУ? Тогда по делу проходило много врачей, если я верно помню. Гражданских врачей. Может, он из них?
— Проверь-ка это дело, — сказал Теллер. — Посмотри, не мелькает ли где его имя.
Покончив с сообщениями агентов, Теллер еще раз попросил вернуться к тому, что у них собрано по подозреваемым в преступлении.
Голоса звучали приглушенно, и в какой-то момент Теллер почувствовал, что сознание его отключается. Он попытался побороть себя, справиться с накатившим туманом, вонзив ногти сжатых в кулак рук в ладони. Не помогало: мысли путались. Он вспомнил почему-то последнюю оперу, которую слушал: Дж. Пуччини «Девушка с Золотого Запада». Опера ему не понравилась… Звонок от бывшей подружки, предложившей встретиться «в память прежних лет»… Это предложение он отверг… Слова к песенке «Ты мое совершенство», которые он так и не мог вспомнить и пропеть в клубе «Джулио»… Просроченные счета… Младшая дочь, которая наконец приехала домой и «все рассказала мамочке». Она собралась замуж за отца своего будущего ребенка — сразу же, как тот окончит колледж. Вот только ждать этого события нужно было еще года два. Дочь решила оставить ребенка, пожить вместе с матерью до тех пор, пока они не обвенчаются. Теллер спросил у бывшей жены имя прохвоста, и та, поколебавшись, его назвала, взяв с Теллера обещание не звонить парню и не навлекать беды. «Я видела его фото, — сказала жена. — Блондин, очень милый…» — «Восхитительно», — разозлился Теллер.
Он вернулся на землю как раз в тот момент, когда агент, делавший сообщение, произнес:
— Есть период, примерно год, когда Поулсон сидел в претензионном суде, о котором нам почти ничего не удалось узнать.
