Юрий Папоров - "Эль Гуахиро" - шахматист
— Ваш вывод? — Министр был не в настроении. Общие результаты последних событий не радовали. Они складывались в пользу противника.
— Наши действия помешали высадке агента ЦРУ с партией яиц гусеницы огневки. Задержанный Менендес может об этом и не знать. Состава его преступления нам не доказать. Подержим и выпустим, если не признается сам, но установим строгое негласное наблюдение.
— Правильно! — Министр раскрыл лежавшую у него на столе папку, в которой были бланки телеграмм. — Сейчас познакомишься. Докладывай дальше. Только вот агента-то надо было взять!
— Слишком тихоходны наши сторожевики, компаньеро министр.
— Авиация! Поздно был дан сигнал тревоги.
— Вы правы. Далее. В четыре пятнадцать утра сегодня двумя заходами на пляж Эль-Кахон провинции Гуантанамо высадились три агента. С первым заходом — один и следом еще двое. Дозор погранслужбы пытался их задержать, вступил в бой. Однако боец был убит ударом ножа в спину. Скорее всего это сделал тот, кто высадился первым и кого не зафиксировал дозор. Об этом говорят. следы. Вместе с тем боец успел уложить другого нарушителя. Ударивший ножом бойца подобрался с тыла к ефрейтору, который ушел вперед и должен был задержать третьего, открыл огонь и нанес старшему по дозору тяжелое ранение в коленный сустав. Из-за этого ефрейтор не смог вести преследование. Когда подоспела тревожная группа, на груди убитого нарушителя еще работал передатчик: ушедшим в горы необходимо было знать, убит он или ранен. Полагаю, компаньеро министр, нам следует сделать все, чтобы у противника не было больше этого преимущества. Радиосвязь бойцов погранвойск между собой и с дежурным по заставе значительно облегчила бы и усилила охрану госграницы.
Министр перевернул обложку настольного блокнота, сделал пометку.
— Конечные результаты?
— Группы преследования с собаками идут по следу. Весь район приведен в состояние повышенной готовности. Однако поиск затрудняется тем, что нарушители, идя на некотором расстоянии друг от друга, то и дело покрывают свои следы желтым составом, который сбивает с толку служебных собак. Пробы состава отправлены на исследование. Провинциальное управление рапортует о продвижении дела каждые два часа. Мы примем все необходимые меры, чтобы перекрыть им выход на трассу Гуантанамо — Баямо. В карманах убитого нарушителя — личность его пока не опознана — обнаружены документы, изготовленные в ЦРУ с безупречной точностью. В сумке, помимо боеприпасов, провианта, бытовой мелочи, найдены пять целлофановых пакетов, полных яиц гусеницы огневки. Яйца также переданы на исследование.
— Это все? — Министр пощипывал бородку — мало отрадного сообщил полковник.
— Пока да, компаньеро министр. Но, по всему видно, противник этим не ограничится.
— Мыслишь ты, Педро Родригес, хорошо, но вот действуешь пока не очень складно. Читай. — И министр, сделавший ударение на слове «пока», протянул полковнику два телеграфных бланка.
Родригес прочитал:
ДОНЕСЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ТЧК БРАУН ЗАКАНЧИВАЕТ ОПЕРАЦИЮ УСПЕШНО ЗПТ РАДУЕТСЯ ЗПТ ПОЗВОЛЯЕТ СЕБЕ РАЗВЛЕКАТЬСЯ ТЧК УСТАНОВИЛА СОВЕРШЕННО ТОЧНО УДАР НАНОСИТСЯ ОГНЕВКОЙ ПУТЕМ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ЯИЦ ЕЕ ГУСЕНИЦ ТЧК КОНЕЦ ИНКУБАЦИОННОГО ПЕРИОДА ЯИЦ ПЯТЬ ТР СЕМЬ ДНЕЙ ТЧК Р 16
Более важным сообщением была депеша от Хоты-9.
ДОНЕСЕНИЕ СОРОК ПЕРВОЕ ТЧК НАЧАЛО ТЧК ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ПУНКТЫ ВЫСАДКИ АГЕНТУРЫ НАЦЕЛЕННОЙ НАНЕСТИ УЩЕРБ ПЛАНТАЦИЯМ САХАРНОГО ТРОСТНИКА НЕ УСТАНОВЛЕННЫМ МНОЮ СПОСОБОМ ДВОЕТОЧИЕ ЛЮДИ АЛЬФЫ РАЙОН ГУАНТАНАМО ТР БАРАКОА ЗПТ ЛЮДИ БОША ЗАЛИВ 0Х0
ТР ДЕЛЬ ТР ТОРО ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК ЗПТ ОДИН ПОЛУОСТРОВ САПАТА ЗПТ ОДИН НА ПАРАШЮТЕ РАЙОН ЯГУАХАЯ ТЧК ЖДУ КОНТАКТНОЙ СВЯЗИ ЗПТ ЕСТЬ ДОКУМЕНТЫ ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ ТЧК ХОТА 9 ТЧК КОНЕЦ
Родригес закусил верхнюю губу, затем прошептал: «Кто не идет вперед, тот движется назад». Министр молчал. Он словно давал полковнику время собраться с мыслями… Родригес тряхнул головой.
— Крепко шахуют! Я тут недавно говорил, что все будет зависеть от хода противника. Он захватывает инициативу, но мы ее сведем на нет. Мы ждали! В конечном счете огневка нам большого вреда не принесет. Что же касается залива Охо-дель-Торо, то у нас есть пока единственное подтверждение высадки там столь значительной группы — перехваченная радиосвязь, запеленгованная в семь утра в районе Никеро. Скорее всего мощный передатчик находится в горах Сьерра-Маэстры. Отдел дешифровки управления радиоперехвата пытается прочесть текст. Сейчас мы немедленно свяжемся с отделом в Мансанильо и уполномоченным в Пилоне. Могу доложить вам в любое время?
Министр кивнул.
— Далее…
В кабинет вошла Дигна, и полковник замолчал. Секретарша министра передала ему записку.
— Пусть войдет!
Старший лейтенант из шифровального отдела положил, перед министром раскрытую папку.
— Вот! В самый раз! Хота-9 вышел по срочному каналу. Познакомься и продолжай. — Министр протянул бланк Родригесу.
Старший лейтенант и Дигна покинули кабинет. Полковник прочел — всего шесть строк — и передал телеграмму заместителю министра.
— Это меняет положение и расстановку сил. — И Родригес вновь, в который уже раз за последние дни, с благодарностью подумал о том, как бесстрашны бойцы невидимого фронта. — На Ар-голью — он, значит, главарь этой группы, растет парень, — у нас несколько томов досье. Мы знаем его как облупленного. Все его родственники и возможные связи нам известны и в Баямо и в Пилоне. Но Арголью скорее всего придется искать в горах. Он не решится выйти на люди.
— Это ты предполагаешь. — Министр ждал более конкретных соображений.
— Что же касается Гуинче, то о нем у нас сведений маловато, однако Рамиро Фернандес Гарсиа — вы все его хорошо помните — действительно был с ним некогда близко знаком. Хота-9 прав. О! — По лицу полковника было видно, что ему пришла удачная мысль. — В Пилоне местный приход последние годы возглавляет падре Селестино. Он не с нами, но как раз Рамиро Фернандес с детских лет знает падре, и тот всегда к нему благоволил. Полагаю, можно направить… Разрешите командировать майора Павона и Рамиро Фернандеса в Баямо и Пилон? Для связи выделить им вертолет. Задание — использовать все возможности и силы местных отделов и провести разработку группы Боша до полной ее ликвидации. Захватить живыми одного-двух диверсантов не позднее середины ноября!
— Вот это другой разговор! — Министр согласно закивал. — А что ты молчишь о парашютисте? Хитрее не придумаешь. Обошли нас!
— Где он только помещался в одноместном самолете, да в такую погоду? ЦРУ денег не жалеет. — Педро Родригес уже загорелся, обрел уверенность. — Местные крестьяне обнаружили золу, показавшуюся им странной. Да какой-то там инженер с сентраля «Араселио Иглесиас» сказал, что это, мол, они жгли упаковку из-под удобрений. Проверим и примем необходимые меры.
— Ну, что? — обратился министр к своему заместителю и генералу Карденасу. Те промолчали. — Так и решим! Действуй, полковник Родригес, и докладывай!
Уже в приемной под взглядом Дигны, которая симпатизировала ему, Педро подумал, что министр с некоей особой интонацией на этот раз произнес слово «полковник».
Церковь, внешне напоминавшая скорее большую часовню, находилась рядом с центральной городской площадью. Фасад ее, украшенный резным по камню орнаментом в стиле чурригереско, столь процветавшем в испанских колониях середины XVIII века, по обе стороны сжимали гладкие снизу и затейливые сверху звонницы. Обе створки массивной двери храма были открыты. Шла служба.
Рамиро Фернандес протиснулся к самому алтарю и встал у колонны, по которой с потолка спускалась хоругвь с изображением святых Августина, Христофора и Себастьяна. Архитектурное оформление алтаря, более чем фасад с портиком, говорило об увлечении его создателя живописным и бурным смешением готики, платереско и барокко.
Богослужение подходило к концу. Священник заметно заспешил. Рамиро почувствовал, что падре Селестино выделил его в толпе и узнал.
Прозвучало заключительное «аминь», и через минуту помещение церкви опустело. Псаломщик, ризничий и служка прибирали алтарь. Падре Селестино склонился над библией, губы что-то шептали. По его напряженной спине Рамиро видел: священник догадывался о том, что Рамиро не ушел, и боролся с желанием обернуться.
Рамиро кашлянул. Падре Селестино, худой, постаревший, быстро вскинул голову, пристально посмотрел на Рамиро. Затем водворил на место причастную чашу, оправленную в золото, подал знак следовать за ним, прошел в ризницу, предложил гостю стул. Ризничий снял с падре церковное одеяние. Черный цвет сутаны делал некогда проворного и полного жизни падре Селестино совсем стариком. Как только ризничий удалился, падре Селестино опустился в кожаное кресло с широкими подлокотниками и ножками с вычурной резьбой по красному дереву. Рядом с креслом на крюках висели кадила..
