Дёрдь Фалуш - Венгерский политический детектив
— Чего ты нервничаешь? — Лиммат смотрел на Манча сверху вниз. Теперь было особенно заметно, насколько тот ниже его ростом. Манч с трудом скрывал волнение, а Лиммат такие вещи замечал сразу.
— Они обозлятся да напустят на нас своих «гепардов». Тогда нам крышка! Конец! — пробормотал Манч.
— Лучше б тебе мессы в церкви служить, там не страшно. Ну, чего трусишь? — Лиммат дружелюбно хлопнул его по спине.
Однако и он был встревожен. Именно из-за Манча. «Крепость любой цепи зависит от ее самого слабого звена, — подумал он. — Авось остальные не перетрусили и продержатся до конца, иначе и в самом деле скверно придется».
— Хорошо еще, что сам я убежден в успехе. — Лиммат выглянул в коридор. Маарен невозмутимо стоял на часах, это успокоило Лиммата. — Если бы вел переговоры ты, они бы уже атаковали нас. По твоему голосу ясно, что ты колеблешься. А ведь как шеф тебя расписывал! Говорил, без Манча и не беритесь: если он с вами, все удастся!
— Так и сказал? — немного ободрился Манч. Лиммат, пристально посмотрев на него, кивнул.
— Да. Но теперь я сомневаюсь в его словах.
— Не сомневайся! Я уже в порядке. — Манч встал и направился к двери. — Сменю Маарена.
— О’кей! И пришли сюда Катарину.
В четыре часа семнадцать минут на столе секретарши зазвонил телефон. Лиммат ухмыльнулся. Катарина подошла ближе. Ей тоже хотелось слышать разговор.
— Говорит полковник Эберт. Вы обдумали?
— А вы? — Последовала пауза, потом Лиммат снова заговорил: — Мы должны вылететь за границу, полковник. Думаю, вы не впервые руководите такой акцией, не так ли? Значит, вам ясно: после того что произошло в институте, нам нельзя оставаться в стране!
— Ваши интересы нас не волнуют. Мы не можем принять их во внимание.
— А придется! Условия диктуют именно наши интересы! Или рассчитываете, что мы поднимем руки и промаршируем в ваши объятья, а?
— Нет. Но о загранице не может быть и речи!
— А о самолете?
Эберт помолчал, потом медленно, обдуманно ответил:
— Может.
— Отвечайте определеннее!
— Да.
— О’кей! Мы это обмозгуем. А что с деньгами?
— Даем десять миллионов. Банки уже закрыты.
— Не смешите меня, полковник! Такие деньги приносят не из банков. Для подобных случаев есть специальные резервные фонды. Тридцать миллионов франков, полковник!
— Десять.
— Не унижайтесь, полковник! Мы оба рождены не для торга.
— Десять миллионов.
— Значит, торгуетесь? Тридцать!
— Сойдемся на половине, — предложил Эберт.
— Двадцать пять. Это мое последнее слово! — чуть помолчав, сказал Лиммат.
— Предлагаю двадцать.
Новая пауза. Лиммат и Катарина переглянулись. Казалось, в эти секунды даже воздух сгустился.
— О’кей! Пусть будет двадцать, но, как я сказал, бывшими в употреблении банкнотами. Доставьте их в самолет!
— Хорошо. — Голос Эберта звучал бесстрастно. Вожак террористов не уловил в нем ни усталости, ни волнения. — А теперь о заложниках.
— Оставим пока заложников! У нас есть новое требование.
— Говорите. — Эберт держал себя в руках.
— Положите в самолет шесть военных парашютов. В днище должен быть люк, из которого можно выпрыгнуть.
И опять короткая пауза.
— Доложу начальству, — ответил Эберт. — А теперь наши условия. Обсудите их.
— Говорите, полковник, говорите! — В голосе Лиммата звучало высокомерное превосходство.
— Одновременно с прибытием автобуса вы отпускаете четырех заложников. На аэродроме прежде, чем сесть в самолет, отпускаете еще четырех. Остальных трех заберете с собой.
— Дальше! — Лиммат ничего не обещал. Он хотел выслушать все до конца.
— На аэродроме вернете документы, передадите с заложниками. Если этого не произойдет, машина не взлетит. Понятно?
— Продолжайте.
— Мы дадим вам самолет, в котором кабина герметически отделена от салона. Пилоты по внутреннему телевизору будут следить за тем, что происходит в пассажирском салоне. Поэтому не рекомендую причинять заложникам вред. Случись с ними беда, люк не откроется!
— А как с бактериями?
— Оставите в самолете с заложниками.
— Сколько дадите горючего?
— Сколько потребуется. Но повторяю: машина границу не перелетит! — голос Эберта отвердел.
— В самолете должна быть двусторонняя звуковая связь с пилотами, шесть компасов и один высотомер, — перечислил новые требования Лиммат. После упоминания о компасах Эберт понял, что он затевает, и не стал возражать.
— Значит, договорились? — спокойно заключил он.
— Еще нет, полковник, еще нет! Пока только о деньгах. Что касается остального, я посоветуюсь с товарищами и позвоню.
Через две минуты Институт радиоперехвата Центрального полицейского управления на одной из коротких волн услышал и записал на пленку следующий разговор:
— «Флора» вызывает «Джонатана»! «Флора» вызывает «Джонатана»!
— «Джонатан» слушает.
— Вероятно, придется осуществить третий вариант плана. Время и место встречи согласно договоренности.
— Понял. У вас все?
— Я кончил, «Джонатан».
— Желаю успеха, «Флора»!
Пеленгаторы продолжали шарить в эфире, но безуспешно. Через десять минут было готово заключение звуколаборатории: «Голос с позывными «Флора», говоривший по коротковолновой радиостанции, принадлежит Кирку Лиммату. «Джонатан» — кличка неизвестного, который утром звонил по телефону Масперо. Замеры показали, что один из передатчиков находится в Исследовательском институте сельского хозяйства, местонахождение другого ввиду краткости передачи установить не удалось».
— Вы считаете, что-нибудь выгорит? — спросил Бренн Эберта. Полковник успел проинформировать президента и сейчас расхаживал по тесному помещению, пытаясь преодолеть нервозность. Ясно, террористы что-то замышляют. И если им это удастся...
— Они в конце концов выскользнут у нас из рук! — Полковник рубит рукой воздух.
— Подозрительно тянут время, — качает головой Бренн.
— Явно ждут ночи, — вмешивается Трааль.
— Мне не нравится, что вы разрешили вынести бактерии из института. Если их вынесут, мы рискуем какого-нибудь цилиндра недосчитаться. А последствия... — вступил в разговор Амстел.
— Мы знаем о последствиях, — прервал его Эберт. — Лучше подумайте о том, что делать.
— В любом случае дать приказ о подготовке второго самолета, — предлагает Бренн. Эберт соглашается. Бренн подносит к губам микрофон передатчика, отдает распоряжение лейтенанту Меравилу: взять вертолет и лететь с несколькими «гепардами» на расположенный вблизи города аэродром.
Молодого лаборанта зовут Бруннен. Он невысокого роста, со спортивной фигурой. План в его голове окончательно созрел. Бруннен успокаивается, но лишь на короткое время, потом снова ощущает волнение. Подняв руку, он делает знак стоящему в дверях террористу. Рукав белого халата соскальзывает, взгляд лаборанта падает на часы. Семнадцать с минутами.
— Ну, чего тебе?
— Мне нужно выйти.
— Давай, но быстрее!
Бруннен встает. Только теперь он чувствует, как затекли все суставы. Но через несколько шагов это ощущение проходит. В секретариате он видит двух террористов, лица их закрыты, да это и не имеет значения. Он выходит в коридор. За ним шагает террорист, в руке у него пистолет. Всего лишь один пистолет.
Туалеты размещены в углу коридора. Бруннен заходит, террорист — следом за ним. На стене холодно блестит зеркало, сверкают белые плитки кафеля, фаянсовый умывальник.
— Давай быстрее! — Конвоир ростом не выше Бруннена, но плотнее, движения у него замедленные.
Бруннен одним глазом косится в зеркало, подмечает и взвешивает. Зайдя в кабину, он становится так, чтобы ему видна была на освещенной стене тень конвоира. Тот шагает взад-вперед, ожидая Бруннена. Оставшихся в зале заложников, по-видимому, сторожит его напарник.
Облегчившись, Бруннен пристально следит за тенью. Террорист делает очередной шаг влево, дойдя до стены, на мгновение поворачивается к нему спиной, и тут Бруннен прыгает. Ведь этот парень так близко — всего один шаг! Лаборант рассчитал хорошо. Доли секунды достаточно для прыжка — и вот уже пистолет ему не страшен. Железной хваткой Бруннен сжимает бандиту руки, наваливается всем телом. Тот ударяется лбом о плитку. Левым кулаком Бруннен бьет его снизу в закрытое чулком лицо, по голове, тот снова стукается о стену. Лаборант, отпустив обмякшее тело, выскакивает в коридор. Не оглядываясь по сторонам, мчится налево. Из туалета слышен душераздирающий вой.
Манч стоит на верху лестничной клетки, тут его пост. Он нервно шагает по площадке, напряженно вслушиваясь в доносящиеся снизу шорохи. С того момента, как они застряли на втором этаже института, его преследует страх. Что будет, если на них нападут «гепарды»? Эти коммандос не знают ни страха, ни пощады. Когда их бросают против террористов, им почти всегда предоставляют свободу действий.
