Сергей Сергеев - Кремль
Сахалин стонал под ударами внезапного циклона. Дорога была блокирована снежными заносами. Железнодорожное сообщение тоже остановилось. В машинах и поездах оказались отрезанными от внешнего мира сотни людей. На острове объявили режим чрезвычайной ситуации. Губернатору докладывали: если дорожные службы не освободят дорогу от снега и наледей, то через несколько часов кончится топливо и люди начнут замерзать в машинах, превращающихся в ледяные железные гробы.
Пока ситуация только ухудшалась. Мокрый снег налипал на провода, грозил в любой момент прервать связь и электроснабжение.
– Неужели ничего нельзя сделать? – пролепетала испуганная Марика.
– Лишь бы расчистили дорогу. Тогда доберемся до моего друга. У него в доме автономное электричество. Не замерзнем.
– А если не расчистят? Что мы будем делать?
– Согревать друг друга, – попробовал отшутиться Громов, хотя у него кошки на сердце скребли.
«Это плата за нашу измену Игорю, – думала Марика. – Господь не прощает предательства. И зачем мы сюда приехали!»
Машину вдруг резко закачало из стороны в сторону, словно невидимый великан хотел разломать ее скрюченное тело и впустить внутрь жесткие комья снега.
– Ой, что это? – вскрикнула Марика.
– Не хочет уходить Дедушка Мороз. Природа беснуется, – отозвался Петр.
«Он думает о том же, что и я. Жалеет о нашей измене. Господи, прости нас!»
В машине становилось все холоднее. Страх смешивался с мокрым воздухом, висящим густыми пластами.
Громов угрюмо молчал, вслушиваясь в шипящее радио, и крутил ручку настройки. Попадались в основном любительские «дикие» станции, которых на Сахалине великое множество. Люди словно пытались докричаться друг до друга через воющее пространство. На местной радиоволне надрывался знакомый с детства голос Владимира Высоцкого:
Возвращаются все,
кроме лучших друзей,
кроме самых любимых
и преданных женщин.
Возвращаются все,
кроме тех, кто нужней.
Я не верю судьбе,
а себе еще меньше...
Громов еще больше нахмурился и выключил радио. У Марики стали неметь руки.
Глава 29
Нулевой вариант
– Поживешь среди дегтя – поневоле запачкаешься, – объяснил мне Джон. – Эта бедная, старая, невинная птица ругается, как тысяча чертей, но она не понимает, что говорит. Она ругалась бы и перед Господом Богом.
Воронов неожиданно спокойно воспринял сообщение о провале операции в Томске. Ему не обязательно было отчитываться и тем более извиняться перед Моревым. Ну упустил Марику и окончательно развязал руки Ратову. Печально, конечно, но не смертельно. Пострадали его сотрудники. Какой-то «перец» их сильно избил и нанес увечья. Ничего, оклемаются. Знают, на что шли. Работа сопряжена с риском – за это им и платят. И от претензий Морева можно отбояриться. Обойдется!
Хуже было другое. Его давний конкурент Стельмах, уже возмущавшийся, что варяги лезут на чужую поляну, предпринял жесткие меры. Не стал договариваться, сглаживать углы, а послал своих людей на силовую разборку. Еще хорошо, что так обошлось. Если бы не вмешательство незнамо откуда появившегося бэтмена, дошло бы до перестрелки. Тогда считали бы не раненых, а убитых. Только выпусти джинна из бутылки. Дальше – хуже, столкновения могли бы добраться и до Москвы. Конкуренты совсем обнаглели.
В общем, печально! Судя по всему, Стельмах и ему подобные считают, что Воронов утратил былое влияние и его можно топтать. Процесс пошел!
Морев с его махинациями, вся эта история с беглой девчонкой и упрямым Ратовым – только эпизоды. Основные неприятности впереди.
«Нужно рвать с Моревым, пока не поздно, – решил Воронов. – А вот как реагировать на выходку Стельмаха? Сделать вид, что все нормально? Дескать, всякое бывает, договоримся между своими?..»
Воронов продолжал сомневаться и мучиться, когда адъютант доложил, что ему звонят из прокуратуры.
– Добрый день, – раздался в трубке молодой и, как показалось Воронову, довольно наглый голос. – Следователь по особо важным делам Карпов. Вы к нам зайдите завтра к девяти утра. Есть вопросы.
Воронов даже не успел ответить, как в трубке раздались протяжные гудки.
«Этот Карпов не сомневался, что завтра увидит меня в своем кабинете. Раз вызывает, значит, для этого имеются веские основания. А там посмотрим, можно и в камеру угодить...»
В глазах у Воронова потемнело, и он достал из шкафа бутылку дорогого коньяка. Самое время расширить сосуды. Выпив рюмку залпом, закусил шоколадной конфетой. Оценивающим взглядом посмотрел на коньяк и все же убрал его обратно – подальше от соблазна. Щеки раскраснелись. Брови угрожающе полезли вверх. Вот-вот родятся полезные мысли. Не из таких переделок выползали.
– Товарищ генерал, – вновь заглянул в кабинет удивленный адъютант. – Морев приехал.
* * *Решение созрело у Воронова в ту минуту, когда Морев входил в его кабинет. Старый как мир прием должен сработать и на этот раз.
– Не дождался новостей. Ни хороших, ни плохих. Поэтому решил сам приехать, – объяснил Морев свое неожиданное появление.
– Я как раз собирался звонить и просить о встрече, но вы опередили, – с достоинством сообщил Воронов.
– Что с Ратовым? Не удалось его переубедить? – игнорируя дипломатические ухищрения, спросил недовольный Морев.
– Ратов – десятое колесо в телеге. Я и раньше сомневался, стоит ли тратить на него время, а сейчас получил занятную информацию. Раскрывает истинную подоплеку. – Воронов говорил с убежденностью честного, искренне негодующего человека, хотя придумал версию несколько секунд назад.
– А в чем дело? – насторожился Морев.
– Ратов на содержании у Лабинского. Они специально так придумали – подрядить Ратова, чтобы он сопротивлялся предложениям «Ферросплавов». Таким образом, поставить вас в безвыходное положение и заставить присоединиться к позиции Лабинского.
«Что я и сделал», – автоматически подумал Морев.
– А тем временем Лабинский уже договорился с вице-премьером Сазоновым, что после создания корпорации они проведут дополнительную эмиссию акций и растворят долю «Ферросплавов». В этом случае вы теряете свою собственность, – с горестным видом продолжал добивать олигарха Воронов.
– Договорился с Сазоновым? Не верю. Мне Сазонов обещал, что все вопросы будут предварительно согласованы. Я свое согласие на дополнительную эмиссию не давал, – возмутился Морев.
«Сработало. Не веришь! Как бы не так. Ты уже поверил, а сейчас забудешь про Ратова», – с удовлетворением подумал Воронов.
Он хорошо знал психологию крупных дельцов. Если на горизонте появлялась тень конкурента, они теряли привычную рассудочность и были готовы заглотить любую фантазию. А если версии исходили из уст такого авторитетного источника, как Воронов, то слухи и самые смелые предположения неизменно приобретали смысл ценной информации.
Опытный и циничный профессионал, Воронов объяснял это тем, что, нажив огромные состояния далеко не праведными методами, олигархи не доверяли своим бывшим и потенциальным конкурентам и постоянно ожидали всяческих подлостей. Поэтому тревожные сведения ложились на подготовленную почву и вызывали даже облегчение. Нельзя же все время пребывать в напряжении, не получая доказательств, что волнуешься и переживаешь не зря. И как приятно убедится, что подозрения не лишены оснований: «Ага! Вот где меня хотели нагреть! Я так и знал!»
Этими настроениями манипулировали почти все информационные службы крупных корпораций. Когда не удавалось получить достоверные сведения или не хотелось тратить выделенные для их сбора средства, они, не моргнув глазом, списывали все проблемы на происки конкурентов, нередко провоцируя новые корпоративные войны.
Любой конфликт приносил доходы – требовалось все больше информации, и ее стоимость серьезно возрастала. Правда, наученные горьким опытом, олигархи постепенно стали догадываться об этих приемах. Наиболее подозрительные создавали в своих корпорациях дублирующие службы безопасности, которые присматривали друг за другом и перепроверяли поступающую информацию.
Поощрение внутренней конкуренции имело негативные стороны. Вместо того чтобы заниматься изучением внешней среды, «корпоративные разведки» больше интересовались своими соперниками и собственным выживанием, что сказывалось на качестве информации самым пагубным образом.
Воронов старался не злоупотреблять доверием заказчиков, понимая, что подобные приемы наносят вред бизнесу и в конечном итоге подрывают источник его существования. Но в данном случае деваться было некуда. Выбор переместился в узкое пространство между двумя возможными вариантами: или расписаться в собственном провале с Ратовым и его неуловимой возлюбленной, или отвлечь внимание Морева на происки конкурентов. Если реальной информации об этих происках не было, оставалось ее придумать.
