Роберт Стреттон - Час нетопыря
— Это чудовищно. Я потребую от объединенных штабов полной переделки этой кретинской системы. Ладно. Называй эти цифры.
— Думаю, — говорит Магорски, — что я должен получить некоторое удовлетворение. Поскольку вы вложили в читающее устройство программный модуль, позвольте мне, господин президент, самому нажать клавиши.
Не дожидаясь разрешения, он подходит к чемоданчику командора Мура и быстрым, ловким движением нажимает клавиши. Часы в чемоданчике фиксируют время начала операции. Левый циферблат показывает минус сто восемь секунд: таково опоздание по сравнению с первоначальным планом. Правый — начинает отсчитывать время от ноль минут ноль секунд.
XXV
На инспектирование Секретной базы № 4 у капитана фон Ризенталя ушло ровно 33 минуты.
Начальник базы уже вышел из панического состояния, в которое впал из-за допущенного им промаха, и дал адъютанту канцлера исчерпывающие объяснения. Он утверждал, что произошло недоразумение. В ближайшие дни, кажется в воскресенье, на базу предполагается доставить новые строго секретные средства связи, предназначение которых ему неизвестно. Так как генеральный инспектор пожелал сохранить дело в абсолютной тайне, начальника предупредили, что будут предприняты различные камуфлирующие действия, дабы отвлечь внимание нежелательных лиц. Незадолго перед прибытием транспорта с аппаратурой на базе должен появиться некто капитан Ламх. Отсюда и вся суматоха, за которую начальник базы приносит глубочайшие извинения. Он полагал, что неожиданное прибытие адъютанта канцлера — это как раз камуфлирующий маневр.
Куно фон Ризенталь молча выслушал объяснения начальника, ничем не показав, счел ли он их убедительными. Он велел начальнику изложить все это в собственноручном заявлении и поставить под ним свою подпись. С этой целью оба офицера отправились в контрольное помещение базы, где дежурный офицер, некто Вюльстгоф, выступил в роли свидетеля. Фон Ризенталь положил документ в карман, после чего направился осмотреть базу. В комнату начальника он вернулся как раз в тот момент, когда из дешифратора начала вылезать лента.
Генеральный инспекторат требовал немедленных объяснений, почему не поступают рапорты от майора Цопке и что происходит с вертолетом министра обороны, ибо вертолет исчез с экранов радаров, контролирующих воздушное пространство.
Начальник опять смутился и посмотрел на фон Ризенталя взглядом, в котором были перемешаны страх, бешенство и мольба. Адъютант канцлера распорядился, чтобы комендант в его присутствии направил в Генеральный инспекторат следующее объяснение:
«Майор Цопке образцово выполнил свою задачу, доставив капитана фон Ризенталя на СБ-4. Дальнейшие планы обоих офицеров неизвестны. Капитан фон Ризенталь просит уведомить контроль за воздушным пространством, чтобы вертолет был исключен из обычной контрольной процедуры».
Начальник, вытирая вспотевший лоб, так как день становился невыносимо знойным, отстучал на клавиатуре продиктованный ему текст.
Как только перфолента исчезла в отверстии шифровальной машины, из дешифратора полезла новая. Генеральный инспекторат в весьма резких выражениях указывал начальнику базы на неуместность глупых шуток. В 12 часов 31 минуту начальник доложил, что фон Ризенталь, согласно приказу, был отправлен прочь от главного въезда на базу. Каким же образом он может находиться на базе номер четыре? Генеральный инспекторат снова потребовал немедленных и четких объяснений насчет майора Цопке, который по-прежнему не передавал в установленные часы обусловленных заранее донесений.
Фон Ризенталь с невозмутимым спокойствием прочитал этот рапорт, не обращая внимания на трясущиеся руки и испуганные глаза начальника базы. Он подошел к клавиатуре и собственноручно отстучал следующий текст:
«О своих наблюдениях я проинформирую лично федерального канцлера и военную прокуратуру. Майор Цопке до конца моей инспекционной поездки не будет передавать никаких донесений, а после возвращения я потребую его ареста в связи с подозрением в принадлежности к заговору. На основании предоставленных мне канцлером полномочий я запрещаю какие-либо действия, затрудняющие мою миссию.
Фон Ризенталь, капитан».
Не подавая руки начальнику, Куно фон Ризенталь вышел из здания штаба, вызвал майора Цопке и приказал лететь. Цопке потребовал вернуть ему предохранитель к радиостанции. Пассажир отказал. Цопке заявил, что в таком случае он не может продолжать полет. Капитан лично вставил предохранитель и предупредил, что он снова будет изъят по прибытии на очередной объект.
Теперь курс вертолета лежал на восток, к Секретной базе № 3. В этом же направлении следовала колонна машин, которые везли десять нейтронных боеголовок общей мощностью в 599,5 килотонны.
XXVI
Бонн, 12 июня, 12 часов 38 минут.
ОПЕРАЦИЯ «НЕТОПЫРЬ» — РАПОРТ № 3.
Высшая степень секретности — только один экземпляр!
Доставить через офицера!
Федеральному канцлеру вручить лично!
1. Докладываю, что в 11 часов 30 минут группа неизвестных лиц, переодетых в американские мундиры и снабженных американским оружием, вывезла из полицейского управления в Майергофе временно хранившуюся там нейтронную боеголовку мощностью в полкилотонны, ту самую, которая утром была обнаружена полицией. Нападавшие пригрозили служащим полиции применением оружия и удалились в неизвестном направлении. Я распорядился их преследовать. О результатах будет доложено. Напоминаю, что захваченная боеголовка обнаруживает, по всей вероятности, повышенную степень радиации, интенсивность которой будет возрастать пропорционально квадрату времени.
2. После замены следственной группы, которая вела дело о событиях на Секретной базе № 6, обнаружены весьма серьезные упущения и несомненные доказательства саботажа, который осуществлялся агентами противника среди командования дивизии. Ничем не опровергается первоначальная версия о том, что захват всех ракет был осуществлен специальными службами восточной зоны.
3. Вокруг базы обнаружены размещенные в различных пунктах любительские радиотелефоны ближнего радиуса действия отечественного производства. Установлено, что неделю назад их приобрел молодой человек, словесный портрет которого составлен и передан полиции.
4. О похищении боеголовки в Майергофе уже известно жителям городка. Необходимо дать прессе немедленные разъяснения. Диверсанты были обеспечены изделиями американского производства, на месте нападения найдена упаковка от американской жевательной резинки, банка из-под пива «Шлитц» из Милуоки, а также распечатанная пачка сигарет «Уинстон», которые продаются только в магазинах для американских военнослужащих.
Петер Граудер, министр обороны.
XXVII
Прочитав этот доклад, канцлер Лютнер потребовал, чтобы ему дали двойной кофе. Затем он подошел к скрытому за занавесом бару и налил себе стаканчик матросской тминной водки.
Американцы, похищающие американскую ракету без ведома американского президента, — это, пожалуй, слишком.
Так получилось, что несколько минут назад канцлер из совершенно достоверного источника узнал новость, которая его сперва насмешила, а потом повергла в изумление. Боеголовку из Майергофа вторично украли вовсе не диверсанты, переодетые американцами, а самые настоящие американские солдаты из 665-го резервного батальона в Бамбахе. Ни министр Граудер, ни доктор Пфейфер об этом ничего еще не знали, но у канцлера Лютнера был собственный, неизвестный им обоим источник информации.
Она исходила от некоего Хельмута Шёрдвана. Старый приятель канцлера с детских лет, он был одним из немногих людей, которым канцлер почти безоговорочно доверял. Из-за восьмилетней разницы в возрасте Хельмут относился к Дагоберту как к младшему брату.
Хельмут Шёрдван уже многие годы жил под именем Уильям Блэр Томпсон. Подложные документы, сфабрикованные в 1945 году в лучшей лаборатории абвера, были так искусно выполнены, что даже в досье ФБР, которое тщательно изучило его родословную и отзывы о нем, он числился потомком старой, почтенной семьи из Милуоки, происходившей, правда, от немецких иммигрантов, но безупречной с точки зрения лояльности по отношению к американской республике.
Это было не так уж сложно. Настоящий Уильям Блэр Томпсон, лейтенант морской пехоты, погиб при высадке союзников в Сицилии. Его документы, письма, фотографии и записи попали к одному из самых способных офицеров абвера. Вскоре после этого почти вся семья настоящего Томпсона вымерла во время эпидемии скарлатины. Та же участь постигла ближайших соседей, а единственный дядя Томпсона погиб в результате несчастного случая. Резидент абвера в Нью-Йорке случайно проведал о столь необычайном стечении обстоятельств и подобрал всю нужную информацию. В Берлине было принято соответствующее решение. Отличившийся по службе молодой лейтенант абвера Хельмут Шёрдван, безукоризненно говоривший по-английски, был отправлен в сентябре 1943 года в лагерь военнопленных «Офлаг III–C» вместе с группой офицеров союзных войск. Он просидел там до конца войны, притом не в самых лучших условиях. По какой-то случайности как раз та часть документов абвера, где имелись сведения о Шёрдване, была извлечена из сейфов на Бендлерштрассе, когда русские и поляки переправлялись через Одер: эти документы сгорели при взятии Берлина. А полковник абвера, который руководил операцией «Томпсон», был в январе 1945 года расстрелян гестаповцами вместе с Канарисом. От подлинной жизни Хельмута Шёрдвана не сохранилось и следа. Семью известили о том, что Хельмут погиб на фронте, к тому же родители, находившиеся под Кёнигсбергом, не пережили января 1945 года, а единственная сестра Хельмута погибла под развалинами Дрездена.
