Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 4
Примерно в два ночи – а дело было литерным, и следственная бригада работала по нему круглые сутки, спали тут же, в дежурке министерства на неудобном, пропахшем потом и гуталином топчане – из Санкт-Петербурга пришло еще одно сообщение. Полиция Санкт-Петербурга по запросу Варшавской полиции инициировала срочную проверку хранения оружия в Польском Его Императорского Величества, лейб-гвардии Гусарском полку, и когда армейские контрразведчики, совместно с поднятым посреди ночи каптенармусом вскрыли оружейную комнату, то выяснили, что вместо пистолета, который пан граф должен был сдать убывая в отпуск на месте только карточка-заместитель с его подписью в получении оружия. Это была как минимум халатность – но разбираться с этим должны были уже военные.
В восемь часов утра полицеймейстер Варшавы истребовал срочную аудиенцию у короля, поставив перед ним вопрос о превентивном задержании молодого графа Ежи Комаровского по подозрению в убийстве. Король колебался в решении, и колебался долго – он понимал, что отдать приказ о превентивном задержании своего подданного он может, а вот офицера Лейб-гвардии – уже нет, для этого нужна санкция военного прокурора, причем по месту службы, то есть в Санкт-Петербурге. А военный прокурор, учитывая обстоятельства, вполне может вызвать графа в Санкт-Петербург и взять его под стражу уже там, или даже оставить "на поруки офицеров полка" – то есть сидеть в казарме и не выходить из нее. Король перед аудиенцией прочитал утренние газеты – и знал о том, что в городе УЖЕ неспокойно, по городу УЖЕ поползли слухи. Поляки вообще беспокойный, бунташно настроенный народ. И поэтому – король дал согласие на задержание пана Ежи Комаровского и водворение его в дом предварительного заключения, хотя не имел на это никакого права.
Еще через час, санкцию на арест – тоже не имея формального права санкционировать задержание военного, да еще и дворянина дал прокурор Варшавы.
Группу, которая выехала из варшавского полицейского управления на набережную, возглавлял старший инспектор полиции*** Бронислав Гмежек, старый и опытный полицейский волк, проходивший практику в считавшейся лучшей в Империи Московской сыскной полиции. Во время практики – тех, кому это удавалось можно было пересчитать по пальцам рук – он был отмечен медалью "За усердие"****. Тогда трое медвежатников "запороли медведя" – выпотрошили сейф в "Русско-Азиатском", разжившись чуть ли не на полмиллиона рубчиков, а потом, когда поняли, что полиция у них на хвосте – бросились врассыпную. Чеха – вора в законе, действительно чеха по национальности – Гмежек, тогда еще простой исправник гнал по всей Москве больше трех километров, не дал ни скрыться, ни взять заложников – и все же настиг, обезвредил, вырвал из рук уже казавшейся своей добычу. За то и наградили… а потом с повышением отравили обратно, в родную Варшаву, поднимать уровень местной полиции. Варшавский криминалитет дал старшему инспектору Гмежеку кличку "Чума", и кличка эта была заслужена инспектором на сто один процент.
Сейчас, старший инспектор Гмежек, пробираясь в составе отряда полицейских на двух Варшавах***** через пробки на Мокотуве, неизбежные в это время дня, не прекращал думать об этом деле. Дело для многих членов следственной группы было ясным, для многих – но не для пана Гмежека.
В Московской сыскной полиции его учили: мотив – половина раскрытия. Правильно определил мотив – круг подозреваемых сужается сразу и просчитать кто мог совершить это преступление можно очень быстро, в два счета. Промахнулся с мотивом – сразу пошел не в ту сторону, раскрытие может быть чисто случайным. А вот сейчас – у них был верный подозреваемый, все сходилось: описание внешности, оружие – кроме мотива.
В принципе мотива могло быть два: личная неприязнь по каким-либо мотивам и приказ сделать это. Личная неприязнь – вполне могло быть, но не сходилось. Получалось так: сначала этот пан Ежи вместе с Ковальчеком пришел в университет, где их все видели, потом он с ним же ушел. Если предположить, что молодой пан Комаровский содомит – то зачем он застрелил Ковальчека, а не вступил с ним в половую связь? Поссорились? Может быть – но возникает вопрос, почему поссорились, что было причиной. Как они вообще познакомились, когда, были ли у них интимные отношения? Если да – то почему никто не знает об этом, почему в университете их видели вместе с первый раз? Если предположить, что пан Комаровский скрывал свои сексуальные предпочтения – надо сказать, что это могло быть, признание человека содомитом в Российской империи является основанием для изгнания из армии, тем более из Лейб-Гвардии с позором – остается вопрос почему именно в этот день, перед смертью Ковальчека он счел нужным появиться вместе с ним на публике? Если они длительное время состояли в противоестественной связи – почему он решил показаться с ним на людях именно перед тем, как застрелить, ведь если ты не та ниточка из университета, никто бы и не подумал на него. Почему он взял с собой оружие, отправляясь на квартиру Ковальчека? А как быть с информацией из Санкт Петербурга, что молодой граф большой любитель женщин и даже отправлен в отпуск из полка из-за скандала с женщиной?
Табельное оружие, еще одна ниточка, и не ниточка даже, а канат – вообще никуда не лезет, любой офицер знает, что пистолет, который ему выдали и закрепили за ним – отстрелян, и данные о нем внесены в электронную пулегильзотеку. Если он хотел убить Ковальчека – зачем он взял с собой именно табельное оружие? Инспектор Гмежек знал в Варшаве, по меньшей мере, два десятка мест, где можно купить оружие нелегально. Не может быть, чтобы пан Комаровский не мог найти хотя бы одно такое место и обзавестись там краденым стволом. Если даже это невозможно – у молодого пана Комаровского наверняка есть фамильное поместье, там находится оружие, которое собирали его предки, старое – но не может быть, чтобы там не нашлось, хотя бы одного пистолета или револьвера тридцатых – семидесятых годов с патронами и в хорошем состоянии, то оружие не отстреливалось, и данных о нем не было ни в одной картотеке. Наконец, не может быть, чтобы он не имел доступа к трофейному и конфискованному оружию по должности. Почему применено именно табельное оружие?
Хорошо. Если предположить другое – пан Комаровский хладнокровно убил содомита и диссидента Ковальчека потому что исполнял приказ. Чей-то приказ. Он пришел в университет, чтобы втереться в доверие к Ковальчеку, возможно тот, кто отдал этот приказ знал о том, что Ковальчек содомит, даже должен был знать и отправил на задание именно Комаровского, рассчитывая, что пан Ковальчек заинтересуется подтянутым офицером Лейб-гвардии, рассчитывая затащить его в постель – и поэтому пойдет на контакт и пустит его в свой дом. Комаровский втерся в доверие к Ковальчеку, сделал вид, что согласен предаться с ним содомскому греху, поехал к нему домой, дома достал пистолет и трижды выстрелил в него.
Версия, что Комаровский ликвидировал Ковальчека выполняя приказ было более правдоподобной – но вопросы возникали и здесь.
Первое – опять-таки оружие. Предположим, что кто-то в Санкт-Петербурге приговорил Ковальчека к смерти за подрывную деятельность, посчитал его опасным для государства. Исполнить приговор поручили Комаровскому, возможно он сам состоит в каком-нибудь тайном обществе, возможно (хотя маловероятно, слишком заметный персонаж), что он только числится в лейб-гвардейском полку, а на самом деле является исполнителем в одной из спецслужб. Он сделал "под козырек" и исполнил приказ.
Главное несовпадение – это оружие. Оружие – это вообще несовпадение настолько вопиющее, что его наличие наталкивает на мысль, что кто-то хочет подставить Комаровского под это убийство. Если бы Комаровскому приказали ликвидировать Ковальчека – его ни за что не послали бы на дело с табельным оружием, ему выдали бы "стерильное", не проходящее ни по одному делу, ни по одной картотеке и со строгим наказом после использования выбросить его в Вислу. Да он и сам бы не взял табельное оружие – на такие дела случайные люди не ходят, ликвидациями занимаются профессионалы, а ни один профессионал так дешево не подставится, взяв на акцию свое табельное оружие.
Второе несовпадение – сам способ ликвидации. Почему Комаровский показался на людях с Ковальчеком, убийца – вместе с жертвой. Чтобы их запомнили и дали показания? Что мешало тому же Комаровскому – если ему приказали убить Ковальчека – дождаться профессора во дворе, выстрелить в него и уносить ноги? Почему выбрали именно такой способ убийства – с помощью огнестрельного оружия, почему нельзя было имитировать автомобильную катастрофу, устроить отравление несвежей пищей или что-то в этом роде?
Как к этому привязать избиение? И наркотики?
Впереди засигналили, автомобильный поток совсем встал, сирена уже не помогала. Сидящий за рулем младший инспектор Бернацкий выругался последними словами и сам начал колотить по клаксону, издававшему резкие, отвратительные звуки, от которых начинала болеть голова.
