Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты
— А тебя еб… колышет?
— Да, колышет… И ещё как колышет, с большим и выразительным акцентом. — Геннадий Владимирович, будучи юристом по призванию, выражался без мата, но достаточно витиевато. — Как-то жутко становится… У меня все таки двое детей в Израиле в армии служат, а вдруг там какая-нибудь зараза?
— Платят, точно не бородачи Фиделя, — обдумывая, что-то свое ответил Борзой, — хотя говорили с акцентом, и по пятнам от сбритых бород было видно, что оскопились недавно… Тень загара и раздражение на коже их выдали.
— Получается, прибывшая братва, это выходцы из гористой местности Кавказа, а там убийцы, террористы… Все террористические организации в своей деятельности финансируются за счёт наркотиков… Какой ужас.
— И что?
— Значит деньги которые мы от них получим, будут деньгами наркомафии. — Казалось, Шумперт лопнет от возмущения.
Ответом ему был дружный, удалой хохот.
Борзой обвёл рукой окружающее их пространство, включая богато накрытый стол и даже табуретки под задницами членов преступного сообщества:
— Это также приобретено за те самые деньги, от которых ты пытаешься откреститься. — Он достал белоснежный платок, внимательно его осмотрел и вновь положил во внешний карман пиджака. — Кстати, Геннадий Владимирович, гонорары по пятьдесят, семьдесят тысяч долларов, на которые ты содержишь три семьи и успеваешь еще пользоваться услугами молоденьких девочек — оттуда же.
Генаша, как яркий представитель человеческого разума, покорно махнул рукой. Мол, прости, пахан, сморозил глупость.
В душе он беспорядочно повторял совсем иное, услышанное в одной дешёвенькой заграничной пьеске: «Стрёмно это всё, и видно, что очень опасно и тревожно. Недаром честь, достоинство и совесть, несколько дней бесполезным маятником болтались между ногами. Маятник был занят поиском сногсшибательной темы, которую придется трансформировать в гениальное произведение, для человечества и его потомков. Умоетесь еще мерзавцы, слезами умиления и очищающей крови… от радости».
Спираль абсурда раскручивала гадливое удовольствие в сочетании с жертвенным мазохизмом.
* * *Долго ли, коротко ли — получили в большом московском доме на Лубянке красиво написанную цидулку. Так, мол, и так. Пишет тебе, господин большой начальник — дурак Емеля. (Что интересно — Емеля не только подписался полным именем, но и оставил все контактные телефоны и домашний адрес). Однако, так мол и так, — пишет он дальше красивым почерком, — в нашем демократическо-монархическом царстве-государстве творятся безобразия… И дальше: кто, где, с кем и за сколько. Назван остров и загадочные ампулы производные ВПК СССР и изготовленные в военно-биологической лаборатории военного городка № 19, расположенного в Чкаловском районе города Свердловска. У бандитов-исламистов имеется большая заинтересованность в приобретении продукции такого рода, а для какой цели, это уж вам решать, т. к. вас много и поэтому вы умнее. И подпись «Тадик Говнышко». (По вине главного редактора проекта, произошла ошибка. Вместо «Тадик Говнышко» следует читать «Стасик Солнышко». Приносим свои извинения.)
Делать нечего, большое начальство отложило бутерброды, кроссворды и согнало с колен молодуху в погонах — отослало её молоденькую оперативницу писать отчет о хозяйственно-бытовых затратах оперчасти при командировках за священные рубежи. Собрали совещание, все забегали, засуетились. И пошла, писать губерния, хоть мелко, зато разборчиво с подробностями и картинками.
Вот так, один необдуманный шаг Борзого в прошлом, привёл его к целой серии неверно принятых решений в будущем. Всё потому, что если не будет строгих правил игры, плохих или хороших — это дискуссионный вопрос не сегодняшнего дня, мир прекратит своё существование и погрузится в большой вселенский хаос. С уничтожением государства, как любил мечтать старик Бакунин, отомрет и само человечество. Прямоходящие просто сожрут друг друга, но это припев уже совсем из другой песни.
Вывод: сэкономив на юристе — разоришься на передачах и установках надгробий.
ГЛАВА 39 Муранов. Отправка и действия на Голомятном
Человеку для совершения поступка не так много и надо. Вот и я себе постоянно говорю. Тому, второму, агрессивно сидящему внутри, чуть ниже первого меня. Приведи голову в порядок, после вымойся, пырсни под мышки чего-нибудь не очень пахучего. Ах, да, для души позабыл — для души подойдет прослушивание под сигареточку и сотку горячительного, друга всех бывших и нынешних мафиози — Фрэнка Синатры.
— Послушал?
— Да!
— Не устал? Трубить горнистам сбор?
— В путь-то, в путь. А как же любовная линия повествования?
— Название романа читал?
— Да.
— Вот именно поэтому любовная линия, так и останется всего лишь линией на бумаге.
— Так что же делать с главным героем?
— Ничего с ним делать не надо. Совершенно картонный персонаж, который оскоплен, выхолощен и в угоду критикам из спецслужб не оправляется, а если и оправляется, то не стряхивает, а если и стряхивает, то на стены… и из принципа в унитаз — не рыгает.
Ударили по рукам, и пошли дальше подпускать турусы, надувать щеки и в очередной раз спасать человечество.
* * *Для того чтобы стать гением, мало им родиться. И что уж совсем очевидное и невероятное — на эту мысль меня навёл цвет уксуса. Один привокзальный вьюноша Фёдор Войтылов с горящими трубами, показал бутылку темного стекла. Меня это потрясло. Ведь там мог быть и другой цвет и другой напиток… Вот оно, как вынырнуло на поверхность совершенно понятное и без нужного расположения звёзд…
Братья и сестры! Сам недавно понял, поэтому доношу своё понимание с озарением и вам — гения определяет среда, в которой он вращается. Внезапно возникшее озарение хочется закончить набившими оскомину словами выпивающего человека: «На моей памяти было много гениального народа, который так и не смог реализовать свои возможности из-за отсутствия её родимой, питательной среды».
Со средой, похоже, порешали, переходить к другим дням недели поостережёмся, т. к. моя среда — это окружение не гения, а простого человека с людьми и обстоятельствами.
Отсутствие очередного выброса накопленного адреналина в атмосферу, распирает меня изнутри наподобие критической массы — накопление которой грозит взрывом и серьёзными разрушениями. Хорошо рядом и Ф. Войтылов, и лохматая приблуда, он же вроде, как руководитель нашего культпохода за адреналиновым лакомством — Алексей Гусаров. Меня, как видно для благозвучия он называет именем Жоржер и юмора ради добавляет — будущий вредитель и поэт с гениталиями.
Садимся в машину. Приезжаем в аэропорт. Закрытая зона — владения частные, принадлежащие конторе. Большое количество поклажи. Всё уже приготовлено. Термобельё спирт, спички, сухпай. Этим не ограничились. Много ещё другой разной ерунды, с учетом места пребывания. Тем более, только мне известны все закавыки конечного места пребывания.
Долетели до чего-то холодного, морозного и неприятного. Называлось это Диксоном. Перегрузились в вертолёт. Полетели. Трясёт неимоверно, такое ощущение, что позвоночник высыплется в термобельё. Как было не тяжело, но выход нашёлся. Распаковали одну из трёх канистр спирта. Хлебнули. Полет пошёл в штатном режиме. Тряска прекратилась.
Долетели до торосов, странных домиков полусферической формы, чего-то ранее бетонного, уже и позабыл, что там было.
Встречают люди в военной форме без знаков различия.
Пурга, буря мглою небо кроет, кроют её и три голоса, прилетевшие с большой земли.
Задача была поставлена предельно простая. Борзой её поставил чётко, сказал, прилетели, отдали деньги, загрузили контейнеры и назад. Кроме всего прочего всех свидетелей уничтожить или взорвать склад горюче-смазочного наполнения, либо воспользоваться ампулами — плеснуть им в еду или питьё. При автоклавировании споры сибирской язвы при температуре 110 №C гибнут лишь через 40 мин. Сухой жар при температуре 140 №C убивает их через 2,5–3 ч. Прямые солнечные лучи споры сибирской язвы выдерживают в течение 10–15 суток.
Моё прямое начальство задачу ставило скромнее. Изъять ящики. Проследить куда будут направлены заменённые объекты, узнать адреса и явки бандподполья, но, в итоге всех находящихся на острове также постараться уничтожить в связи с тем, что велика вероятность их инфицирования нехорошими болезнями, несущими мирным городам и селам страны необъятной, неминуемую смерть. (То есть, и меня заодно, т. к. я входил с ними в контакт).
