Росс Томас - Выборы
Иль поднял руку и рядом возник мальчишка. Получил короткое указание и выбежал из зала.
— Мистер Шартелль, вы намерены поселиться в Альбертии навсегда? — спросил Иль.
— Я думал об этом, Иль, — солгал старый лис. — Альбертия — притягательная страна.
— Притягательная, как Америка?
— Некоторые районы Альбертии, в которых я побывал, куда лучше многих мест в Америке.
— Но другие?
— Я полагаю, нет двух одинаковых городов или деревень.
Иль кивнул, довольный ответом. Мальчишка принес три бутылки пива. Иль дал ему открывалку, приваренную к железному пруту длиной в три фута. — Странно, не правда ли? — он указал на открывалку.
— Я часто угощаю пивом. Но мои гости постоянно уносили с собой открывалки. На них уходило столько денег, что один из моих сыновей предложил приварить ее к железному пруту. А в прошлом году мы лишились только двух.
Пиво мы пили из бутылок. Иль наблюдал за нами.
— Мистер Апшоу, мне сказали, что вы живете в Англии. Но вы же американец.
— Иногда приходится работать там, где больше платят, — ответил я.
— Англичане платят больше американцев? Мне кажется, это не так.
— Я работаю у американца.
— А у кого работает он?
— Он возглавляет всю фирму.
— В Англии?
— Да.
— Он мог бы заработать на жизнь в Америке?
— Он получает больше денег, применяя в Англии опыт, накопленный в Америке.
Иль вздохнул.
— Мне это непонятно. В этом доме я родился, прожил больше шестидесяти пяти лет и никогда не уезжал дальше Барканду. Это было четыре года назад. Во время визита королевы, — он помолчал. Мы также не раскрывали рта.
— Эти американцы работают хорошо, вождь Дженаро?
— Великолепно, Иль Обахмы.
— Несколько ночей звучат барабаны. Они повторяют фразу с этого медальона. Люди начинают говорить об этом. Барабаны предложили американцы?
— Да.
— Одна и та же фраза надоедает.
— Они будут часто меняться.
— А Акомоло, он в добром здравии?
— Очень добром.
— А Декко, он здоров? — уже с большим интересом спросил старик.
— Он тоже прекрасно себя чувствует.
— Это хорошо, — Иль на мгновение задумался. — Ты у нас самый хитрый, Джим-Джим. Кто победит на выборах?
— Наши шансы растут с каждым днем, Иль Обахмы.
— То есть у нас есть шанс?
— Есть.
— Хороший шанс или так себе?
— Хороший.
— Вы согласны, мистер Шартелль?
— Абсолютно согласен, сэр.
Иль вновь задумался. Веки прикрыли глаза. Голос звучал глухо.
— Ты не слышал о возможных неприятностях, Джим-Джим?
— Нет.
— Никакой скрытой опасности?
— Мне ничего неизвестно.
— Никакой угрозы?
— Нет, Иль Обахмы. Новости достигают ваших ушей гораздо быстрее, чем приходят к мудрейшему из нас. Вы что-то слышали и хотите, чтобы мы знали об этом?
Глаза Иля закрылись. Он откинулся на спину стула.
— Смерть полицейского пришлась некстати. Я не знаю, связана ли она с выборами. Но я хочу сказать не о том, что слышал, вождь Дженаро, а о том, что чувствую. Ближайшие недели не обойдутся без жертв. Так было всегда, когда людям разрешали голосовать. Но я чувствую что-то еще. И пока не могу определить, что именно. Очень похожее на замирание воздуха перед грозой, — Иль открыл глаза, по очереди посмотрел на каждого из нас. — Если возникает опасность, приезжайте сюда. Никто не решится ворваться в этот дворец. Я с радостью приму вас.
Он встал. Аудиенция подошла к концу. Поднялись и мы.
— В вашей машине, господа, вы найдете маленький знак внимания. Но он не равен вашему дару. Мистер Шартелль, я слышал, что вы восхищались автомобилем, на котором я приезжал к вождю Акомоло на прошлой неделе. Он ваш. Его доставят к вашему дому сегодня вечером.
Мне уже доводилось видеть, как Шартелль с легкостью выходил из щекотливых ситуаций, но щедрость Иля потрясла и его.
— Я не могу…
— Не спорьте, — прошипел Дженаро.
— Это великий дар. Я недостоин, — Шартелль пришел в себя.
— Он старый. У меня есть несколько других. Однако он мне нравился. Скажите, смогу я купить другой «ласалль» в Соединенных Штатах?
— Боюсь, их там уже не изготовляют.
— Жаль, — Иль коротко кивнул, повернулся и вышел из комнаты.
Шартелль надел шляпу, сунул в рот сигарету, изумленно покачал головой. Мы направились к двери, попрощались с принцем, сидевшим за тем же столом, и пошли к машинам.
— Ну, друзья, я еду в буш, — напомнил нам Дженаро.
— Джимми, этот милый старичок действительно хочет подарить мне такой красивый автомобиль?
— Он ваш. Едва ли на нем проехали больше девяти тысяч миль.
— Он бы оскорбился, откажись я от подарка?
— До глубины души.
Шартелль кивнул.
— У вас есть еще минута? По пути сюда Питу пришла в голову идея, — он рассказал о моем предложении. Глаза Дженаро сверкнули.
— Они будут ездить из города в город и публично каяться?
— Совершенно верно.
— Этакие странствующие проповедники?
— Именно.
— Предоставьте это мне. Я позвоню в министерство и обо всем договорюсь. Нам нужен переносной навес, грузовики с громкоговорителями и все такое. У меня это есть.
— В министерстве информации? А как же с оплатой?
Дженаро пожал плечами.
— Если мы победим, беспокоиться будет не о чем. Если нет, мы окажемся очень-очень далеко. Мне не нравятся наши тюрьмы. Я их инспектировал.
— Ясно.
— Возьмите, — Дженаро передал Шартеллю листок бумаги. — Это мой телефон на ближайшие несколько дней. В правительственном охотничьем домике. Я буду связываться с ними дважды в день.
Он дал сторожу еще один шиллинг, убедился, что складной велосипед на месте, и покатил в свой округ, среднего роста негр в европейском костюме и солнцезащитных очках из Майами.
— Тарзан и Тимбукту, — пробурчал Шартелль. На заднем сиденье нашей машины лежали два ящика джина «Гордон». Уильям тут же убрал их в багажник. Мы залезли в кабину. Уильям завел мотор.
— Знаете, о чем я подумал, Клинт?
— О чем же?
— Вы можете не беспокоиться о том, что в вашем новом «ласалле» замерзнет вода и разорвет радиатор.
Глава 22
Мы медленно ехали по асфальтовому шоссе, петляющему по городу Обахма, в 70 милях от Убондо, в 169 милях севернее Барканду. Шартелль, как обычно, полулежал, надвинув шляпу на глаза. На конце его сигары образовался столбик серого пепла.
— Уильям, с такой скоростью мы никогда не доберемся до дома.
Уильям обернулся, его рот растянулся в улыбке, но мне показалось, что он нервничает.
— Мадам попросила меня попросить вас, маста.
— Какая мадам?
— Мадам Анна, са.
— О чем же она попросила тебя попросить нас?
— Не могли бы мы сейчас заехать в мою деревню. Это недалеко.
— Как недалеко? — спросил я.
— Сорок, может, пятьдесят миль.
— Когда ты в последний раз был дома, Уильям?
— Два года назад, са. Я получил письмо от дяди. Он пишет, что мой брат готов идти в школу. В хорошую школу, са. Мадам сказала, что она возьмет его в школу, где она работает учительницей.
Я повернулся к Шартеллю.
— Как я понимаю, мадам высказала свое желание.
— Вы правы. Уильям, мы едем в твою деревню.
— Благодарю вас, са! — он вывернул руль, и мы, едва не столкнувшись с грузовиком, по борту которого тянулась надпись «Бедность — не преступление», помчались в противоположном направлении.
— Как называется твоя деревня, Уильям?
— Она очень маленькая. Корийду. Очень хорошее название.
— Очень хорошее, — согласился я.
По мере движения на север тропический лес редел, появлялись большие поляны, кое-где деревья росли отдельными рощами. На повороте стадо бабуинов внезапно перебежало нам дорогу. Последний остановился на обочине и отчитал нас, махая передними лапами и строя зверские рожи.
Шартелль толкнул меня в бок.
— Смотрите, Пит. Разве это не Африка? Как он стоит и кроет нас почем зря. Ну не душка ли он?
— Бабуины, са. Очень хорошее мясо.
Шартелль обернулся, посмотрел на обезьян через заднее стекло.
— Вы же не едите их, Уильям?
— Очень вкусные, са.
— Черт побери, Пит, это же первые дикие животные, которых я увидел в Африке. Бабуины.
— Где-то здесь должны водиться слоны. И носороги. Так, во всяком случае, написано на карте.
— С удовольствием посмотрел бы на них.
— Может, нам повезет.
Нам не повезло. Мы не увидели никакой живности, кроме коз и кур. Машин становилось все меньше. Отъехав миль на пятьдесят от Обахмы, мы свернули на проселочную дорогу. Машину болтало из стороны в сторону, за нами тянулся шлейф красной пыли. Затем от дороги остались две колеи, между которыми росла трава.
— Ты знаешь, куда мы едем? — спросил Шартелль.
— Конечно знаю, са. Уже недалеко.
— Если не считать тех шестидесяти миль, что мы уже проехали, — пробурчал я.
