Чингиз Абдуллаев - Волшебный дар
О последующих событиях, не злоупотребляя вашим вниманием, расскажу коротко. Я достал из бассейна пистолет. Затем вместе с Николаем Андреевичем мы вытащили из воды тело погибшего. А найденную клюшку мы с комиссаром отдали на экспертизу. Бросив клюшку, вы не подумали о самом главном. На ней остались ваши отпечатки пальцев. Вам и в голову не могло прийти, что найденную клюшку свяжут со вторым патроном в номере Кэтрин. Откуда вам было знать, что первый патрон забрал именно я.
Мануэль Сильва схватился руками за голову. Глаза наполнились безумием и страхом. Он озирался по сторонам, не зная, что делать и что говорить.
— Напоследок позвольте два совета, сеньор Сильва, — безжалостно продолжал Дронго. — Во-первых, никакая игра не стоит детских слез. Я видел, как вы обидели двух маленьких детей, накричав на них во время партии в гольф. Это было несправедливо и гадко. А во-вторых, не советую вам брать себе в адвокаты сеньора Алваро Карнейро. Полагаю, что после всего случившегося ему не разрешат больше заниматься адвокатской практикой. Хотя, конечно, в соучастии мы его обвинить не сможем. Вот против него у нас нет никаких доказательств.
— Как вы смеете? — вскочил со своего места Карнейро. — Я порядочный человек! И я только выполнял его поручения.
— Ну вот видите, — спокойно согласился Дронго, — он всего лишь готовил международную аферу, выполняя ваши поручения. И к убийствам не имеет никакого отношения.
— Негодяй! — рванулся к убийце Энрико, но жена удержала его за руку.
Инспектор полиции посмотрел на молчавшего все это время комиссара Брюлея и несмело спросил:
— Теперь я могу его арестовать?
— Да, — наконец изрек комиссар, — теперь вы можете предъявить ему обвинение в убийстве Сильвии и Джеймса Фармер. И еще одно замечание. Пока мой молодой друг искал другие доказательства, я внимательно осмотрел всю территорию не только вокруг бассейна. В мусорном ведре гольф-клуба лежал вот этот пластиковый пакет. Я думаю, именно в нем сеньор Мануэль Сильва принес пистолет с глушителем. Ведь такое оружие не помещается в карман обычных брюк для вашей любимой игры. Гольф — слишком аристократическая игра, чтобы носить на поле такие тяжелые пистолеты. — И Брюлей достал из кармана завернутый в целлофан пластиковый пакет с эмблемой отеля и инициалами его владельца. Увидев пакет, Сильва опустил голову и вдруг громко разрыдался.
Все было кончено. Убийца изобличен.
— Великий Боже, — прошептала Кэтрин, — два убийства ради какого-то контракта. Вы сошли с ума, Мануэль, вы просто спятили.
— Он обычный бизнесмен, готовый на все ради прибыли, — печально вставил Дронго.
Шокальский, торжествуя, что для него все завершилось благополучно, издевательски заметил:
— Откуда вам знать, что такое настоящие деньги, миссис Фармер. Вам они достаются гораздо легче, чем всем остальным.
Илона повернулась и посмотрела на него, после чего Шокальский поперхнулся и замолчал.
— Нет, — гордо ответила Кэтрин, — мне они достаются тяжелым, но благородным трудом. В отличие от вас, мистер Шокальский. И я знаю, что такое настоящие деньги.
Инспектор защелкнул наручники на запястьях убийцы. Все сидевшие в зале молчали, охваченные единым ощущением некой потерянности. Затем медленно начали расходиться.
Адвокат Карнейро поднялся и подошел к Дронго.
— Я не предполагал, что он такой негодяй, — с чувством сказал Карнейро, — столько лет знаешь человека и потом так в нем разочаровываешься. Я никогда не думал, что он способен на такое. Спасибо вам за все, — и он протянул руку Дронго.
Дронго посмотрел на протянутую ему руку.
— Преимущество моей профессии состоит в относительной свободе, — спокойно сообщил он адвокату, — и в приятной возможности не подавать руки подлецам, когда я этого не хочу.
И, повернувшись, направился к выходу из зала.
Дронго догнал комиссара Брюлея, когда тот уже выходил из здания отеля.
— Между прочим, мы так и не послали никуда Энрико Вилари, — напомнил комиссар, не поворачивая головы, — а он нас так обложил!..
— Простим ему этот нехороший поступок, — улыбнулся Дронго. — Во-первых, он извинился, а во-вторых, он влюбленный человек. А влюбленные часто бывают не в себе.
