Валентин Гуржи - Поселок
хозяйки орудия кулинарного искусства, но, женщина, невнимательно взглянув на
удостоверение, молча мирно пригласила в комнату и показала на кресло.
Комната была богато обставлена: гарнитур «Жемчуг» полным набором заполнял большую
комнату, не считая импортной тумбочки под телевизор «Электрон», недешевый музыкальный
центр «Корвет» с полуметровыми колонками по пятьдесят ватт и неизвестной марки
массивный магнитофон. Федор понял, что у подруги есть, чем развлечься и развлечь других,
да еще при наличии соответствующей компании, а у Женечки были все основания
постоянного гостеприимства не игнорировать. По всей вероятности, семья (еще не известно
из скольких человек) была из элитных коммунистических партийных верхушек, других
версий, Федор со своей профессиональной осведомленностью советского опера, придумать
не смог. Но к какому бы клану эта семья не принадлежала – законному или в законе – крыша
одна. Так что…
– Я вас слушаю, майор.
«Ага», – мелькнула мысль у Федора, – «Значит, не простая штучка. Читает документы
быстро и все запоминает».
– Извините: Федор Пантелеевич. Спецотдел расследований…
– Очень приятно, майор. Зинаида Борисовна. Чем обязана?
– У меня к вам несколько вопросов, Зинаида Борисовна. Первое: где ваша дочь, Рита?
Каменное лицо хозяйки осталось неизменным. И это уже не понравилось Федору. Зинаида
Борисовна невозмутимо остановила немигающий взгляд на лице Федора и сказала просто:
– Это, скорей, нужно спросить у нее самой.
– А я предпочитаю спросить у вас, Зинаида Борисовна. И не советую утаивать от органов
Госбезопасности все, что вам известно о последних контактах с дочерью.
И на этот раз, даже получив слабенькую порцию «деликатного предупреждения», хозяйка
хоть как-нибудь не выявила своего беспокойства. Наоборот – без заминки и обиды ответила:
– Уходя, сказала, что уезжает в командировку. Алексей провел ее к поезду.
«Железная дама», – сделал вывод Федор.
– Так, наконец, мне стало теплей. Теперь давайте по порядку. Когда это было?
– Да вот уже две недели, как они ушли.
– Дальше. Алексей…
101
– Алексей пришел утром. Посидели, о чем-то поболтали. Меня их разговоры совершенно
не интересуют, если вы хотите знать, о чем они говорили. Я была в другой комнате.
– Хорошо, дальше.
– А дальше собрали чемодан Риты. У двери сказала, что уезжает в командировку в другой
город. В какой – не сказала. Повернулась и ушла.
– Как он одет, как выглядел?
– Высокий молодой человек, одетый в костюм, жилетка… Знаете, сейчас стали появляться
чехословацкие импортные костюмы «тройка»… Был при галстуке. Зовут Алексеем
Николаевичем.
– Ясно. Я понял. А Евгения, ее подруга, когда в последний раз была у вас?
– Давно. За день до Ритиного отъезда.
– Вы, я вижу, с дочерью не в очень приятных отношениях, Зинаида Борисовна. Давно это у
вас?
– Месяца три, – теперь она опустила голову, и Федор почувствовал нутром, что
несправедливо сходу составил о женщине мнение, тем более – не было причин.
– Вы меня извините за дотошность, но мне кажется, я вам тоже нужен, как и вы мне. Ваша
дочь, по некоторым предположениям попала в плохую историю и ей нужно помочь. Пока не
поздно. Вы согласны, Зинаида Борисовна?
Она покивала, не поднимая головы.
– Тогда, почему вы не откровенны со мной?
Она подняла голову, и Федор был поражен преображением ее лица. Оно стало болезненно
искаженным. Левая сторона сжалась от нервного тика, глаз сузился. В орбитах заблестел
прозрачный ободок.
– Я боюсь с вами разговаривать, товарищ майор.
– Вам ничего не угрожает после того, как мы взяли вас под свою опеку, поверьте. Если
хотите, мы вам обеспечим охрану.
Она отрицательно помотала головой.
– Не нужно. Я боюсь не за себя, Федор Пантелеевич.
И снова Федор ощутил неприятный холодок: хозяйка дома не такая уж простая, как на
поверхности кажется.
– Я боюсь за дочь. Вы правы насчет плохой компании. Но здесь что-то странное и
серьезное, чем… Она о своих делах не говорит, веселая, но я-то знаю – притворяется. Стали
появляться дорогие вещи, говорит, подарки от Алексея. Нет, это не воровство, не грабеж, ей
действительно дарят. Только за что? Что она такое делает, за что можно дарить такие
импортные дорогие вещи?.. Я вам сейчас покажу. .
– Не надо, Зинаида Борисовна, я вам верю. Дальше.
– И теперь… – она испуганно посмотрела на Федора, – я вам расскажу, и ее я больше не
увижу.
– Почему вы так решили? – Федор возмущенно взмахнул руками.
– Она меня предупреждала, не говорить никому об отношениях ее с Алексеем. Видно, он
ее запугал. Сказала, если стану интересоваться – уйдет из дому навсегда. Вот так и живем.
– Давно?
– С полгода будет.
– Вы одни с ней в доме?
– Одна. С мужем разошлась. Иногда приходит. Мы с ним по мирному, не подумайте. Он
неплохой человек. Просто так получилось. Это прошлое, так… – она махнула рукой и
неожиданно замерла. Прислушалась. В наступившей паузе послышался слабый звонок у
102
входной двери. С ее лица вмиг слетела скорбная тень. Она посмотрела тревожно и в то же
время, повеселев, на Федора:
– Это она! – тихо произнесла. – Приехала, – она встала, – только, Федор Пантелеевич, я вас
умоляю…
– Зинаида Борисовна, будет все в строжайшей тайне! В этом, как вы понимаете, я не
меньше вашего заинтересован.
Звонок повторился.
– Пойду, открою.
Федор встал вслед за Зинаидой Борисовной и предусмотрительно сунул пистолет за пояс.
Дверь открылась, и на пороге возник рослый мужчина с хорошо развитым крепким телом.
Это было видно по его облегающей спортивной футболке и импортным джинсам. У левого
виска выразительная родинка. Первое, что остро хотел сделать Федор – немедленно
выхватить оружие и направить его в лицо прибывшего, скомандовать «Руки! Ни с места!», но
не смог шевельнуть ни одним своим мускулом. Его рука так и зависла у пояса, не добравшись
к прохладной стали.
Может быть, он так и сказал, этого он не помнил потом, и не слышал собственного голоса,
но незнакомец действительно поднял руки и произнес:
– О! У вас тут гости!
Зинаида Борисовна обрадовано вскрикнула:
– Ритка! Наконец… Приехала. А я тут с моим знакомым, Федором Пантелеевичем. О тебе
беспокоимся, что долго не являешься. Он меня утешает, что все в порядке с тобой. Спасибо
ему, – она благодарно обернулась к Федору. На ее лице сияло само торжество. – Знакомься…
Незнакомец протянул руку навстречу Федору и скрепил крепким пожатием:
– Гуру Наоки Саяро. Но вижу – я не вовремя. И Риты, вижу, нету. Так что пойду. В
следующий раз, – повернулся и в еще не закрытой двери исчез так же внезапно, как и
появился.
– Куда же ты, Ритка! Дочь. Вернись. Не бойся, Федор Пантелеевич свой человек. Вот
увидишь. Он тебе поможет… Куда же она? – растерянно обернулась она за помощью к Федору.
– Зинаида Борисовна, успокойтесь, – Федор медленно приходил в себя, – не волнуйтесь.
Это была не Рита. Вам показалось. Давайте пройдем в комнату, и вы меня угостите чем-
нибудь прохладненьким. Не возражаете?
Зинаида Борисовна внимательно окинула его лицо, будто он чужой человек, только что
пришел, и не было длинного разговора о Рите и ее знакомом Алексее, и он, мужик, оказался
наглым настолько, что прямо с порога стал что-то у нее требовать. И она, пораженная этим
его поведением, не смогла ему отказать, и пошла на кухню за прохладным напитком, какой не
выводился у нее в холодильнике.
Федор, воспользовавшись паузой, вернулся в прихожую к телефону и набрал номер
Екатерины. По голосу в трубке был Кузьмичев.
– Здравия желаю, товарищ майор! – сходу узнал его дежурный. – Я слушаю вас
внимательно.
– Тебе того же, брат-Кузьмичев. Во-первых, тебя благодарю за содействие. С начальством
улажу твое заслуженное продвижение по службе.
– Рад стараться, товарищ майор. А иначе не могло и быть. Просто никак не ожидал, что
рядом могут быть такие сволочи. Жене рассказал, поверьте, товарищ майор, она несколько
ночей не смогла пол ночи спать. Я уже и так и сяк, товарищ майор. У нас ведь дочурка. Такого
же возраста, понимаете?
103
– Понимаю, приятель. Передай привет, Кузьмичев своей
жене от меня и пусть не
беспокоится. Пока мы с тобой есть, все будет в порядке. А теперь найди мне мою подругу. .
Кстати, ты там ее оберегай от всякой нечисти.
– За это не беспокойтесь, товарищ… У меня новый напарник. Мы… Я возьму это под свой
контроль, не беспокойтесь. Я вызвал. Идет она. Вот.
В трубке послышался шорох и родной голос разлился в микрофоне:
– Феденька! Наконец!
Голос был на срыве, но она взяла себя в руки и сурово понеслась:
