Владимир Листов - У каждого свой долг (Сборник)
— Ума не приложу. Задавать Греггу вопросы я не рискнул.
— Может быть, Грегг еще вернется к этому разговору?
— Маловероятно…
— Не проверяет ли он вас?
— Не думаю…
Расставшись с Пронским, Забродин ломал себе голову: «С магазином все ясно. Можно объяснить, и наши люди все поймут. Перестанут туда ходить. Но какие сведения мог получить Грегг? От кого? Что делают американцы? Как в китайской сказке о непобедимом тесте: чем сильнее месишь тесто, тем оно становится пышнее… Вместо одной проблемы выросло несколько более сложных и опасных».
От обилия разрозненных фактов у Забродина раскалывалась голова. К имеющимся сведениям о том, что в магазине на Ландштрассе работают англичане, что в вещах консула Нечаева роется фрау Диблер, что какой-то загадочный человек по утрам посещает дом, расположенный по соседству с посольством, прибавилась еще информация о том, что американцы готовят какой-то «сюрприз», в результате которого будут знать многое о делах советской колонии. По-видимому, Грегг получил от кого-то из русских важные сведения…
Забродина мучила бессонница, он даже осунулся.
— Что с вами? — спросил его Гриценко, когда Забродин зашел к нему через несколько дней.
Полковник рассказал о сообщении Пронского.
— Из кожи вон лезут, гады! Давайте проводить совещания.
Гриценко и Лунцов в течение трех дней рассказывали в разных коллективах, как иногда неопытные люди попадали впросак, как американские, английские и французские агенты под разными предлогами пытаются знакомиться, а затем втягивать в какие-нибудь авантюры наивного человека.
Особенно оживленно прошло собрание в Управлении советским имуществом в Австрии. Задавали вопросы. Гриценко представил собравшимся Лунцова и сказал, что к нему можно обращаться за советом. Вскоре к Лунцову потянулись люди. Величко, муж и жена, наперебой рассказывали, как заметили, что их негласно сопровождают подозрительные лица.
— По какому праву за нами следят? Что им нужно? — с возмущением говорили они. Вслед за Величко о слежке сообщил Лопухов из нефтяного управления. Просил подсказать, что в этом случае делать. Как должен поступить человек, когда заметит за собой слежку в чужой стране? Жаловаться властям? Протестовать? Но австрийские власти ни за что не отвечают. Какой смысл жаловаться?
Забродин, Гриценко и Лунцов все же решили рекомендовать в таких случаях обращаться к полицейским. Просить задержать подозрительных лиц. Если полицейские не будут принимать меры, тогда можно говорить с властями.
Гриценко и Забродин рассказали о слежке Верховному комиссару и просили его совета и помощи.
— Что вам известно о лицах, которые ведут наблюдение? — спросил Иртенев.
— Ничего.
— Жаль. Я мог бы сделать представление властям, но сейчас я не могу сказать ничего конкретного. Кто они? Как их фамилии? Гражданами каких государств являются? Не говоря уже о том, по чьему заданию действуют. Австрийский канцлер скажет: «Помилуйте, почему вы считаете, что это австрийцы?» Американский, английский и французский верховные комиссары поднимут меня на смех. Они заявят, что знать ничего не знают…
…Американское посольство давало прием, на который были приглашены члены советской правительственной делегации, торгпред, консул и некоторые сотрудники посольства. Такие приемы устраивали все бывшие союзники, это являлось частью дипломатического ритуала. На таких приемах завязывались знакомства, велись осторожные разговоры вокруг да около. Прощупывались позиции по различным политическим вопросам.
Просторный трехэтажный дом из стекла стоял в центре парка. К подъезду одна за другой прибывали автомашины.
Когда Нечаевы вошли в вестибюль, большинство дипломатов уже съехалось, и из банкетного зала на втором этаже раздавался разноголосый гомон. Американский посол и его супруга встречали гостей у входа в зал.
Нечаеву по делам службы приходилось довольно часто встречаться с работниками союзнических посольств, и он сейчас то и дело раскланивался.
Возле длинных столов, на которых громоздились вина и закуски, толпились гости.
— Господин Нечаев, как я рад! — навстречу торопился Дилл. Он держал под руку миловидную женщину. И, подойдя к Нечаевым, представил: — Познакомьтесь, моя жена.
— Разрешите мне на правах хозяина предложить по бокалу вина? — Дилл повел всех к столу. — Что будут пить дамы? — Он посмотрел на жену советского консула, но не будучи уверен, что она понимает по-английски, бросил взгляд на Нечаева, как бы прося о помощи.
— Что-нибудь из сухих вин, — ответила жена Нечаева.
— О! Мадам знает английский язык! — От его тона Нечаева смутилась и покраснела.
Когда рюмки были налиты, Дилл сказал:
— За наш совместный успех, господин Нечаев! — и поднял рюмку?
— Поддерживаю ваш тост, мистер Дилл. За то, чтобы наши отношения остались такими же хорошими, как были во время войны!
Они выпили. Жены повели свой разговор. Дипломаты заговорили о политике.
— Переговоры проходят успешно. Как это приятно, господин Нечаев…
— Да. Мы все этому рады. И другие вопросы следует решать так же. От этого все люди только выиграют.
— О! Вы не знаете американцев, господин Нечаев! Мы всегда готовы пойти навстречу, если встречаем понимание с другой стороны.
— Я читал много книг об Америке, и мне нравится ваш народ. Я восторгался героями Джека Лондона, Марка Твена, Теодора Драйзера… К сожалению, я имел возможность убедиться и в других качествах некоторых ваших служащих… Нельзя делать людей предметом торга…
Последние слова, по-видимому, неприятно задели Дилла, и он слегка покраснел. Но тут же нашелся:
— Случай с госпожой Синельниковой — какое-то недоразумение. Давайте об этом забудем. Вы не были у нас в Штатах?
— К сожалению, не приходилось.
— Приезжайте. Только тогда вы убедитесь в нашей искренности, по-настоящему поймете наш образ жизни. Вам нравятся наши фильмы?
— То, что мне удалось посмотреть, сделано оригинально. Я от души веселился, когда смотрел «Тетушку Чарлей». А что вам понравилось из наших картин?
— Как это?.. «Сорок первый». Я правильно запомнил? Это интересно, такая борьба, трагедия. Но, вы знаете, как бы вам сказать, лучше объяснить… Вы на меня не обижайтесь… В ваших фильмах мало экспрессии.
— Я вас понимаю. Американцы — народ откровенный и подчас довольно прямо высказывают свои суждения, — сказал Нечаев. — Зато в ваших кинокартинах слишком много экспрессии… У нас другой стиль. Мы полагаем, чти события должны развиваться последовательно, глубоко и без спешки.
— Вы — настоящий дипломат, господин Нечаев, — рассмеялся Дилл.
— Извините, господин Дилл. — Нечаев отвернулся и подошел к столу, чтобы поставить пустую рюмку. В этот момент он почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит. Может быть, он и повернулся оттого, что почувствовал на себе этот тяжелый взгляд. Но неизвестный тут же скрылся в толпе.
…Забродин решил осмотреть дом, который посещает человек, вызвавший подозрения у фрау Кюглер.
Четырехэтажное здание из красного кирпича, с балкончиками выходило фасадом в переулок. Напротив, через дорогу, тянулся металлический забор советского посольства. За забором плотной стеной стояли кусты, деревья, которые загораживали окна от любопытных глаз. Проходя мимо забора, Забродин прикидывал: «Если человек за кем-то наблюдает, то из кирпичного дома ничего не видно… Слишком велик угол… Да и за те несколько минут, что неизвестный находится в квартире, ничего не увидишь… Что же он может там делать? И все же ходит он туда неспроста!»
Возвратясь в «Империал», Забродин пригласил к себе Лунцова и рассказал ему о сообщении фрау Кюглер.
— Может быть, я подежурю несколько дней в квартире фрау Кюглер? — предложил Лунцов.
— Идея хорошая. Только дежурить давайте вдвоем.
Забродин попросил фрау Кюглер на несколько дней уступить им свою квартиру, а самой пожить в «Гранд-отеле».
— Пожалуйста, господин Забродин, — любезно согласилась она. — Вот мои ключи. А если будут спрашивать соседи, скажите, что я пустила вас временно пожить, так как свободных номеров в гостинице нет…
Поздно вечером Забродин и Лунцов отправились в квартиру фрау Кюглер. В комнатах было темно, но на улице еще можно было различить силуэты прохожих. Забродин смотрел на ночное небо. То тут, то там вспыхивали разноцветные рекламы. В рассеянном свете проступали силуэты высоких шпилей. Где-то вдали светились башни удивительно красивой Карлс Кирхе…
— Красиво. А? — тихо произнес он, когда рядом с ним у открытой двери балкона сел Лунцов. — Десятки раз проходил мимо, а такого не видел! Много красивых вещей на свете мы просто не замечаем. Все дела, дела… Только время от времени бросим беглый взгляд вокруг и… помчались дальше. — Забродин рассмеялся. — И вот что главное: мы об этом не жалеем. Не успеваем…
