Чингиз Абдуллаев - Оппоненты Европы
Гиттенс сидел за столом в домашней пижаме и читал газету о вчерашних событиях. Увидев вошедшего Дронго, он поправил очки и показал на тумбочку.
– Можете положить туда, – сказал он, – а потом проходите к столу.
Дронго так и сделал.
– Как вы себя чувствуете, господин Гиттенс? – участливо спросил он.
– Не очень, – признался еврокомиссар, – видимо, обострились старые болезни. У меня ведь диабет, и я должен регулярно делать инсулиновые инъекции. Слишком много волнений. И еще болит голова. Вы, наверное, слышали, что я пострадал при взрыве.
– Нет, я слышал, что вы не пострадали, господин Гиттенс, – ответил Дронго, – так, во всяком случае, мне сообщили в регистратуре вашей больницы. Только легкая травма руки, и больше ничего. Всего лишь две царапины. Правда, они подозревали гипертонический криз, но оказалось, что у вас все в порядке. Кроме хронического диабета, разумеется. Но здесь вам необходимо соблюдать строгую диету и отказаться от сладкого.
– Спасибо за советы, – кивнул Гиттенс, – но у меня хороший эндокринолог. Доктор Леви из Лондонского диабетического центра. Говорят, что это лучший центр подобного рода в Европе.
– Не сомневаюсь, что вы консультировались у лучшего врача, – кивнул Дронго, – и желаю вам скорее поправиться. Вы, наверное, уже слышали, что именно произошло. Оказывается, к этому террористическому акту в отеле были причастны комиссар ван Лерберг и ваш помощник Жильсон.
– Это ужасно, ужасно, – вздохнул Гиттенс, – просто невероятно. Я всегда считал ван Лерберга достойным полицейским. И даже ходатайствовал о его награждении. Во всяком случае, я был одним из тех, кто подписал такое обращение к министру внутренних дел. А он, оказывается, был предателем. Но особенно меня потряс Жильсон. Я ведь работал с ним почти три года. И такое разочарование! Он куда-то исчез, но сотрудники полиции уверяют меня, что смогут его найти.
– Если он, конечно, живой, – заметил Дронго.
– Что вы хотите сказать? – насторожился еврокомиссар.
– Жильсон получил приказ на ликвидацию комиссара Гиттенс. И он поручил это деликатное дело Теофилу, который работал в полиции.
– Неужели такое возможно?! – всплеснул руками Гиттенс. – Это просто невероятно. Я так ему доверял. И он так меня подвел.
– Это называется «не подвел», – возразил Дронго, – а «подставил». Причем так, что теперь уже трудно будет доказывать свою непричастность.
– Что вы хотите сказать?
– Жильсон в разговоре со мной невольно проговорился. Он сообщил, что турецкого дипломата давно хотели убрать. И выбрали для этого конференцию в Брюгге, где и должен был состояться этот взрыв. Но в последний момент было принято решение несколько изменить прежний план и убрать Месуда Саргына прямо в вагоне экспресса.
– Ну и что? Зачем вы мне это рассказываете?
– Дело в том, что Жильсон рассказал мне, что на мою встречу с Зингерманом они обратили внимание еще на вокзале в Антверпене. Не узнать одного из самых известных ювелиров, работающих в Бельгии, да еще в таком ортодоксальном наряде, просто невозможно. Узнать, кто именно был с ним, тоже нетрудно. Мои фотографии уже появились в Интернете. К сожалению, конечно. И возможно, мое появление вызвало настоящую тревогу. Затем появились русские ювелиры Богдановы, которые действительно должны были переговорить с погибшим. И еще одна пара, которая знала турецкого дипломата по работе в Италии. В вагоне больше никого не было из посторонних. Но кто-то обратил внимание, что Месуд Саргын знает слишком многих пассажиров. И это сработало против турецкого дипломата.
– Только не говорите, что я тоже был в этом вагоне, – с нервным смешком вставил Гиттенс.
– Именно это я и хочу сказать. Вы были в этом вагоне, и, кроме вас, там не было больше никого из тех, кого я мог бы подозревать. Именно вы узнали меня и увидели, как Месуд Саргын здоровается сразу с двумя парами пассажиров. А учитывая, что именно он настоял подняться на верхний уровень вагона первого класса, то ваши подозрения вполне могли превратиться в уверенность. И тогда вы приняли решение…
– Какое решение? – натянуто улыбнулся Гиттенс.
– Убрать вашего собеседника, – любезно сообщил Дронго, – не дожидаясь приезда в Брюгге. Что сразу и поручили мистеру Тейтгату. Тот дождался, пока дипломат решил пройти в туалетную комнату, и дважды выстрелил в него, подойдя на достаточно близкое расстояние.
– Никогда не слышал ничего более фантастического, – сказал Гиттенс, нервно поправляя очки.
– Именно вы возглавляете организацию, – убежденно продолжал Дронго, – куда успели завербовать и своего помощника, и комиссара полиции. Именно вы приказали испугать меня в итальянском ресторане, чтобы я отсюда быстрее уехал. Поняв, что это просто невозможно, вы отдали приказ о проведении операции. Я еще два дня назад обратил внимание, как подробно и точно вы запомнили всех, кто находился в вагоне. Это было свидетельство не в вашу пользу, господин еврокомиссар. Ведь вы были заняты чтением бумаг и подготовкой к этой конференции. Откуда тогда такая скрупулезная внимательность при поездке в вагоне?
Гиттенс молчал.
– Потом этот импровизированный допрос в отеле, когда вы все время смотрели на часы. Вы точно знали время и место взрыва. Было понятно, что вы не очень хотите туда возвращаться. Спешить вам не имело смысла. И комиссар всячески вам помогал затягивать время. Но потом появился Жильсон, он сообщил, что все готово. Именно он, очевидно, и руководил закладкой бомбы. Причем все было рассчитано так, чтобы вы не пострадали. А потом вы нарочно поцарапали себе руку в двух местах и объявили, что во всем виноваты руководство отеля и служба безопасности конференции, которые не смогли обеспечить полную безопасность.
– Никогда не слышал более откровенного бреда, – осторожно сказал Гиттенс, стараясь, чтобы его не услышали в коридоре.
– Разумеется. Только Жильсон сам не мог принимать таких решений. Он явно получал указания от вас лично. И знаете, как это легко доказать? Просто забрать телефон Жильсона и попросить с них все распечатки разговоров за последние два дня. И тогда ваша вина будет неоспоримо и наверняка доказана. И ваши переговоры в вагоне экспресса, когда вы приказали немедленно действовать. И конечно, ваши переговоры с Жильсоном в тот самый момент, когда он выдвигал свои условия. Вы можете попытаться стереть или заблокировать информацию по вашему телефону. Но уже невозможно скрыть факт самих разговоров между вами и вашим помощником.
– Мы беседовали с ним ежедневно и на разные темы, – попытался возразить Гиттенс.
– Не сомневаюсь, что слишком часто и действительно на любые темы, – согласился Дронго. – И тем не менее ваши переговоры именно в те минуты, когда решалась судьба организации, показалась мне достаточно спорной. И очень странной, господин еврокомиссар. Телефоны уже изъяли, и их теперь проверяют. Даже если вы теперь решите уничтожить свой телефон.
– У вас все?
– Нет, не все. Вчера вечером меня отвезли в полицейской машине комиссара ван Лерберга. Мы приехали в какой-то дом, где нас уже ждал Жильсон. Потом выяснилось, что они оба не имеют полномочий для решений моих проблем. И они отправились куда-то звонить. Я видел из окна, как появился Жильсон, который и приказал Теофилу убрать своего руководителя. Что тот и сделал, немного поколебавшись. А ваш помощник таинственным образом исчез. Таким образом, был устранен один человек, знавший про вас достаточно много, и сбежал второй, который тоже мог рассказать массу интересного. Но вы не позволили этому случиться. Я думаю, вы не будете отрицать, что именно вы были фактическим руководителем этой организации. Я не поленился и просмотрел вашу биографию, господин еврокомиссар. Вы всегда считались ультраправым политиком и двадцать лет не могли попасть даже в парламент собственной страны, пока ваша маргинальная группа не объединилась с другими мелкими группами подобного толка в одну партию. На выборы в Европарламент вы получали два мандата. А потом во время распределения мест среди еврокомиссаров было принято решение о выделении вам одного места. Учитывая, что президентом Евросоюза является бельгиец Ромпье, Европарламент решил передать одно место еврокомиссара именно вашей стране. А уже ваш местный парламент выставил именно вашу кандидатуру. Вы, конечно, не Схюрман, вы гораздо опаснее. Он только болтает, а вы действуете. Было понятно, что вы не очень позитивно относитесь к вопросам расширения Евросоюза. Вы были в свое время категорически против приема Румынии и Болгарии. Что уж говорить о турках. Я намеренно попросил прислать мне данные по вашему голосованию в Европарламенте за последние годы. Очень интересные таблицы. Если хотите, могу их вам оставить, копии есть у меня. Вы просто сознательно провоцируете бельгийских мусульман и азиатов на различные эксцессы.
