Евгений Толстых - Агент «Никто»: из истории «Смерш»
- «Где золото роют в горах!» - подхватила компания.
- «Бродяга, судьбу проклиная», - попытался пробасить доктор.
- «Тащился с сумой на плечах», - пропели все хором.
- Вот, вот, и я про суму, - перекрикивая песню, возник «Мартисов», - вы тут пока пойте, а мы с Платоновым пойдем, багаж разберем.
- Там новые батареи должны быть, а нам через два часа на связь выходить, утро скоро.
- «Бродяга Байкал переехал, навстречу родимая мать!» - разносилось по лесу, наполненному предрассветной свежестью.
Со стороны могло показаться, что у костра на привале собрались охотники, чтобы отдохнуть в дружеском, мужском кругу. Гулянка удалась на славу, лица отливали малиновым цветом, глаза озорно искрились, улыбки не сходили с губ. «…Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша!»… А зверь?.. Ах, да, зверь… Пусть гуляет зверь до следующих выходных…
Наблюдатель, объявись он невзначай в этом лесу, оцепленном бойцами спецбатальона «Смерш», не ошибся бы: на полянке и впрямь уселись в кружок охотники, правда, один из них еще не знал, что он и есть добыча, что Управлением контрразведки 2-го Прибалтийского фронта ему отмерено еще от силы полчаса ощущать себя равным среди поющих, смеющихся, наливающих…
- До войны в Москве жил и работал на эстраде Миша Зайцев, - вспомнил Иванов, едва умолкла песня. - Мастер на все руки… Вот как Сомов: и спеть, и сплясать, и выпить, и закусить. А потом война, плен. В Гродненском лагере Миша сначала работал санитаром, а потом собрал джаз из пленных. Что это был за джаз!.. Утесову не снилось!.. Играли они не за деньги, за жизнь… Летом 42-го… да, в августе, Гродненский лагерь расформировали, я попал под Белосток, а Зайцев со своим джазом - в Гохенштайн. Там я его и встретил в феврале 43-го. К джазу прибавилась еще и драматическая труппа, целый театр!.. Сам Зайцев веселил лагерную публику клоунадой. На концерты приходило все начальство с любовницами. Инструмент в оркестре был отменный, костюмы - с иголочки, тоже не лагерными портными сшиты. Про всю эту эстраду стало известно в Берлине, так оттуда пришел приказ вывозить Зайцева с его джаз-бандой на гастроли. Они объездили все лагеря Восточной Пруссии…
- Вот это плен! Курорт! - причмокнул «Сомов».
Иванов ухмыльнулся, поднял глаза на «Сомова» и с грустью сказал:
- Не завидуйте, Сомов, курорт был по вечерам, а днем Зайцев и его артисты работали лагерными полицейскими, выносили из бараков трупы и закапывали их на свалке, за оградой…
- М-да… - протянул Мулин, - а где он сейчас, Зайцев?
- Перед отправкой я встретил его в разведшколе, он командовал взводом. Правда, под другой фамилией.
Все обернулись на шум. Из-за кустов показались фигуры Платонова и «Мартисова». Платонов нес какую-то закуску, «Мартисов» - пачку газет.
- Вот, распотрошили сундучок нашего доктора, - Платонов выложил на «стол» продукты.
- А я избу-читальню сейчас открою. Газета «Правда», не абы что! - «Мартисов» помахал увесистой пачкой.
- Дай посмотреть! - потянулся «Сомов», - Ух ты, настоящая! «Орган Центрального Комитета и МК ВКП(б)». Та-ак, «Да здравствует великий советский народ, героическая Красная Армия и Военно-Морской флот, изгнавшие захватчиков из нашей страны, ведущие борьбу со сталинской кликой!» Ленин. Ну, дают! Это где ж такую печатают, а, доктор?
- Спросите у другого доктора.
- У какого?
- У Геббельса. Это из его поликлиники.
Газеты разошлись по рукам. Даже Платонов отложил свои батареи и уткнулся в строчки.
- «Указ Президиума Верховного Совета СССР, - вслух прочитал Мулин. - Об изменении в печатании изображений тов. Сталина И.В. 1.Вследствие причисления Святейшим Синодом товарища Сталина И.В. к лику святых, все изображения, портреты и бюсты товарища Сталина И.В.впредь выпускать с изображением сияния вокруг головы». Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.Калинин, Секретарь Президиума М.Горкин. Москва. Кремль.
- А вот, смотри, «Со всех концов страны. Тбилиси. Среди жителей города большим успехом пользуется новая пьеса молодого драматурга Вакушвили «Последний день Иосифа». Билеты распроданы на два месяца вперед», - зачитал «Мартисов».
- А вот еще, из Вашингтона, от Моргана - Сталину: «…Разрешите Вам сообщить, что постановлением нашей общины Вы зачислены в нее как почетный еврей. Мне также поручено выяснить Ваше желание в отношении церемонии обрезания, о чем прошу сообщить». Ха-а!..
- Пока ребята читают, мне нужно кое-что вам сказать, - позвал Мулина Иванов.
Они отошли на несколько шагов от почти погасшего костра, Иванов закурил, выдохнул дым и наклонился к уху лейтенанта:
- Помимо организации госпиталя мне поручено провести несколько террористических операций против руководящих работников Великолукской области. Вы мне должны в этом помочь. Взрывчатка, все необходимое - в грузовых тюках. И самое главное - приказано искать место для партизанского аэродрома. Скоро к нам будут прилетать начальники, проверять работу, отправлять нас в отпуск, на курорт… Хотите на курорт? В Ниццу? Это во Франции. Я с удовольствием! Одесса - это не курорт, я там жил, я знаю…
Мулин быстро взглянул на «Сомова», тот поймал его взгляд и незаметно кивнул.
- У вас при себе какое оружие? Мы все-таки на чужой территории, - спросил Мулин Иванова, стараясь не вызвать подозрений.
- Вот, - Иванов с готовностью достал «Вальтер» и протянул его Мулину.
Тот вынул магазин, передернул затвор, заглянул в ствол, щелкнул бойком.
- А еще что?
- Нож, и все, - доктор извлек из чехла финку и тоже протянул Мулину.
- Руки, Иванов! - неожиданно резко скомандовал Мулин. - Вы арестованы.
Иванов рассмеялся, поднял руки и попытался обнять Мулина.
- Руки в гору! И не шевелиться, иначе пристрелю как собаку, - крикнул оказавшийся рядом «дезертир Сомов». Банкет окончен, концерт тоже.
Иванов, посмеиваясь, наблюдал, как «дезертир Мартисов», всю ночь разливавший водку, проворно и абсолютно трезво обыскивает его, извлекает из «пистончика» именные часы отца, прячет в свой карман.
- Смешно, Иванов? - удивился Платонов.
- Меня предупреждали, что Мулин может устроить проверку, я даже ждал ее, но думал, это произойдет раньше.
- А какая разница, раньше или сейчас?
- Ну, если бы сразу стало ясно, что я не тот, меня можно было и не приглашать за стол, вам бы досталось больше… Ха-ха, - пьяно веселился Иванов.
- Нам было с вами интересно, доктор, мы узнали много нового, - съязвил Степанов, выходя из образа хмельного «дезертира Сомова».
- А-а… я догадался… это как раз тот фокус, который вы обещали, - хлопнул себя по лбу врач.
- У вас прекрасная память, доктор. Надеюсь, она не подведет вас на допросах, - ответил Степанов.
- Да, память у меня хорошая. Кстати, часы, которые вы у меня забрали, - память о моем отце. Немцы мне их вернули, когда брали в плен… Не забудьте, пожалуйста.
- Следователь разберется, а сейчас - по машинам, - скомандовал Степанов.
Иванова слегка подтолкнули и повели через кусты. Он шел, снисходительно улыбаясь, готовый аплодировать удачно разыгранному спектаклю с проверкой. Но когда миновали заросли лесного орешника и вышли на полянку, где стояли два армейских «виллиса», а в стороне покуривали автоматчики, Иванов почувствовал, что у него подкашиваются ноги.
- Это тот самый фокус, который я вам обещал, доктор, - усмехнулся Степанов и крикнул: - ребята, заводи, поехали!
Из донесения Начальнику Главного Управлени контрразведки «Смерш», комиссару госбезопасности 2-го ранга
тов. Абакумову
На первом допросе задержанный Иванов показал, что из разговоров пилотов самолета, осуществлявших его доставку к месту выброски, понял, что накануне в квадрат, расположенный в 40-50 километрах от базы агентурной радиостанции «Бандура», была выброшена группа агентов немецкой разведки в количестве 5-7 человек, экипированная в форму военнослужащих Красной Армии, с легким стрелковым оружием, портативной радиостанцией.
Полагаю, что данная группа может быть использована противником для проведения инспекции «отряда Волкова - Мулина». Нами приняты меры к поиску и задержанию указанной группы.
Прошу Ваших указаний по дальнейшему использованию агентурной радиостанции «Бандура».
Начальник УКР «Смерш» 2-го Прибалтийского фронта генерал
Железников.
Начальнику УКР «Смерш» 2-го Прибалтийского фронта генералу Железникову.
Принять все необходимые меры к розыску и задержанию группы агентов немецкой разведки, выброшенных в квадрат 56-34 и способных дезорганизовать работу агентурной радиостанции «Бандура». Радиоигру продолжать, охрану «базы», передатчика и участников операции усилить.
Абакумов.
Часть третья
Глава первая. Пакет
Старенький по меркам войны «Юнкерс» выглядел довольно сносно: заплаток на пробоинах заметно не было, моторы работали ровно, машина уверенно набирала высоту. Авиагруппа Хайдриха, входящая в состав 103-й абверкоманды, «возила» агентов за линию фронта почти с самого начала Восточной кампании. Пилотов подбирал абвер, обращая внимание не столько на профессиональные качества, сколько на умение держать язык за зубами: попадись экипаж в руки противника, из него могли выжать координаты точек выброски, приметы агентов, а по ним легко обнаружить создаваемую немецкой разведкой шпионскую или диверсионную сеть. Летчики поневоле хранили в голове объем сведений секретного характера, сравнимый разве что с содержимым штабных сейфов «Валли-1». Поначалу экипажи держались от «пассажиров» на расстоянии, всем своим видом показывая, что каждый делает свое дело и в чужой огород носа не сует. Но со временем святость инструкций поблекла, и пилоты стали делать «пассажирам» поблажки, позволяя покурить, заглянуть в щель тщательно зашторенного иллюминатора.
![Карл Вагнер - Кейн [Рассказы]](/uploads/posts/books/58768/58768.jpg)