Майк Бар-Зохар - Третья правда
1 сентября в 3.53 на втором этаже дома 75 по улице Чаутемпс, что на Монмартре, прозвучал выстрел. Привязанный к стулу Джефф Саундерс прекрасно знал, что он означает.
Через два часа, когда небо над Парижем начало светлеть, его освободила полиция. На кровати в соседней комнате лежал мертвый Жан-Марк Люко. Правой рукой он все еще прижимал к окровавленному виску пистолет, а в левой — держал пачку листов бумаги, исписанных красивым почерком, историю своей кровавой вендетты.
Джефф Саундерс долго смотрел на труп, не испытывая ни удовлетворения, ни облегчения. Все верно, он выполнил задание. Люко сдержал обещание и написал признание. Мертвец сжимал в руке доказательство того, что Пономарев был убит по ошибке. Войны не будет, Саундерс получит награды и повышение по службе. Однако несмотря на все это ему казалось, что он одержал напрасную победу. Джефф думал о жертвах молодого француза, о самом Жане-Марке, и ему было ужасно больно.
Саундерс спустился и вышел на улицу. Париж неторопливо просыпался и стряхивал с себя утренний туман. Джефф закурил панателлу и спросил полицейского:
— Откуда вы узнали адрес?
— Анонимный звонок, — улыбнулся жандарм. — Кажется, звонила женщина, услышавшая выстрел. Знаете, такое случается часто. Люди что-то видят или слышат, но не хотят вмешиваться. Они звонят нам и со спокойной совестью ложатся досматривать сны.
— Не всегда, — покачал головой Джефф Саундерс и полной грудью вдохнул свежий утренний воздух. — Не всегда.
10
Берни Прентисс, ветеран «АП», в 10.17 утра первым запустил на телетайпную ленту потрясающую новость.
«Таинственное убийство министра иностранных дел Советского Союза Льва Пономарева раскрыто. Министр убит по ошибке молодым французом. Перед самоубийством преступник оставил письменное признание. Следите за нашими дальнейшими сообщениями».
Через две минуты в дело вступило «ЮП». В 10.26 к ним присоединился «Рейтер». Примерно, в это же время «Франс Пресс» передавал краткое изложение всей истории. Даже «ТАСС» отреагировал с неожиданной для советского телеграфного агентства скоростью, и в 10.37 новости были уже в Москве.
Затем началось что-то невообразимое.
В 10.42 Лорент Рибо, директор информационного канала Канала Европа 1, ворвался в студию на улице Франсуа Премьера и дрожащим от волнения голосом прервал популярную передачу «Для вас, мадам». «Радио Люксембург» первым взяло интервью у жандарма, обнаружившего труп Жана-Марка Люко. «Франс-Интер» прервал развлекательную передачу, и диктор театральным голосом зачитал признания Люко. «Фигаро» и «Франс Суар» наполнили Париж десятками тысяч номеров экстренных выпусков с фотографиями и полным текстом признания Люко. Даже «Монд» нарушил многолетнюю традицию и напечатал на первой странице фотографию той части признания Жана-Марка, в которой Люко описывает, как по ошибке застрелил Льва Пономарева.
Огромная волна цунами накрыла Европу, Америку и Азию. Тысячи радиостанций и телестудий по всему миру прерывали свои передачи и передавали специальные выпуски. Десятки тысяч газет напечатали экстренные номера, посвященные Люко. Париж превратился в Мекку журналистов. Толпы репортеров бросились в Вену, Людвигсбург, Южную Африку и Израиль, намереваясь пройти по «кровавому пути мстителя». Они хотели знать все, начиная с первых чисел мая, когда молодой француз ушел из издательства «Фонтеной», и кончая первым сентябрьским днем и домом 75 на улице Чаутемпс в Париже. Две недели весь мир говорил только о «мстителе» и его «трагической судьбе».
В Москве впервые со времен Октябрьской революции «Правда» выпустила специальный выпуск. Человечество смаковало сенсацию, сравниться с которой могло только убийство Джона Кеннеди. Несмотря на весь ужас и трагизм истории Жана-Марка Люко, убийцы и жертвы одновременно, все испытали огромное облегчение. Война между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом была предотвращена. Президент Соединенных Штатов и генеральный секретарь ЦК КПСС поздравили друг друга по «горячей линии» с мирным урегулированием конфликта и договорились побыстрее встретиться, чтобы обсудить меры по недопущению подобных кризисов в будущем. Состояние боевой готовности в Красной армии было отменено, и тысячи солдат, отпущенных в увольнения, заполнили улицы Москвы и других советских городов. По американским студенческим городкам прокатились демонстрации в защиту мира. В Риме толпы восторженных молодых итальянцев устроили карнавал перед советским посольством.
И только один человек, Род Гилпатрик из лондонской «Таймс», напомнил читателям, что это «пир во время чумы», что «мир празднует избавление от войны, забыв, что оно достигнуто с помощью одной из самых страшных трагедий в истории человечества». Но лишь немногие обратили внимание на его мрачные слова. Личная трагедия Жана-Марка Люко была быстро забыта. Главным было то, что удалось сохранить мир.
Однако ликование не было повсеместным. «Красное знамя», официальный орган Красной армии, упрямо хранило молчание. Его гневные тирады в адрес «империалистов, разжигателей войн и убийц Льва Пономарева» оказались холостыми залпами. «Красное знамя» поддержала «Ежедневная народная газета», которая не изменила своей привычке вольно обращаться с фактами. Китайцы назвали Жана-Марка Люко «наемником сил реакции и ревизионизма», призванным убить советского министра Пономарева под прикрытием этой гнусной фальшивки — истории мести за отца.
Имя Кристины де ля Малейн не было ни разу упомянуто. Французские власти не испытывали особого желания вмешивать в это дело еще и француженку. Им было достаточно, что убийцей оказался гражданин Франции. Полиция забрала фотографию девушки из квартиры Люко и уничтожила все следы ее пребывания там. Сама Кристина исчезла из своей квартиры на улице Мирабо, и никто не знал, где она.
Газеты не писали еще об одном действующем лице драмы — таинственном американце по имени Джефф Саундерс. Несколько звонков Джима Салливана и Хала Ричардса французским коллегам убедили французов забыть о его роли в этом деле. Правда, директору ЦРУ пришлось выслушать несколько серьезных упреков по поводу «активных действий американской разведки в дружественной столице».
Когда газеты и крупнейшие телеграфные агентства мира начинали раскручивать сенсацию, Джефф Саундерс спал сном праведника в своем номере парижской гостиницы «Георг V». Правда, его дважды будили. Сначала позвонил Хал Ричардс. Директор ЦРУ поздравил с огромным успехом и заверил, что «смелость и энергия, которые проявил Саундерс при выполнении задания» будут должным образом вознаграждены. Второй раз Джеффа Саундерса разбудил президент Соединенных Штатов, сообщивший, что с большой радостью награждает его «Медалью Разведчика», одной из самых высших наград Америки. Саундерс пробормотал: «Спасибо», положил трубку и через несколько секунд вновь спал, как убитый.
***
В половине девятого вечера Джеффа разбудил очередной звонок. Приятный женский голос напомнил, что посол дает сегодня в его честь званый ужин. Через пять минут позвонил Джим Салливан. Он уже успел поздравить Саундерса, когда тот разбудил его рано утром и сообщил о самоубийстве Люко, и поэтому только сказал:
— Джефф, я заеду за тобой в девять часов. Надеюсь, полчаса тебе хватит для того, чтобы одеться. Посол очень пунктуальный человек и терпеть не может, когда опаздывают.
Джефф Саундерс пробормотал в трубку что-то нечленораздельное и с трудом выбрался из-под одеяла. Холодный душ, бритье и два стакана виски окончательно прогнали сон. Почти готовый к званому ужину в американском посольстве, он подошел к окну и выглянул на улицу. Париж поливал сильный осенний дождь.
Снизу позвонили и сообщили, что Джим Салливан ждет в вестибюле. Саундерс надел пиджак и стал доставать расческу, бумажник и сигареты из карманов костюма, в котором был утром. Во внутреннем кармане пиджака его рука наткнулась на что-то твердое. Он достал конверт с документами и фотографиями, который «позаимствовал» в «Централштелле». В конверте лежали копии документов, посланных Люко. Он стал рассеянно просматривать бумаги и неожиданно замер. Джефф схватил телефон и набрал три разных номера, прежде чем нашел нужного человека.
— Мадемуазель Лерой? — хрипло спросил он.
— Да, — ответил знакомый сухой голос.
Американец задал несколько вопросов, и она попросила немного подождать, сказав, что ей нужно позвонить в контору по другому телефону. Время тянулось ужасно медленно. От нетерпения Джефф грыз ногти. Он безуспешно попытался закурить и со стыдом заметил, как дрожат руки.
Наконец мадемуазель Лерой вернулась. Сейчас ее голос был слегка удивлен. Саундерс внимательно выслушал девушку, поблагодарил и аккуратно положил трубку на рычажки. Он сильно побледнел, в уголках рта пролегли две глубокие морщины. Пожав плечами, Джефф схватил плащ и побежал к лифтам.
