Александр Рявкин - Горячий айсберг 2011
– Асим.
– А меня – Аладдин, я имам. И только вчера во время намаза мою проповедь слушали десятки людей. Во время заточения у меня забрали все личные вещи, в том числе мой Коран. Не мог бы ты дать мне почитать, чтобы я обрел покой и уверенность?
– А зачем тебе покой и уверенность? – спросил Асим.
– Потому что история моя и странна, и печальна, – вздохнул Аладдин. – Я совершенно не виновен, недостойные люди оклеветали меня, и вот я оказался в этом зловонном месте для тех, кто потерял свой человеческий облик, свое достоинство. Я должен найти ответ в священной книге, почему ниспослал на меня Аллах такие злоключения, испытания? К чему он меня готовит?
– Ты хочешь сказать, что не знаешь своей вины?
– Чиновники из Тайной полиции, которые били меня ногами, говорили: ну и страдай за веру. Если б я нарушил заповедь, если б вел неправедный образ жизни, если б покусился на что-то недостойное, я сам наложил бы на себя кару. Но я священнослужитель и старался быть образцом для подражания. И те люди, которые верили мне, моему слову, не знают, что я сейчас попал сюда.
Асим смотрел и слушал заключенного в тюрьму имама, и ему и верилось, и не верилось в то, о чем говорит этот мудрый человек. Он уже три года служил охранником в тюрьме, всякого повидал, но держал язык за зубами. Наконец он решился и протянул Коран в окошко.
– Да, пожалуйста, возьми, Аладдин. Мы братья по вере, и я буду рад, если Коран поможет тебе найти ответ.
Аладдин с благодарностью взял книгу, прижал к сердцу.
– Я вижу, у тебя руки, которые знают, что такое тяжелый труд.
– Да, брат, ты прав. Я из крестьянской семьи, из селения Новруз, на самом краю пустыни. С детства в постоянном труде. Двенадцать детей в семье, четыре сына, а остальные – дочери, тяжко им приходится. А вот мне очень повезло, дальний родственник устроил меня на службу в городскую тюрьму.
– И тебе нравится городская жизнь?
– Конечно, нравится… Чего скрывать, – прижал руку к груди Асим.
– Скажи, брат, а ты завидуешь богатым, у которых есть прекрасные дома, слуги, машины, этим господам, которые погрязли в роскоши, ублажают себя вкусными яствами, удовольствиями и не знают, на что еще деньги тратить, только не на помощь бедным людям?
– Добропорядочный мусульманин не должен быть рабом соблазнов, – покачал головой Асим. – Но мне это не грозит, мое жалование не позволяет много тратить. К тому же я каждый месяц высылаю деньги семье. Без моей помощи им совсем плохо было бы…
– Вот видишь, ты дорожишь своей работой, и, какое бы зло ни творилось, за которое бы покарал Аллах, ты с места не сдвинешься… А если это зло ударит по твоей семье?.. Твоей семье! Ты сказал, она в Новрузе, на краю пустыни?
Асим не успел ответить, в гулком коридоре послышались шаги, и он отскочил от решетчатой двери узника, единственно, что не принял стойку «смирно». У камеры появились Златозуб и Хрящ и приказали коридорному:
– Открывай!
Асим подчеркнуто равнодушно открыл двери камеры. Он не входил в подчинение выскочкам из Тайной полиции и выполнял распоряжения согласно указаниям начальника тюрьмы. В городе его шефа прозывали Саид Большая голова. Он был загадочным и непостижимым, как замки камер. О такой должности Асим и мечтать не мог. Так и состарится у пропахшего парашей коридора, хорошо еще, если не подхватит туберкулез, тиф, бубонную чуму, сибирскую язву, холеру или какую другую заразу…
Когда Аладдин вышел из камеры, его тут же сильно толкнули в спину и увели с собой.
Вернулся Аладдин, точнее, его приволокли через три часа. Вместо лица была кровавая маска, но самое страшное, что он улыбался, а глаза горели таким огнем, каким могут гореть у человека дикой и непоколебимой силы воли. Асим быстро распахнул дверь камеры и помог Аладдину лечь на «диван».
Когда истязатели ушли, он принес свежей воды и помог имаму напиться.
– Ты ничего им не сказал? – спросил он.
– Им не сказал, тебе скажу… – не сразу ответил Аладдин. – Возле твоего селения Новруз нашли богатые залежи урана. Знаешь, что такое уран?
– Знаю, конечно, – обиделся Асим. – Он излучает смерть, из него делают атомную бомбу.
– В общем-то, правильно. Этот уран лежит на большой глубине и не опасен. Но есть люди, неверные, скажу прямо – американцы, которые хотят начать его промышленную разработку. Если это произойдет, от вашего селения останется только огромный карьер, а вы будете выброшены в пустыню… Но и это не самое страшное. Шайтаны заставят правительство все государственные деньги бросить на производство ядерной бомбы… А теперь скажи мне, Асим, тебе нужна атомная бомба?
Асим призадумался: на месте поймы сто или двести лет назад высохшей реки было проклятое место. Дикие животные обходили его стороной. Даже птицы не летали. А однажды появились чужие люди, что-то измеряли, совещались и быстро уехали на своих танках-внедорожниках.
– Я не знаю, брат, чем тебе помочь, я дал тебе Коран, чтоб ты нашел ответ в свое утешение, хочешь, принесу тебе брынзу, свежую лепешку?
– Лучше дай мне мобильный телефон, мне нужно сделать всего один звонок.
– У меня есть телефон, но мы не имеем права вносить его на территорию тюрьмы, – пояснил Асим.
– Тогда разреши мне еще почитать твой Коран.
– Возьми его себе, брат. Пусть это будет мой подарок, – поспешно сказал Асим.
– Спасибо, брат.
Асим краем уха слышал, что непокорного Аладдина будут пытать до тех пор, пока он не «расколется». «А ведь и убьют!» – подумал он. Ему самому по тайному приказу приходилось ночью отвозить в пустыню и закапывать в песке в плотных мешках задушенных стальной струной «врагов ислама».
Утром Асим попрощался с узником. Его смена закончилась, а очередная будет через сутки. «Увижу ли его?» – подумал он.
День у Аладдина прошел в размышлениях и поисках истины, а точнее, в осознании неприятных и непреложных фактов. Враги распознали, почувствовали его интерес к урановым залежам в районе Новруз. Где-то засекли… Козырь готовят напоследок… И никакие попытки взять на себя роль борца за экологию пустыни, против распространения ядерного оружия, за мир во всем мире успеха иметь не будут, если в дело сунули свой звездно-полосатый нос америкосы…
Он посмотрел на свое отражение в ведре с водой: лицо превратилось в бесформенную подушку, а утром даже мочился кровью.
Все было спокойно, и Аладдин уже начал надеяться, что сегодня его оставят в покое. Но вечером снова появились Хрящ и Златозуб.
– Выходи! – равнодушно отворил дверь камеры коридорный.
Имам подумал, что его вновь поведут на второй этаж в «кабинет-оазис», но повели вниз по лестнице – оказывается, был еще «более подвальный» этаж.
Втолкнули в камеру, в которой был только один привинченный к полу табурет, а с потолка свисал крюк с блоком и веревкой.
– Раздевайся! – приказал Златозуб.
Аладдин не подчинился, и крепкий удар дубинкой по затылку обрушил его на пол. Когда Аладдин пришел в себя, с него уже сняли всю одежду и связывали руки и ноги «ласточкой». Вот для чего нужен крюк под потолком… Закончив связку, втроем с коридорным подвесили на крюк.
Аладдин до крови сжал зубы… Любое его признание под пыткой – шаг к смерти. А так… нужно тянуть время… Со стороны он был похож на гамак. Палачи били со всех сторон, а он, как гамак, раскачивался. Хребет трещал, как хворост.
Когда в камеру вошел начальник полиции, Аладдин уже ничему не удивлялся.
– Кто ты на самом деле? – спросил Касым-бек. – Ты взял себе святое имя Аладдин (возвышенная вера. – Ред.), заручился моей дружбой… Черный шайтан в твоей душе…
– Я, Касым, веру не предал ни единым своим поступком, мои прихожане тебе скажут. А вот какого шайтана ищут твои друзья в пустыне?
– Вот сейчас и узнаешь…
Недаром людская молва говорила об особой жестокости Касым-бека, самолично пытавшего узников. Он прицепил электроды к рукам Аладдина и крутанул принесенную портативную динамо-машину. Разряд тока судорогой прошел по телу имама, молния ломала каждую клеточку, мозг закипал, а Касым-бек все покручивал и покручивал.
Потом принесли чан с водой, жертву приспустили ближе к полу, и Касым-бек, опять-таки самолично, стал методично опускать голову Аладдина в воду. Тот уже не соображал, что может быть более мучительным.
Палач-садист забил бы его электротоком или утопил… Трое присутствующих смотрели на пытки, как на забаву.
На счастье, появился заместитель начальника особого отдела Хадрис. Иметь покойника в качестве фигуранта уголовного дела в его планы не входило. «Показания» Аладдина он уже записал и запротоколировал. И при них должен присутствовать живой подсудимый, которого после суда надо благополучно повесить. Именно такой финал предугадывал Хадрис. Вешать мусульманина, а то, что Аладдин – правоверный, у него сомнений не оставалось (иначе откуда столько силы и выдержки, как не по воле Аллаха), – такой вид казни был самым позорным и унизительным.
