Лев Гурский - Спасти президента
— Малых? — задумчиво пробормотал я.
В школе и в институте меня учили подразделять войны на справедливые и несправедливые. Как видно, теперь войны делятся по-другому. По величине. Должно быть, историки считают трупы с обеих сторон и после выносят решение: что считать войной, а что — так, войнушкой.
Я открыл обшарпанную дверь подъезда и дернул за ручку следующей двери... Нет, не дернул — успел разжать пальцы. Когда много лет занимаешься террористами, приобретаешь кое-какие саперские навыки. В последний момент я заметил тонкую стальную проволоку, которая тянулась от ручки куда-то вниз, к скомканной газете, лежащей в уголке на полу.
Ай-яй-яй, подумал я, приподнимая за уголок газету. Под ней между двух кирпичей была аккуратно уложена граната-«лимонка». Стоило кому-то беспечно войти в подъезд либо выйти, как нехитрое устройство сработало бы.
Мне везет сегодня на опасные приключения. Сперва автоматчики из «Меседеса», теперь — милая штуковина по имени «Ф-1». Даже интересно, кто и что встретится на моем пути дальше. Неужели Собака Баскервилей с огнеметом? Да-а, тяжела и неказиста жизнь российского чекиста.
Я не стал дожидаться, пока кто-нибудь приведет взрывной механизм в действие, и, приперев дверь ногой, поскорее освободил гранату от привязи. Шестое чувство подсказало мне, что едва ли эта «лимонка» предназначалась мне. Скорее всего роль беспечных граждан была все-таки уготована сотрудникам мистера Федотова. Возможно, подумал я, фокус с проволочкой устроил обиженный ветеран-инвалид, которому не досталось бейсбольной кепочки и дармового пива. Обычный пенсионер, оскорбленный в лучших чувствах, садится писать заявление в мэрию, на имя самого господина Круглова. А у бывших воинов свои причуды; чуть что — и рука тянется к «лимонке». Обидел ветерана? Получи, фашист, гранату. Примерно такая, наверное, логика.
Внутри Комитет оказался вовсе не обшарпанным и бедным, как снаружи. Для благотворительного заведения интерьер выглядел даже роскошно. Понятное дело, ветеранскому Комитету совсем не обязательно ютиться в деревянной хибаре с одинокой лампочкой под потолком, но тем не менее... Общественная организация, призванная тратить деньги на бедных и больных, должна поменьше тратить на себя. Это правило хорошего тона. Между тем светильники, панно, отделка стен — все стоило, мягко говоря, недешево. А ковер? А позолоченные решетки на окнах? А кондиционеры экстра-класса? Поднимаясь вверх по широкой лестнице, я уже почти уверился в том, что мистер Федотов не такой уж альтруист, каким его расписали наивные американские миссионеры.
Во всяком случае, альтруисты не держат на службе плечистых охранников с помповыми ружьями.
Стоило мне подняться наверх и ступить в просторный коридор, как два дула оказались наведенными на меня. Два дула и четыре подозрительных глаза.
— Салют, ребята, — сказал я, предпочитая не делать резких движений. — Мне бы увидеть ваше руководство.
— Ты кто? — с угрозой спросил один из парней, поводя стволом. — Тебе чего надо?
Должно быть, здешняя охрана набиралась из подопечных инвалидов, и этот паренек был глух, как тетерев. Я ведь ясно сказал, что мне здесь надо: увидеть руководство. Только и всего.
Чтобы быть до конца понятым, я решил воспользоваться азбукой для глухонемых — и тут лишь вспомнил про «лимонку» в руке. Угораздило же меня захватить ее с собой!
— Глянь, у него граната, — страшно забеспокоился второй охранник, вжимаясь в стену.
— Сам вижу, не слепой, — отрезал его напарник и тоже стал медленно пятиться назад.
Так опытным путем я выяснил, что охрана инвалидского Комитета состоит не из инвалидов. Не из слепых, глухих или безруких — просто из малоопытных ребят с помповиками. Оба дула их ружей были по-прежнему нацелены на меня.
— Мне хотелось бы повидать мистера Федотова, — объявил я. — По важному делу... — После этих слов я сделал шажок вперед, весьма и весьма осторожный.
— Не двигаться! — тут же воскликнул первый охранник. — А то стреляю!
— Назад! — во весь голос проорал его напарник. — Пулю в лоб схлопочешь!
Парни были заметно напуганы и, похоже, сами не знали, чего от меня хотят: чтобы я замер или чтобы я попятился? До них еще не дошло, что правильнее вызвать сюда руководство, и пусть оно разбирается с пришельцем — карает либо милует. Я очень понадеялся, что какое-нибудь ответственное лицо рано или поздно высунется на шум.
Лицо высунулось.
— Что там за базар? — недовольно поинтересовался коренастый хорошо одетый джентльмен, появившись из-за ближайшей к нам двери. Слово «мистер» вполне гармонировало с его костюмом. Вдруг это и есть тот самый Федотов?
— Герман Семеныч, он вас спрашивает, — доложил первый охранник. Тот, которого я принял за глухого. — Вы не беспокойтесь, мы держим его на мушке, шлепнем в момент...
Моя догадка, таким образом, сразу подтвердилась. Мистер Федотов, обретя имя и отчество, посмотрел на меня. Затем посмотрел на «лимонку». Вид гранаты в моей руке не испугал его, а, казалось, только немного расстроил.
— Славчику мы не платим, — неторопливо проговорил он. — С Антоном — по нулям. С Кирой и Боруном — в расчете. Дуксину ничего не должны, а Толян спекся... Друг, ты кто, по жизни? Ты от кого будешь?
— Май нейм из... — машинально начал я. — То есть меня зовут Максим Лаптев. Я капитан Федеральной службы безопасности. От нее и буду.
— Эфэсбэшник — с гранатой? — покачал головой Герман Семеныч. — Неубедительно. Мы не в кино.
— Когда бы она рванула в подъезде, было бы намного убедительнее, — согласился я, протягивая ему свою находку. — Кто-то из ваших друзей приготовил вам внизу сюрприз на проволочке. Может быть, мне не следовало ее отвязывать? Тогда пардон.
Мистер Федотов бережно взял у меня из рук гранату, осмотрел ее вместе с проволочкой и, по-моему, начал проникаться ко мне доверием. Изучив мое служебное удостоверение, он сделал знак охранникам, чтобы те опустили помповики. Потом изъявил благодарность за разминирование подъезда. И даже перешел при этом на вежливое «вы».
— Не сердитесь на мальчиков, капитан, — попросил он. — Дерганые они стали, от простой «лимонки» теперь шарахаются. Читали в «Листке» про наши напряги? Троих моих заместителей грохнули за последние две недели. Первого из трех снайпер уделал, второго разнесли из базуки на похоронах первого, а третьего, Серегу, — на поминках по второму.
— Ваш Комитет прямо нарасхват, — выразил я соболезнование. — Никогда бы не подумал, что инвалидские дела у нас — в такой зоне риска.
— Льготы, капитан, — развел руками мистер Федотов, словно бы извиняясь. — Благотворителям положены налоговые послабления от Минфина. Всякая стрекоза хочет к нам в муравейник, да мы не всех хотим... Так что же надо большой Лубянке от моего маленького Комитета? — без всякого перехода поинтересовался Герман Семеныч. — Нашими заморочками как будто занимается РУОП, а не ваша фирма.
— Большой Лубянке нужна только маленькая справка, — в тон ему ответил я. — По поводу ста комплектов гуманитарной помощи из Америки. Меня направили к вам из Фонда Кулиджа.
— Ах, вы от этих божьих одуванчиков? — Мистер Федотов заулыбался. — Господи, а я-то подумал... Пройдите до конца коридора, в третью комнату. Там Воробьев даст вам любую справку, хоть в двух экземплярах!
Собственно, инвалидными проблемами в федотовском Комитете ведал всего один человек — щуплый чернявый юноша в очках с сильными линзами. Небольшая его комнатка была доверху заставлена ящиками и шкафами, завалена эверестами картонных папок, а сам юноша Воробьев, прижатый в углу, довольствовался табуреткой и письменным столом размером с тумбочку.
Я изложил юному аскету свою просьбу. При упоминании Фонда Кулиджа Воробьев первым делом ругнул американцев за скаредность, потом разрешил называть себя просто Ваней и, наконец, по-обезьяньи шустро выкарабкался из-за стола-тумбочки.
— К личным делам всех ветеранов фиг теперь подберешься, — огорошил меня просто Ваня и показал на одну из бумажных гордо потолка. — Тут неделю придется раскапывать, и то если экскаватор дадите.
Ни экскаватора, ни тем более недели у меня не было. О чем я сразу поведал юноше Воробьеву.
— Вообще-то я делаю краткие выписки из дел, — признался очкастый Ваня. — Неофициально, для быстроты... Хотите?
Я хотел. Тут же оказалось, что один из шкафов плотно набит связками библиотечных карточек.
— Так-так-так, — забурчал себе под нос юноша, ловко перебирая карточки. — Сейчас найдем ваши подарки, они у меня расписаны по группам... Здесь у нас «афганцы», «корейцы», «египтяне», «сомалийцы», «сирийцы»... «Кавказцев» я пополняю, они у меня ближе к краю...
— Много их у вас, — с сочувствием сказал я. Даже в этих связках и стопках немудрено было запутаться.
