Сергей Соболев - Кремлевский пасьянс
У Кандаурова и его подчиненных в эти дни было много работы. Министр обороны сразу же после визита к Сергееву вызвал начальника ГРУ к себе в кабинет. Он потребовал неопровержимых доказательств, свидетельствующих о подготовке силами госбезопасности теракта против Сергеева. Если таковых нет, следует немедленно прекратить расследование. Кандауров спокойно выслушал министра и сообщил информацию о новых обстоятельствах, открывшихся в этом запутанном деле. Офицеры ГРУ внимательно исследовали биографию двенадцати офицеров, попавших в круг повышенного интереса КГБ. Помимо того, что все они моложе тридцати лет, обладают специальными профессиональными навыками, другими словами, умеют убивать, всех объединяют две общие черты. Каждый из них достаточно хорошо знает хотя бы один иностранный язык, а трое пропавших, включая Ермакова, обладают знанием двух языков.
– Когда это он успел? – озадаченно спросил маршал.
– Мать Ермакова доктор наук, преподает иностранную литературу в университете, – ответил Кандауров. Разговор шел за несколько часов до трагедии, случившейся в театре «Современник». – Отец Ермакова погиб в результате нелепой случайности тринадцать лет назад. Наталья Юрьевна уже в то время числилась среди ведущих специалистов по западноевропейской литературе и по обмену между университетами была направлена в Эдинбург. Сына взяла с собой.
Маршал удивленно покачал головой, и Кандауров позволил себе улыбку.
– Да, в то время такое еще было возможно. Даже не верится, как будто жили в другом мире…
– Дальше! – требовательно перебил его маршал.
– Полтора года в Шотландии, затем, с полугодовым перерывом, направление в Венский университет, там они пробыли восемь месяцев. Затем Наталья Юрьевна вернулась с сыном в Союз, и больше ее за границу не выпускали. Остается лишь добавить, что Ермаков закончил спецшколу с английским уклоном. Английским языком владеет в совершенстве, немецким чуть похуже. Даже странно, что с такими способностями он пошел в армию…
– Что еще? – отрывисто спросил маршал. У него появились дурные предчувствия.
– Еще? Сотрудники органов особо тщательно проверили результаты медицинского обследования этих людей. Мы также последовали их примеру. Оказалось, что у них нет особых примет.
– Объясните толком, что означает «нет особых примет»?
– Ни один из отобранных гэбистами офицеров ни разу не был на приеме у наших стоматологов, другими словами, их зубы не протезировались. Никто из них не побывал на операционном столе. Сейчас техника достигла такого уровня, что по особым приметам такого рода специалисты могут достаточно уверенно установить страну, где была проведена операция. Ну а наши пломбы, – Кандауров не удержался от смеха, – сами понимаете, товарищ маршал… Это все равно что клеймо «Сделано в СССР». Если возникает необходимость, офицерам ГРУ мы ремонтируем зубы только с помощью импортного оборудования.
– Черт побери, что все это означает?!
– Это означает очень неприятную для нас вещь, – мрачно заметил Кандауров. – КГБ удалось похитить троих наших людей. Все они профессионалы высокого класса, обучены действовать в экстремальных условиях, убивать разнообразными способами, включая самые экзотические. Кроме того, они не имеют особых примет и хорошо знают два иностранных языка. И самое неприятное обстоятельство – все трое офицеры Советской Армии.
– Я не знаю, что за идея пришла в голову Чернову, но мне это не нравится.
Маршал был настолько обеспокоен, что забыл о своем решении закрыть расследование.
– Товарищ маршал, очень велика вероятность, что КГБ попытается использовать кого-либо из этих троих в качестве убийцы-террориста. Возможно, за рубежом… Но, скорее всего, акция будет проведена здесь, в Москве, во время церемонии прощания или похорон… – Кандауров смущенно кашлянул в кулак, – во время похорон генерального секретаря. Вероятная цель – один из высокопоставленных иностранных гостей…
– Кандауров, ты в своем уме? – грубо спросил министр. – Что за ахинею ты несешь? Какие похороны, какой теракт? Ты же заверял меня, что они хотят убить Сергеева? Я чуть не лопухнулся из-за тебя! Представляю, каким ослом я выглядел бы, если бы рассказал Сергееву о якобы готовящемся на него покушении! Надо же такое выдумать?! Как вообще могло такое в голову прийти!
Он тяжело посмотрел на начальника ГРУ, но тот выдержал его немигающий взгляд.
– Я никогда не говорил, что жертва покушения именно Сергеев. Вы сами не дали мне договорить, выставив нас из кабинета. Кстати, Николай Андреевич, я не стал бы отбрасывать и эту версию…
– Хватит! – рявкнул маршал. – Мне нужны доказательства, а не твои высосанные из пальца версии. Что еще у тебя припасено?
Кандауров едва заметно пожал плечами и продолжил:
– Мы вплотную занимаемся личностью Фомина. Кое-что удалось выяснить. Помните, мы рассказывали, что кадровик из ПГУ назвал две фамилии, Селидов и Заровский?
– Помню, – кивнул маршал.
– Так вот, Селидова никто не знает. Вернее, есть один Селидов в ПГУ, но он уже третий год безвылазно сидит в Сингапуре и к этому делу отношения не имеет. А вот Заровский… По сведениям из нашей парижской резидентуры, некий Заровский несколько раз появлялся во Франции в конце семидесятых. Чем он там занимался, выяснить не удалось, но наши люди утверждают, что Заровский – офицер внешней разведки КГБ. Мы передали в Париж копию портрета и точное словесное описание, но нам ответили, что речь, скорее всего, идет о другом человеке, хотя некоторое внешнее сходство имеется.
– Выводы?
– Заровский и Фомин – это одно лицо. Я допускаю, что этот человек изменил свою внешность в ходе пластической операции.
Маршал вздохнул и покачал головой.
– У вас богатое воображение, Кандауров. Мне нужны факты, а не ваши свободные фантазии.
– Я отправил запрос в Париж, чтобы наши люди тщательно проверили контакты Заровского во Франции. Это единственная ниточка к Фомину. И я хотел бы получить у вас санкцию на проведение еще одной операции, – бесстрастным тоном закончил Кандауров.
– Никаких санкций, – буркнул маршал. Он побарабанил пальцами по столу, отвернулся к окну и негромко сказал:
– Проси.
– Я хочу «побеседовать» с двумя-тремя офицерами ПГУ, которые служили в то время в парижской резидентуре.
– Знаю я твое «побеседовать», – ворчливым тоном заметил министр. – Не поговорить ты хочешь, а наехать на них. Смотри, чтобы обошлось без трупов.
– Мы работаем чисто, – холодно парировал Кандауров.
Маршал встал и подошел к окну.
– Давай подведем итоги, Владимир Алексеевич. Чернов готовит акцию, это ясно. Но против кого?
Маршал оглянулся на Кандаурова, но тот лишь пожал плечами.
– И если в этом будут замешаны наши люди…
– А они будут замешаны, – вставил реплику Кандауров. – Ермакова они точно держат у себя.
Маршал вернулся за стол и требовательно посмотрел на начальника ГРУ.
– Значит, так, Владимир Алексеевич… Даю тебе добро. Пощупай этих гэбэшников, если понадобится, выверни их наизнанку, но Ермакова ты мне найди. По крайней мере, узнай, что с ним. Если подвернется под руку Фомин, дави его! Считай, что я тебе лицензию выдал на его отстрел. И запомни, версии мне не нужны, только голые факты! И трупы мне не нужны, понял? А Фомина забирай, он твой! Все, действуй.
Когда Кандауров выбрался из кабинета, он от всей души выматерился. Спасибо за подарок! Фомина он ему подарил, лицензию выдал! Как бы этот самый Фомин его голову своему Чернову не притащил!
Глава одиннадцатая
– Ловко они сработали, – поделился своими впечатлениями о посещении морга Савельев. – Кобозев рвет и мечет.
– А ты думал, кроме нас, спецов больше нет? – хмыкнул Вельяминов.
– Да, чувствуется родная школа, – согласился с ним коллега, выруливая из ворот госпиталя на широкий проспект. – А чего это Кобозев как с цепи сорвался?
– Кандауров ему разнос устроил. Наши вроде присматривали за матерью Ермакова, но так и не доглядели.
– Кто мог ожидать, что они пойдут на самые крайние меры?
Савельев сунул в зубы сигарету, вытащил из панели прикуриватель и пыхнул дымком.
– Чем сейчас займемся?
– Кобозев сказал всем собраться в базовом здании. Вечером опять на дело пойдем.
Савельев поперхнулся дымом и долго откашливался.
– Да-а, заводные у нас начальнички… Нас с тобой опять в застрельщики?
– А ты думал, – мрачно процедил Вельяминов. – Я уже своих к дальним родственникам сплавил. А ты?
– Еще позавчера, – засмеялся Савельев. Он сноровисто протиснулся во второй ряд и продолжил: – И то правда, Иваныч, надо хоть раз дело довести до конца. А то вечно у нас так, начнем что-нибудь и бросим на полдороге. Ненавижу гэбистов! В стране жулья развелось до черта, а они своих убивают. Давить их надо, Иваныч! Давить, как поганых клопов!
