Сэйтё Мацумото - В ТЕНИ
Доплыв до середины озера, Тасиро убрал вёсла и лёг в лодке, закрыв глаза. Он предался грёзам. Вдали слышались голоса. Едва Тасиро прикрыл глаза, его охватила лёгкая дрёма. Пригрезился сон. Якобы Кинами идёт по горам. Что за горы — непонятно, но они покрыты густым лесом. Торопливой походкой пробирается он сквозь густую траву. Ему и невдомёк, что сзади идёт Тасиро. Тасиро окликает его, но Кинами не обращает на это внимания и продолжает идти. «Эй, Кинами-сан!» — громко зовёт Тасиро.
Тасиро проснулся от звука собственного голоса. Солнце всё ещё было в зените. Он решил завести лодку в тень.
Неподалёку был небольшой мыс, заросший деревьями. Тасиро направил туда лодку. И тут он увидел плавающую на воде стружку. Стружка, подхваченная волной, стремилась к берегу. Затем вода снова оттаскивала её в озеро. Удивительно, откуда здесь взялась стружка! Присмотревшись, Тасиро увидел, что она почернела от времени.
Откуда она взялась? Домов поблизости нет. Может, где-то здесь строили бунгало[29] и строгали доски? Но, судя по цвету стружки, это было довольно давно.
Тасиро уже хотел плыть дальше, но вдруг в высокой густой траве на берегу заметил раскиданную стружку. Похоже, кто-то её здесь выкинул, а потом её разнесло ветром. Стружки было изрядное количество. «Однако странно, — подумал Тасиро. — Здесь, вдали от людского жилья, в лесу, даже горстке стружки не место. Допустим, стружку выбросили, когда вели строительство. Но зачем же было относить её так далеко?»
Заметив на воде две-три стружки, Тасиро подхватил их рукой. Ничего необычного в них не было. Похоже, это криптомерия или кипарисовик. Одна из них немного отличалась. Сердцевина дерева — совершенно иная по цвету. Она была такая же почерневшая, но вот годовых колец на ней не было. Видимо, это была стружка с большого ствола.
Лес по берегам был густой и простирался далеко. Буйно росли высокогорные китайские сосны и берёзы. Тасиро овладело предчувствие. Ему казалось, что на берегу должна быть куча стружек.
Тасиро подгрёб немного поближе к берегу. Он с трудом высмотрел местечко и причалил. Трава здесь сильно разрослась. Тасиро побрёл в глубь берега. Как он и предполагал, там действительно оказалась куча стружек.
Стружки, видимо, уже давно лежали здесь и от дождя почернели. Тасиро разворошил горку — свежей травы под ней не было.
Тасиро огляделся. И тут, на порядочном расстоянии от берега, обнаружил нечто необычное. Когда он подошёл к тому, что вызвало его удивление, оказалось, что это пепелище от сгоревших деревяшек. Но жгли здесь не просто куски дерева. Судя по обуглившемуся остову, здесь явно сжигали ящик и верёвки. Кто же мог принести сюда ящик и сжечь его? И зачем это было делать? В памяти Тасиро сразу всплыл пресловутый ящик с парафином. Известно, что багаж посылали на станции, расположенные вдоль озёр. Теперь не оставалось сомнений в том, что на озеро Нодзири его тоже посылали.
Но содержимое ящика так и не было известно. Конечно, груз вынули и сожгли только ящик. Зачем же понадобилось тащить его сюда? Кому нужна была эта работа? Какое отношение имели эти окутанные тайной манипуляции к содержимому ящика? Видимо, самым важным было достать из ящика его содержимое, а затем уже сжечь пустую тару.
Что же в нём было? Судя по тому, что уже известно, — парафин. В письме Кинами выдвигал предположение, что труп разделили на части, а затем облепили парафином. Значит, здесь вытащили облепленную парафином часть трупа? Отталкиваясь от этого предположения, Тасиро развил свою версию. Преступник получил багаж, доставленный на станцию Касивабара. Затем он отнёс его в безлюдное место, вынул содержимое, как-то избавился от него, а ящик, как вещественное доказательство, сжёг.
Как же они поступили с содержимым? Очевидно, сбросили на дно озера. Если так, то, скорее всего, сначала преступники доставили сюда деревянный ящик, вытащили из него содержимое, затем отгребли подальше от берега и сбросили нечто в воду. Сбросили там, где поглубже, потому что вода в этом озере очень прозрачная и дно просматривается даже на значительной глубине.
Тасиро вернулся к лодке. Внезапно он заметил, что на дне её лежит какой-то конверт. Увидев его, Тасиро невольно огляделся. Зеркальная гладь озера стояла не шелохнувшись. Не похоже, чтобы кто-то подплывал сюда на другом судёнышке. Как заворожённо ни изучал Тасиро обгоревшие доски и верёвки, он бы услышал, если бы кто-то подплыл на лодке.
Но не мог же, в самом деле, конверт упасть с неба. Конечно, кто-то подошёл к лодке и кинул его туда. Конверт коричневый, дешёвый. Разумеется, без надписей.
Тасиро сел в лодку и разорвал конверт. Внутри оказался один-единственный листик почтовой бумаги. Ещё не прочитав текст, Тасиро заволновался: почерк был знакомый. Этим же почерком было написано предостережение.
«Вы уже получили предостережение. Будете продолжать — ваша жизнь окажется в опасности. Остановитесь».
Опять предостережение. Эта женщина следила за каждым его шагом. Как же она добралась сюда — приплыла на лодке или прокралась по суше? Она явно вплетена в цепь этих загадочных событий. Правда, не верилось, что она может быть столь дерзкой. От её облика, скорее, веяло простодушием.
Отчего она посылает ему «предостережения» — по чьей-то указке или сама, движимая беспокойством за Тасиро?..
Тасиро выгреб на середину озера. Кое-где виднелись прогулочные лодки с курортниками. Поверхность озера бороздили катера. Лишь в то уединённое место, откуда только что выбрался Тасиро, никто не забредал. Он посматривал по сторонам, но ни в одной лодке не заметил фигуры той женщины.
Странная история. Она ведь откуда-то следила, как он углубился в чащу. Как же ей пришлось поторопиться, чтобы подбросить письмо, пока он был на берегу. Конечно, она и теперь пристально наблюдает за ним.
Тасиро причалил к пристани и вышел на берег. Чайный домик, который он посещал ещё весной, оказался совсем рядом. Но теперь настал сезон, и было полно посетителей. Внутри суетилась старуха-хозяйка.
— Давненько не виделись, тётушка, — сказал Тасиро, войдя.
Старуха посмотрела на него озадаченно, явно не узнавая.
— Не помните, я ведь был тут у вас весной.
— Ах вот оно что, — наконец припомнила хозяйка. — Совсем не узнала вас. Значит, снова к нам?
— Да, очень уж хороши здесь пейзажи, вот я и приехал снова. Но весной здесь было много рыбаков, а сейчас что — уже не ловят?
— Почему же, вон лодки стоят, просто рыба ушла. На ловлю выходят или рано утром, или ночью.
— А в округе много женщин-рыбачек?
— Нет, только мужчины. Редко когда женщину встретишь.
— Но когда я приезжал сюда весной, то видел женщину, возвращавшуюся с рыбалки. Она ещё молодая такая.
Старуха немного задумалась.
— А-а, вот оно что. Так она не профессиональная рыбачка. Ловила больше для развлечения.
— А эта женщина больше не ходит ловить?
— Нет, сейчас совсем не ходит. С тех пор её не было видно.
— Она из хорошей семьи?
— Из Касивабара. Семья не такая уж хорошая…
Старуха осеклась. Тем временем её позвал кто-то из посетителей. Если бы Тасиро добился от неё более полного ответа, возможно, он бы стал действовать в другом направлении. Но он не обратил должного внимания на сказанное. Дел у старухи было по горло. Она никак не могла подойти к Тасиро. Посетители шли один за другим.
Тасиро вернулся в гостиницу, так ничего и не добившись. Впрочем, кое-какие результаты у него были, но куда девался Кинами, оставалось непонятным.
Тасиро вытащил стул на прохладную веранду, уселся и внимательно перечитал письмо. Почерк принадлежал образованной женщине.
Каков же смысл её предостережения? Тут могут быть две версии. Первая: эта женщина по-настоящему беспокоится о нём, Тасиро. Вторая: письмо — это уловка, затягивающая его в западню. Многократно прочитав послание, Тасиро начал склоняться к мысли, что в этой ситуации первая версия более подходяща.
Настал вечер. Служанка принесла обычный гостиничный ужин. Ломтики сырого тунца, жареная рыба.
— Девушка, а не найдётся ли чего-нибудь вкусненького?
— Ничего такого нету, — резко ответила девушка.
Аппетита не было. Не хотелось в этой живописно расположенной гостинице приниматься за такую заурядную трапезу.
Покончив с ужином, Тасиро понял, что здесь ему больше делать нечего. Вдруг Тасиро пришло в голову: а не удалось ли газетчикам разузнать что-нибудь о судьбе Кинами? Если да, то что проку торчать в этом захолустье? Тасиро спустился вниз.
— Хозяюшка, мне надо поговорить с Токио, разрешите позвонить.
Было шесть часов. Самый разгар рабочего дня в газете.
— В Токио? — удивилась хозяйка. Видно, редко кто из посетителей заказывал столь дальний телефонный разговор. — Ну уж ладно, звоните.
