Ариф Караев - Раскол
Менялись эпохи, страны, режимы, а суть оставалась все та же. Ослабление, чаще всего с помощью самого демократического лозунга, государства-конкурента. Как правило, здесь не брезговали никакими методами. И вместе с тем в этих странах, претерпевших «обновление», возникали две основные категории: небольшая группа людей, ориентирующихся на отъезд «туда», и несравненно большая масса тех, кто вынужден был остаться «здесь».
И именно этот незамысловатый фактор с некоторых пор, как ни странно, становился определяющим в жизни первых и существовании вторых. Лестерн, очевидно, был все-таки прав: в большинстве случаев суть самых сложных конструкций достаточно проста и вполне материальна, причем слово «материальна» — определяющее.
Подняв наконец глаза, Вагиф посмотрел на настенные часы. До встречи с Сашей оставалось менее часа. Аккуратно сложив листки бумаги, он сунул их в конверт и, подойдя к небольшому сейфу, расположенному недалеко от бара, положил письмо на верхнюю полку вместе с остальными документами.
Пройдя в ванную, он тщательно побрился. Обычно он брился дважды в день — утром и вечером. Поднявшись в свою комнату, он надел серый костюм из мягкой шерсти. Выбрав неброский галстук под цвет костюма, он еще раз тщательно проверил содержимое карманов и, выдвинув ящик письменного стола, вытащил пистолет. Так, на всякий случай.
До квартиры подруги Саши он доехал на обычной машине такси, за рулем которой сидел один из сотрудников Алексея Васильевича. Другая машина должна была ждать их у дома. На заднем сиденье лежали роскошный букет роз, предусмотрительно купленный водителем такси, и большая коробка шоколадных конфет.
У дома они были без пяти девять. Поблагодарив шофера, Вагиф подхватил цветы и конфеты и легко взбежал по ступенькам в подъезд. На третий этаж он поднялся пешком, не стал ждать лифта. С трудом уняв волнение, он нажал на кнопку звонка. Дверь распахнулась сразу же. Саша, как всегда, была восхитительна. Она стояла в проеме двери, крепко держась за ручку, с широко открытыми глазами. Потом каким-то глухим, изменившимся голосом неожиданно произнесла:
— Здравствуй, Вагиф. Я рада, очень рада, что ты жив.
Начало разговора было многообещающим. Войдя в комнату, Вагиф в нерешительности остановился, не зная куда положить букет. Саша, взяв цветы, прошла на кухню. Оставшись один, Вагиф подошел к книжным полкам, до отказа забитым разнообразными книгами. У подруги Саши, очевидно, был широкий круг интересов. Здесь стояли книги и по экономике, и по медицине, и даже по оккультным наукам.
— Наташа уже давно собирает книги, — послышался голос Саши, — хотя я до сих пор точно не могу сказать, читает она их или нет. Ты будешь кофе или чай?
— Как обычно.
— Значит, кофе. Правда, у меня растворимый, но очень хорошего качества.
Вагиф явственно ощущал некоторую напряженность в голосе Саши. Она и вела себя несколько неестественно, как-то скованно, старалась не смотреть Вагифу в глаза. Чувствовалось, что ее что-то тяготит.
— Саша, — тихо начал Вагиф, — что произошло в мое отсутствие?
— Это произошло не в твое отсутствие, это происходит уже давно. Ты вечно занят. То ты появляешься ниоткуда, то исчезаешь неизвестно куда. У тебя вечно какие-то тайны, недомолвки. Вереница срочных дел, которым нет конца и которые для тебя куда важнее, чем я, ты, наша жизнь в конце концов… Я уже давно хотела с тобой поговорить. Каждый раз перед твоим приездом я давала себе слово, что поговорю с тобой серьезно. Но как только ты появлялся, все вокруг начинало кружиться, как в калейдоскопе. Ты с жадностью вгрызался в окружающую нас жизнь, не обращая внимания ни на что другое. И все опять оставалось неизменным. Я уже не говорю о том, что постепенно старею, мне давно уж не двадцать и определенная стабильность мне просто необходима.
— Стабильность?..
— Нет, я ни в чем тебя не упрекаю, ты не раз предлагал законно оформить наши отношения, но что от этого изменится? Ты стал бы иным? Сомневаюсь. А недавно, сразу после твоего последнего визита, произошло вообще ужасное. Ко мне пришли двое, показали удостоверения — одно было милицейское, другое сотрудника КГБ — и заявили, что ты мертв, но ни показать тело, ни дать какую-либо подробную информацию они не могут, поскольку это государственная тайна, и предложили мне вести себя так, будто ничего не произошло. Это их предложение меня доконало, и я, не выдержав, послала их куда подальше. А они, как-то странно улыбнувшись, молча выслушали и — к дверям. У самых дверей тот, кто показал удостоверение вашего сотрудника, неожиданно задержался и так спокойно попросил меня позвонить твоим друзьям и известить о несчастье. Особенно он напирал на то, что необходимо позвонить какому-то Алексею Васильевичу и сообщить, что ты не смог выполнить его поручение, поскольку с тобой произошло несчастье. А кто такой этот Алексей Васильевич, так и не сказал. Так что когда мне сообщили, что сегодня я встречусь с тобой, и сообщили люди, показавшие такие же удостоверения, как и те, что уведомили о твоей смерти, я твердо решила серьезно поговорить с тобой. Я сама не знаю, что тебе предложить, но очень хорошо знаю одно: дальше так жить нельзя. Надо что-то кардинально менять.
Вагиф молча выслушал эмоциональный монолог Саши. Безусловно, она была права. В последнее время его жизнь превратилась в сплошной ад. Он сам понимал, что за этой бесконечной чередой неотложных дел как-то ушло то, что у нормального человека называется личной жизнью. Эта вечная изматывающая гонка, иссушающая в первую очередь его самого, тяжелым грузом легла и на хрупкие плечи Саши, до самого последнего времени всегда все понимающей.
И, возможно, не будь этого странного визита с известием о его смерти, не было б и сегодняшнего неприятного разговора. Этот визит как бы провел незримую черту, обнажив накопившиеся в их отношениях противоречия, разделив их жизнь на две неравные части: меньшую — время до этого визита, когда они старательно избегали даже мысли о их совместном будущем, и большую, включающую в себя все последующее время, в силу чего они и оказались перед необходимостью разобраться в этом вопросе.
— Саша, дорогая, — медленно произнес Вагиф, — я с тобой согласен. Более того, по-видимому, я скоро уйду из органов. Нет, что я говорю, я даю тебе слово офицера, что уйду в отставку до конца января. Но сейчас мне необходимо завершить кое-какие накопившиеся дела. Завершить, чтобы потом можно было жить спокойно. Без этого, действительно, никак нельзя. И прежде всего надо разобраться с этими странными гонцами. А потом я покину органы, и первое, что мы сделаем, это поженимся. Ты не смейся, я понимаю, что это звучит банально, но лично для меня, вне моей работы, очень важны некоторые, возможно, отнюдь не современные условия жизни. И одним из наиболее важных условий для меня является дом, семья, дети. В этом вопросе я неоригинален. Может быть, ты еще не раз пожалеешь об этом, поскольку в конце всех своих мучений получишь ревнивого кавказского мужа с пышными черными усами, которые я обязательно отпущу, и большим страшным кинжалом, который в день свадьбы я повешу на ковер над нашей кроватью, — с улыбкой закончил Вагиф, открывая бутылку шампанского.
В первом часу ночи Вагиф, попрощавшись с Сашей, покинул гостеприимный дом ее подруги. Алексей Васильевич, верный требованиям безопасности, настоял на том, чтобы он вернулся ночью на дачу. По дороге туда Вагиф еще раз проанализировал все, что ему сказала Саша.
Выходило так, что эти неизвестные «коллеги» не только знали о Саше и о его контактах с Алексеем Васильевичем, но и пытались на чем-то подловить самого мэтра, предложив Саше позвонить ему. Как потом выяснилось, они оставили ей телефоны Алексея Васильевича, в том числе и на даче, очевидно, зная, что сам Вагиф вряд ли дал бы ей этот номер.
Вагиф пожалел, что тогда, в первое знакомство с мэтром, когда было совершено покушение на них с Геннадием, Алексей Васильевич не довел дело до конца, предпочитая делать вид, будто речь идет об обычной уголовщине. Якобы эти профессионалы перепутали квартиры, по ошибке чуть не отправив к праотцам не тех.
Конечно, подобное объяснение было смехотворным, но тем не менее никто из высших чинов не удивился. Более того, все дружно сделали вид, будто поверили в эту белиберду. Результат же такого отношения не заставил себя долго ждать. Последовало второе покушение, спланированное куда более профессионально и хладнокровно.
Когда Вагиф приехал на дачу, Алексей Васильевич еще не спал. Нацепив очки, он сидел у камина и перебирал какие-то фотографии, потягивая коньяк из стоящей на низком столике рядом с ним хрустальной рюмки.
— Ну что, приехал? — Не поднимая головы, протянул он, взглянув из-под очков на Вагифа. — Тогда рассказывай, как эти сукины дети тебя раньше времени похоронили.
