Под прицелом - Клэнси Том
— Майор аль-Даркур, пожалуйста, помните : я никогда не говорил, что работаю с британской разведкой.
Нет, ты этого не делал. Я так и сказал.
— Действительно. Я старый человек. Ушел из сферы импорта-экспорта на пенсию.
Аль-Даркур улыбнулся.
— Тогда, я думаю, вам нужно выйти из отставки, возможно, вывезти из Пакистана какие-нибудь разведданные, которые могли бы быть полезны вашей стране. Вы могли бы получить некоторую помощь от МИ-6, которая могла бы быть полезна и моей стране. Я уверяю вас, что у вашей страны никогда не было такого высокопоставленного сотрудника пакистанской разведки, как я, с таким большим стимулом работать в наших общих интересах, как у меня.
— А как же я? Если меня вышвырнут из Пакистана, от меня будет мало толку.
— Я могу отложить ваш отъезд на месяцы. Сегодня было только первое собеседование. После этого я буду тянуть время на каждом этапе процесса.
Эмблинг кивнул.
— Майор, я просто должен спросить. Если вы так уверены, что в вашей организации полно информаторов генерала Рехана, как же вы можете доверять всем этим людям, работающим на вас?
Аль-Даркур снова улыбнулся.
— До того, как я посиупил в УМР, я был в ГСС, Группе специальных служб. Эти люди тоже из ГСС. Коммандос из роты Заррар, агенты по борьбе с терроризмом. Моё бывшее подразделение.
— И они сохраняют верность?
Аль-Даркур пожал плечами.
— Они верны идее не быть разорванными на куски придорожной бомбой. Я и сам разделяю их приверженность этой концепции.
— Я тоже, майор.
Эмблинг протянул майору руку и пожал ее. Так приятно найти общий язык с новым другом. Это было сказано из вежливости, но ни один присутствующий в этой комнате не спешил доверять другому в столь рискованных отношениях.
Два часа спустя Найджел Эмблинг сидел дома, пил чай за письменным столом и барабанил пальцами по потертому кожаному блокноту.
Его утро было, мягко говоря, интересным. От крепкого сна до подачи материала высокопоставленным агентом разведки. Этого было достаточно, чтобы у него закружилась голова.
Слуга Махмуд, щеголявший отвратительной багрово-красной раной на голове, принес своему хозяину тарелку с ломтиками халвы суджи, выпечкой из кокосовой муки, йогурта и манной крупы. Он принес его домой от соседа, когда Эмблинг вернулся на внедорожниках из УМР. Эмблинг взял сладкое пирожное и откусил от него, но по-прежнему был погружен в свои мысли.
— Спасибо, парень. Почему бы тебе не пойти поиграть в футбол со своими приятелями сегодня днем? У тебя и так был долгий день.
— Благодарю вас, мистер Найджел.
Спасибо тебе, мой юный друг, за то, что ты был храбрым этим утром. Когда-нибудь ты и твои товарищи унаследуете эту страну, и я думаю, им понадобится хороший и храбрый человек, каким ты окажешься.
Махмуд не понял, о чем говорит его работодатель, но он понял, что у него впереди свободный день и погонять футбольный мяч на улице со своими друзьями вполне возможно.
Когда слуга оставил его одного в кабинете, Эмблинг съел пирожные и выпил чай, его мысли были полны беспокойства. Беспокоиться о возможности его исключения, об опасности междоусобиц на высоком уровне в шпионской службе пакистанской армии, о работе, которую ему нужно будет проделать, чтобы проверить этого майора аль Даркура, чтобы убедиться, действительно ли он тот, за кого себя выдает, и не связан ли с какими-либо более непослушными элементами, бродящими вокруг.
Каким бы тревожным ни было все это, главная забота Эмблинга сейчас была в высшей степени практической. Ему показалось, что он только что завербовал агента для шпионажа в пользу страны, которую он не представлял.
У него уже много лет не было прямых рабочих отношений с Лондоном, хотя несколько седобородых сотрудников Леголенда, как называлась лондонская штаб-квартира СИС на Темзе, время от времени звонили ему, чтобы разузнать о том или ином деле.
Однажды, годом ранее, они действительно сообщили его имя американской организации, которой он помог в небольшом деле здесь, в Пешаваре. Прибывшие янки были первоклассными, одними из самых опытных полевых операторов, с которыми он когда-либо работал. Как их звали? Да, Джон Кларк и Динг Чавес.
Когда Эмблинг покончил с остатками своего утреннего перекуса и дочиста вытер пальцы салфеткой, он решил, что мог бы, если этот парень, аль Даркур, согласится, запустить очень необычную версию фальшивого флага. Он мог управлять аль-Даркуром как агентом, не раскрывая, что ему, официально говоря, некому передавать свои разведданные по цепочке.
А потом, если появлялось что-то действительно важное, что-то солидное, Эмблинг находил покупателя на свой продукт.
Рослый англичанин допил чай и улыбнулся смелости своего нового плана. На самом деле это было смешно.
Но почему бы, черт возьми, и нет?
18
Джек Райан-старший подошел к зеркалу в полный рост, висевшему на стене между двумя шкафчиками. Сегодняшние президентские дебаты в Кливлендском университете Кейс Вестерн Резерв проходили в Центре физвоспитания имени Эмерсона, чтобы вместить огромную толпу. Он также был известен как Вейл-центр, и Райану не составило труда представить, как на этом месте проходит баскетбольный матч. Вокруг него на стенах раздевалки, которая была превращена в раздевалку для кандидата в президенты, на него смотрели большие спартанские силуэты. В смежной ванной, отведенной для нужд Райана, было с дюжину душевых кабин.
Ему ничего не понадобилось. Он принял душ в отеле.
Сегодняшние дебаты были вторыми из трех запланированных между ним и Килти, и это был один из трех, на которых настаивал Джек. Просто один ведущий задавал вопросы двум мужчинам, сидящим за столом. Почти как дружеская беседа. Она должна была быть менее формальной, менее чопорной. Килти сначала возражал, говоря, что это также менее по-президентски, но Джек был тверд, и закулисные сделки руководителя предвыборного штаба Джека, Арни ван Дамма, одержали победу.
Темой сегодняшних дебатов будут международные отношения, и Джек знал, что он превзошел Килти в этом вопросе. Опросы показали это, поэтому Арни тоже согласился. Но Джек не расслабился. Он снова посмотрел в зеркало и сделал еще глоток воды.
Ему нравились эти краткие моменты одиночества. Кэти только что вышла из гримерной; прямо сейчас она должна была занять свое место в первом ряду. Ее последние слова, сказанные ему перед уходом, звучали у него в ушах, когда он смотрел на себя в зеркало.
— Удачи, Джек. И не забудь свое счастливое лицо.
Вместе с Арни и его спичрайтершей Келли Уэстон Кэти была его ближайшим наперсником в этой кампании. Она нечасто вступала в политические дискуссии, если только не затрагивалась тема здравоохранения, но она внимательно наблюдала за своим мужем во время его сотен выступлений по телевидению и высказала ему свое мнение о том, как он подаёт себя публике.
Кэти считала себя в высшей степени подходящей для этой роли. Никто в мире не знал Джека Райана лучше, чем она. Она могла смотреть ему в глаза или слушать звук его голоса и знать все о его настроении, его энергии, даже о том, выпил ли он тайком послеобеденную чашечку кофе, чего она не разрешала, когда они путешествовали вместе.
Обычно Джек отлично держался перед камерой. Он был естественным, совсем не чопорным; он выглядел таким, каким и был. Порядочный, умный парень, который в то же время был волевым и целеустремленным.
Но иногда Кэти видела вещи, которые, по ее мнению, не помогали ему донести свою точку зрения. Особую озабоченность у нее вызывал тот факт, что, по ее мнению, всякий раз, когда он говорил об одной из политик Килти или комментариях, с которыми он не был согласен — а это, по сути, было все, что исходило из Белого дома Килти, — лицо Джека имело тенденцию мрачнеть.
Кэти недавно сидела в постели со своим мужем в один из почти не повторяющихся вечеров, когда он ненадолго уезжал домой отдохнуть от предвыборной кампании. Почти час она держала в руках пульт дистанционного управления телевизором с плоским экраном на стене. Для Джека Райана этого было бы достаточно, даже если бы его рожи не было во всех программах, которые она записала и пролистала. Это было убийственно для парня, которому никогда не нравилось видеть свое лицо или слышать свой голос по телевизору. Но Кэти была неумолима; она использовала их цифровой видеорегистратор TiVo, переходя от одной пресс-конференции к другой, от высокопарных интервью с ведущими крупных телеканалов до импровизированных бесед со школьными репортерами во время прогулок по торговым центрам.
