Фредерик Форсайт - Посредник
С помощью бартерных сделок нам тоже не удастся выправить положение. Более 55 % мировых запасов нефти находятся в пяти странах Ближнего Востока, чьи внутренние нужды весьма ограниченны по сравнению с их ресурсами, эти-то страны и будут задавать тон. К сожалению, если не считать вооружения и некоторых видов сырья, советские товары не представляют интереса для Ближнего Востока, поэтому получить нефть посредством бартерных сделок нам не удастся. Нам придется расплачиваться в твердой валюте, а это нам не под силу.
И наконец, зависеть от внешнего источника нефти — опасно со стратегической точки зрения, тем более если учесть особенности и историю пяти стран Ближнего Востока, о которых идет речь.
2. Мы можем отремонтировать и модернизировать имеющееся у нас оборудование для добычи и переработки нефти с целью повысить его эффективность и таким образом снизить ее потребление без ущерба для хозяйства. Оборудование у нас в основном устарелое, в плохом состоянии, а чрезмерной суточной добычей мы наносим вред самим месторождениям. Нам придется переоборудовать все добычные бассейны, нефтеочистительные заводы и сеть нефтепроводов, чтобы растянуть имеющиеся у нас запасы нефти еще лет на десять. Начинать нужно прямо сейчас, а средства для этого потребуются баснословные.
3. Мы можем сосредоточить все усилия на совершенствовании техники по морской добыче нефти. Многообещающим районом для этого является Арктика, однако проблемы с добычей там еще более серьезны, нежели в Сибири. У нас отсутствуют нефтепроводы по доставке нефти из моря к отребителю, а программа изысканий опаздывает уже на пять лет. Средства для этих работ тоже потребуются колоссальные.
4. Мы можем использовать природный газ, запасы которого у нас, как говорилось выше, самые большие в мире, практически неограниченные. Но и в этом случае понадобятся огромные средства для обеспечения добычи, обучения квалифицированного персонала, создания новой техники и инфраструктуры, а также для переоборудования сотен тысяч предприятий под использование природного газа.
В результате возникает вопрос: откуда взять средства, необходимые для проведения в жизнь вариантов 2, 3 или 4? Учитывая необходимость тратить валюту для закупки за рубежом зерна, чтобы накормить население, а также обязательство Политбюро начать импорт современной технологии, средства придется изыскивать внутри страны. А если учесть, что Политбюро, кроме того, решило модернизировать промышленность, то нетрудно догадаться, что оно не удержится от искушения воспользоваться средствами, выделенными на нужды армии.
Остаюсь преданный вам, товарищ маршал,
генерал-майор
Петр В. Каминский».
Маршал Козлов тихонько выругался, захлопнул папку и снова выглянул в окно. Вьюга утихла, но пронизывающий ветер дул с прежней силой; внизу прохожие, наклонив головы, придерживая ушанки, спешили по улице Фрунзе.
Прошло уже почти сорок пять лет с тех пор, как он, двадцатидвухлетний лейтенант мотострелковых войск штурмом брал Берлин под началом маршала Чуйкова, а затем карабкался на здание рейхсканцелярии и срывал последний флаг со свастикой. В нескольких исторических книгах была даже картина, изображающая его в этот момент. С тех пор он постоянно, ступенька за ступенькой, поднимался по служебной лестнице: подавлял мятеж 1956 года в Венгрии, служил на границе с Китаем, на реке Уссури, в группе советских войск в Германии, затем снова в Дальневосточном военном округе в Хабаровске, затем на юге, в Баку, уже в командовании округа, откуда и попал в Генеральный штаб. За свое теперешнее высокое положение он заплатил сполна: мерз ночами в самых заброшенных уголках империи, развелся с одной женой, которая отказалась ехать вместе с ним, и похоронил вторую, скончавшуюся на Дальнем Востоке. Дочь его вышла замуж за горного инженера, а не за военного, как он надеялся, сын отказался пойти по его стопам и стать профессиональным военным. Все эти сорок пять лет он наблюдал, как Советская Армия превращается в самую могучую, по его мнению, боевую мощь на планете, призванную защищать свое отечество и уничтожать его врагов.
Как и многие люди с традиционным типом мышления, он верил, что оружие, которым снабдили его трудящиеся массы, придется пустить в ход, и пусть он будет проклят, если позволит каким-либо обстоятельствам или людям выставить его любимую армию в смешном виде, пока он на посту. Маршал был беззаветно предан партии — иначе ему просто не удалось бы достичь его теперешнего положения, — но если кто-то, пусть даже партийные лидеры, думает, что может вычеркнуть из военного бюджета миллиарды рублей, то он еще посмотрит, останется ли верен этим людям.
Чем дольше маршал размышлял о последних страницах отчета, который держал в руках, тем крепче становилась в нем уверенность, что Каминский, при всем своем уме, просмотрел еще один — пятый возможный вариант. Если бы Советский Союз сумел взять в свои руки политический контроль над уже существующим источником сырой нефти, над какой-то территорией, находящейся сейчас за его пределами… тогда бы он смог импортировать нефть исключительно для себя и по приемлемым ценам, то есть диктовать их… и если сделать это, пока еще не кончилась своя нефть…
Козлов положил отчет на стол для совещаний и подошел к карте полушарий, занимавшей большую часть стены напротив окна. Он внимательно всматривался в нее, а между тем время подходило уже к полудню. Взгляд маршала то и дело устремлялся к одной и той же точке на карте. Наконец он вернулся к столу, включил телефон и соединился с адъютантом.
— Попросите зайти ко мне генерал-майора Земскова, прямо сейчас.
Усевшись за стол в кресло с высокой спинкой, он нажал кнопку дистанционного управления и включил стоявший слева от стола телевизор. По первому каналу в прямом эфире передавали обещанные новости из Внукова, аэропорта для приема важных персон, неподалеку от Москвы.
Самолет военно-воздушных сил США номер один был уже заправлен и готов к вылету. Это был «Боинг-747», заменивший в начале года устаревший «Боинг-707» и способный пролететь от Москвы до Вашингтона без посадки, что предыдущей модели было не под силу. Персонал 89-й авиабригады, которая обслуживает президентский самолет на военно-воздушной базе Эндрюс, стоял вокруг машины на случай, если какому-нибудь слишком уж восторженному русскому взбредет в голову подойти поближе, чтобы прикрепить что-либо к корпусу самолета или просто заглянуть внутрь. Однако русские сейчас, да и на протяжении трехдневного визита, вели себя как истые джентльмены.
В нескольких ярдах от самолетного крыла находился помост с трибуной посредине. На трибуне стоял генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, уже заканчивавший свою прощальную речь. Рядом сидел его гость, Джон Д. Кормак, президент США. Он был без шляпы, резкий ветер ерошил его седеющие волосы. По обеим сторонам от них выстроились в ряд двенадцать членов Политбюро.
Под прямым углом к помосту разместились почетные караулы, в которых стояли милиционеры, относящиеся к ведомству МВД, и пограничники, подчиненные КГБ. Для придания сцене хоть какой-то естественности четвертую сторону каре занимали сотни две инженеров, техников и прочих представителей персонала аэропорта. Однако центром внимания говорившего были многочисленные телекамеры, фоторепортеры и журналисты, разместившиеся между двумя почетными караулами. Момент был и в самом деле важный.
Вступив в должность в январе, Джон Кормак, к удивлению многих победивший на ноябрьских выборах, выразил желание встретиться с советским лидером и готовность посетить с этой целью Москву. Михаил Горбачев не замедлил согласиться и за эти три дня, к своему удовлетворению, обнаружил, что с этим высоким, суровым, но, в сущности, очень человечным американским профессором можно — по выражению г-жи Тэтчер — «делать дела».
Поэтому, несмотря на возражения своих советников по безопасности и идеологии, он решил рискнуть. Он согласился на личную просьбу президента, заключавшуюся в том, чтобы ему, американцу, позволили обратиться к советскому народу в прямом эфире без предварительного одобрения текста выступления. На советском телевидении практически ни одна передача не идет «вживую»: все тщательно готовится, просматривается, редактируется и только после этого выдается в эфир как годное к употреблению.
Прежде чем согласиться на необычную просьбу Кормака, Михаил Горбачев посоветовался со специалистами с государственного телевидения. Они удивились не меньше, чем он, но заметили, что, во-первых, американца поймет без перевода лишь незначительная часть советских граждан (а перевод можно будет смягчить, если президент зайдет слишком далеко), и, во-вторых, передачу изображения и звука можно давать с восьми- или десятисекундной задержкой, и, если президент действительно зайдет слишком далеко, трансляцию можно будет прервать. Было условлено, что, если генеральный секретарь сочтет нужным сделать это, ему достаточно будет почесать указательным пальцем подбородок, а телевизионщики сделают все остальное. Это, естественно, не будет относиться к трем бригадам американского телевидения, равно как и к бригаде Би-би-си, но это уже не имело значения, поскольку их передача до советских людей не дойдет.
