Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон»
Он остановил взгляд на Гоке, и его суровое лицо смягчилось:
— Это твоя сестра подарила мне наследника. Кровь Юга и кровь Севера смешались, и произошло чудо.
Гоке уже был на ногах и держал племянника за руку.
В машине мальчишка привычно уселся на переднем сиденье. И сейчас же принялся трещать без умолку.
Он тут же рассказал, что подрался в школе как раз накануне поста и что только пост спас его от отцовской порки. Затем он принялся расхваливать достоинства «пежо» и объявил, что тоже купит себе такую же машину, как только вырастет.
Гоке пришлось отвечать ему и почему «спутники» летают без крыльев, и почему отец называет его «красным», и сколько дней нужно ехать на машине, чтобы приехать в Лондон.
Мальчишка еле успевал указывать дорогу в лабиринте городских улочек. А когда Гоке принялся вытаскивать из кармана подарки — карандаш-фонарик, два автомобильчика размером со спичечный коробок, дешевую авторучку и полицейский свисток, — то Роберту и вовсе пришлось остановить машину.
— Скоро мы доберемся до дома Атари? — нетерпеливо спросил он.
— Как? — удивился мальчишка. — Вы действительно не знаете, где дом почтенного Атари? Старшины чеканщиков? Это же совсем рядом. Вот послушайте... Тсссс...
И он прижал палец к губам, призывая к тишине.
Сначала ничего не было слышно, лишь стрекот цикад, нарушаемый доносящимся откуда-то ленивым собачьим лаем. Потом собаке стало окончательно лень лаять, она разок-другой звучно зевнула и замолкла.
И через секунду Петр различал странную ритмическую мелодию. Будто сотни маленьких молоточков стучали по звонкому металлу — то вместе, то врозь, то сильнее, то тише. Они стучали то реже, то чаще, то весело, то грустно.
— Как подземные гномы, — тихо сказал Роберт.
— Нет, — отозвался мальчишка. — У нас здесь гномов не бывает. Это начали работать чеканщики.
Глава 19
Да, это работали знаменитые чеканщики Бинды. Еще в Москве, читая книги о Гвиании, Петр узнал об их чудесном мастерстве. Из поколения в поколение передавали они секреты выплавки бронзы и серебра. И узорчатые чаши, кувшины, блюда, подносы шли отсюда по всей Западной Африке вместе со стеклянными бусами, которые делались здесь же другим знаменитым цехом — мастерами стекла.
И те и другие жили на дальней окраине Бинды: издавна повелось уж так, что их считали колдунами, которым помогают духи огня, гор и железа.
В кромешной тьме «пежо» въехал на крохотную площадку, окруженную силуэтами круглых островерхих хижин.
Роберт выключил двигатель, и сейчас же на Петра обрушился гулкий, сплошной звон молоточков. Ночь звенела ими, заглушая все остальные звуки. И лишь погас свет фар, как Петр увидел, что из всех хижин исходит слабое багровое мерцание, что каждая хижина опоясана кольцом небольших круглых отверстий, сквозь которые проходил слабый свет.
— Что это? — спросил он Гоке.
— Кузницы.
— А эти отверстия?
— Это чтобы выходил дым и была воздушная тяга.
Гоке вынул из кармана длинный фонарь. Луч фонаря уперся в деревянную дверь, выкрашенную зеленой краской и закрытую на наружный замок — большой, тяжелый, явно местной работы.
Затем луч пошел вправо, влево, вверх, вниз... Он словно нарисовал на черном холсте небольшой дом — дом, а не хижину — с парой квадратных окон.
— Здесь? — спросил Гоке племянника.
Мальчишка весело кивнул и исчез в узком проходе между двумя глиняными хижинами:
— Я сейчас!
Гоке обернулся к своим спутникам:
— Только надо будет у них что-нибудь купить.
— Конечно! — воскликнул Петр. — Быть в Бинде — и ничего не купить...
— К тому же здесь все дешевле раз в пять, чем в Луисе, — усмехнулся Роберт. — Я знаю людей, которые каждый раз, проезжая в этих краях, делают хороший бизнес.
Гоке кивнул:
— Мы все думаем, как нам организовать здесь профсоюз. Этих людей грабят скупщики. Ведь почти никто из них никогда не выезжал дальше Бамуанги. Профсоюз мог бы защитить их!
В проходе между хижинами, там, куда юркнул их маленький проводник, мелькнул огонек. Он быстро приближался.
Гоке поднял фонарь, и круглый столб света уперся в высокого, крепкого старика в белом, несущего в руке маленькую коптилку, сделанную из консервной банки.
Позади старика шел племянник Гоке.
Старик недовольно нахмурился и поднял руку, закрывая глаза от света фонаря. Гоке поспешил его выключить.
— Салам алейкум, папа́, — сказал он почтительно и на миг встал на одно колено.
— Алейкум салам, — ответил старик.
Он поднял коптилку над головой и при ее тусклом свете оглядел неожиданных гостей.
— Салам алейкум, батуро, — бесстрастно произнес он.
— Алейкум салам, — почти хором ответили Петр и Роберт.
Старик ждал, все еще держа над головой коптилку.
Даже при ее тусклом свете было видно, что он стар, очень стар. Кожа его была пепельного цвета, седые кустики волос виднелись там, где голова не была прикрыта небольшой белой шапочкой.
Он медленно опустил тощую, высохшую руку с коптилкой, и на мгновение Петр увидел его глаза: это были спокойные, мудрые глаза человека, прожившего долгую жизнь и сохранившего ясность памяти и твердость разума.
— Папа́, — почтительно начал Роберт. — Мы хотим кое-что купить у вас.
Старик вопросительно посмотрел на мальчишку, и тот быстро сказал ему что-то на языке северян.
— Он не знает английского языка, — объяснил Гоке, — мой племянник ему переводит.
Старик кивнул и твердым, легким шагом пошел к зеленой двери. Коптилку он передал мальчику, а сам принялся отпирать тяжелый замок большим бронзовым ключом.
Дверь отворилась, и все вошли следом за стариком в небольшую комнату с низким потолком, таким низким, что приходилось нагибать голову.
Сразу же рядом с входом стоял большой грубый стол, уставленный бронзой и серебром.
Старик зажег стоявшую там же карбидную лампу, и ее яркий свет вдруг превратил комнату в сокровищницу. Сразу же заиграли, заискрились узорами тяжелые серебряные чаши на маленьких ножках-шариках. Вспыхнули желтым светом бронзовые ножны и рукоятки сабель, висевших на беленых стенах. На деревянных полках засверкали подносы.
Здесь были серебряные кольца для салфеток, дань цивилизации. На серебряных блюдцах-подносиках стояли чаши для пальмового пива. Бронзовые сосуды с крышками-куполами предназначались для орехов кола. Здесь была утварь и кухонная, и ритуальная. И для крови жертвенных коз, и для наперченного риса. Бронзовые подсвечники и небольшие гонги, кинжалы и кубки.
Старик что-то произнес, и мальчишка поспешил перевести.
— Почтенный Атари говорит, что сейчас здесь мало товара, только что были торговцы и забрали все лучшее. Но люди будут работать ночью, и к утру всего будет много опять. Он приглашает вас прийти утром.
Дверь открылась, и вошел, почти вбежал чеканщик. Его белая одежда потемнела от копоти. На бегу он тер грубой тряпкой шар — бронзовую чашу с круглой крышкой — для орехов кола.
Он поклонился в пояс и поставил чашу на стол, скромно отошел к двери. Старик даже не взглянул на него. Он молча взял только что созданную мастером вещь и поднял ее на вытянутой руке на уровне глаз.
Глаза его прищурились, тонкие старческие губы сжались. Словно старый орел, он смотрел на яркий золотой шар в своей темной, костлявой руке — цепко, остро.
Потом он молча кивнул и опять поставил чашу на стол.
Мастер еще раз поклонился и вышел, пятясь к двери. И хотя при всем этом не было сказано ни одного слова, Петр понял, что оба остались довольны: и старик, оценивший работу, и мастер, художник, спешивший показать свою удачу, счастливый, что и старик признал ее.
— Я покупаю это!
Петр протянул руку к шару, и Гоке одобрительно закивал.
Старик отрицательно покачал головой.
— Завтра утром, — перевел его слова мальчик. — Завтра утром здесь будет много всего. И пусть аллах наградит не того, кто сделал работу быстрее, а того, кто сделал ее лучше.
— Зря вы поспешили, — недовольно заметил Роберт. — Они хотят договориться о ценах. Теперь для вас по всей Бинде у каждого торговца бронзой будет одна и та же цена. Вы плохой бизнесмен, Питер!
Петр улыбнулся:
— Надеюсь, мы с вами не разоримся?
— Извините!
Роберт вдруг почувствовал себя неловко:
— Это все от азарта. Тут, в Африке все мы становимся азартными торговцами. Иногда торгуешься из-за шиллинга, из-за шести пенсов. Из-за чепухи, если посмотреть со стороны. А потом вдруг поймаешь себя на этом — боже мой! Ну что тебе эти шесть пенсов!
Старик выжидающе смотрел на них.
Роберт перешел на местный язык.
Старик что-то ответил ему явно с неохотой.
