Мюррей Смит - Фигляр дьявола
— А у нее была при себе сумочка?
Сержант замер, глядя на дверь, волосы у него на затылке встали дыбом.
— Нет.
Он продолжал стоять, не двигаясь.
— Там только Апач срезает сумочки. Другим способом он не может достать денег на наркотики. Он примечает какую-нибудь девушку, подкрадывается, срезает сумочку и убегает. Сумасшествие, конечно, но он не выбрасывает сумочки и содержимое. Там у него есть укромное местечко под тротуаром, так оно забито сумочками и прочей мурой. Забирает только наличные, а кредитные карточки не берет, потому что не знает, как ими пользоваться. Ну и, конечно, наркотики, если попадаются, а более или менее ценные вещи продает. Поищи там, если у твоей отравившейся не было при себе сумочки.
— А где это место, Малыш? — спросил Лукко таким тоном, словно это вовсе и не имело для него никакого значения.
С окруженной аркадами террасы ресторана отеля «Вилла Сен-Мишель» открывался потрясающий вид на ночную Флоренцию. Из бара доносились звуки пианино, исполнялись мелодии из популярных мюзиклов Ллойда Уэббера. Официанты в белых пиджаках и черных галстуках бесшумно и сноровисто обслуживали десять или двенадцать столиков. Мужчина в пиджаке из верблюжьей шерсти, потягивая апельсиновый сок, сидел за стойкой украшенного фресками бара, откуда хорошо просматривался ресторан. После встречи в Париже его коллега сменил блейзер цвета морской волны на зеленый пиджак из шерсти и темные брюки. Сначала Юджин даже не заметил его, потому что внимание его было обращено на парочку загорелых мужчин лет тридцати пяти. Один из них, возможно, был европейцем, а во втором оливковый цвет кожи, широкие скулы и усы выдавали южноамериканца. Они сидели за столиком в дальнем конце бара, держа под наблюдением все пространство. Вина на столике не было, только бутылка минеральной воды, мужчины поглощали салат и рыбное филе. Рядом с каждым, чтобы можно было легко дотянуться, стоял прямоугольный чемодан-дипломат, и у Пирсона не было никаких сомнений в том, что в них находятся автоматы «узи».
Остановившись возле стойки бара и не обращая внимания на телохранителя в пиджаке из верблюжьей шерсти, Пирсон заметил еще одного телохранителя, медленно прогуливавшегося во внутреннем дворике рядом с террасой ресторана. Этот был одет в длинный хлопчатобумажный плащ, правую руку держал в кармане, готовый в любой момент воспользоваться каким-то солидным оружием, висевшим на плече под плащом. Потом Пирсон перевел взгляд на Рестрепо и второго человека. Перед отъездом из Дублина Юджин попросил начальника разведки ИРА снабдить его всей имеющейся информацией о картеле и особенно о Пабло Энвигадо.
Он изучил бумаги, включая секретные документы департамента полиции Нью-Йорка, добытые тайными сторонниками ИРА. Просмотрел фотографии и редкие видеозаписи Энвигадо и его советников. Энвигадо посещает футбольный матч в Санта Фе в своей любимой провинции Антьокии, Энвигадо во время корриды в окрестностях Медельина, где толпа приветствует его радостными улыбками и аплодисментами. А разве не он построил новые дома и больницу, да и этот стадион для корриды и все для местных бедняков, считавших его современным Робин Гудом?
Таким образом Юджин Пирсон имел представление о фигуре и внешности колумбийского крестного отца кокаинового картеля. По мере того как он подходил к их столику, у него исчезали последние сомнения в том, что это был именно Пабло Энвигадо. Дон Пабло, как уважительно называли его соратники.
Боже мой, какой прекрасный шанс для его ареста. Преступник номер один, разыскиваемый в Колумбии. Человек, при попытке схватить или убить которого американская таможенная служба, управление по борьбе с наркотиками и ЦРУ потеряли двенадцать отличных агентов. Человек, ответственный за то, что в Колумбии воцарилось постоянное осадное положение, приказавший «казнить» предыдущего президента страны Эмилио Барко, посмевшего дать согласие на выдачу Соединенным Штатам главарей картеля по обвинению в контрабанде наркотиков, тайной деятельности, убийствах, вымогательстве. Другие, более цивилизованные заправилы картеля даже заключили тайную сделку с тайной полицией Боготы с целью схватить Энвигадо и убить его, чтобы вернуться к прошлому, более приемлемому положению вещей, к тем временам, когда не допускалось убийство любого полицейского в ранге выше капитана и чиновника в ранге выше младшего окружного судьи.
В мире бизнеса, где обычным способом подкупа неугодного, соблюдающего закон чиновника является вежливое предложение получить пару миллионов долларов в любой точке земного шара или лишиться любимого отпрыска, жены или брата, осуществляемые с одобрения Пабло поголовные убийства были не только неоправданными, но и губительными для самой прибыльной колумбийской индустрии — изготовления, контрабанды и распространения кокаина.
Пирсон уже оправился от пощечины и унижения. Он понимал, что у него есть два выхода, как и тогда, на склоне холма в Уиклоу, когда Брендан Кейси приказал ему — иначе это и нельзя было назвать — от имени организации продолжить переговоры с колумбийцами с целью получить согласие картеля на распространение наркотиков в Европе, включая и его горячо любимую Ирландию, чьи крупные города — Дублин и Корк — уже начала захлестывать волна пристрастия к героину и гашишу. Бог свидетель, он насмотрелся на это в суде. А пристрастие к наркотикам тянуло за собой жестокие преступления с целью добыть денег для удовлетворения пагубной привычки.
Можно, конечно, обратиться к властям Дублина, но это означает крах его профессиональной карьеры, несмываемый позор не только для него, но и для Мараид и любимой Сиобан, отказ от борьбы, которой посвятил жизнь, а может быть, и смерть. Или же он может продолжить переговоры, чтобы впоследствии контролировать разработанные Кейси планы (на что его, без сомнения, подтолкнули толстосумы, нажившиеся на вооруженной борьбе и разбогатевшие на отмывании денег, вымогательстве, порнографии и проституции в массажных кабинетах Белфаста) и, пользуясь своим положением и изворотливым умом, расстроить их и уничтожить Брендана Кейси, к которому он испытывал теперь непреодолимую ненависть.
Рестрепо бросил взгляд на приближающегося Пирсона. Судья подержал на лице намоченное холодной водой полотенце, и следа на левой щеке и скуле от пощечины Рестрепо уже почти не видно. На судье был отличный твидовый пиджак от «Брукс бразерс» с этикетками этого нью-йоркского магазина, что соответствовало его роли торговца антикварными книгами Джеймса Ханлона.
Пирсон был зол, что его швырнули на пол в прекрасно обставленном гостиничном номере, но чувствовал себя уверенно от того, что принял решение продолжить переговоры и с головой пуститься в это рискованное предприятие. Да, он найдет способ, и да поможет ему Господь полностью развалить его, и причем так, что никто не сможет заподозрить его — патриота, о котором в один прекрасный день будут распевать песни в прокуренных барах Ирландии.
Рестрепо встал и подвинул кресло для Пирсона, бросив на судью прямо-таки дружелюбный взгляд.
— Прошу, присоединяйтесь к нам, мистер Ханлон. Я искренне надеюсь, что вас не обидела наша предыдущая деловая консультация.
Пирсон, в свою очередь, посмотрел на Рестрепо взглядом, который как бы говорил: «Нет проблем, я реально смотрю на вещи, и мы играем в жестокую игру. Оставим личные счеты».
— Оставим личные счеты, — пробормотал Рестрепо, наблюдая, как судья усаживается за стол.
— Хватит об этом. Поговорим лучше о будущем.
Пирсон взглянул в затянутые поволокой глаза второго мужчины, сидевшего за столом напротив. И в глубине души поклялся, что увидит его в преисподней.
— Я очень рассердился на Луиса. У него шалят нервы, а все эти путешествия очень утомили его.
«Боже мой, — промелькнуло в голове судьи, — это же Энвигадо, спокойный… властный. Как Падрик, который скоро станет премьер-министром».
— Я понимаю.
«Я понимаю? Этот ублюдок влепил пощечину судье апелляционного суда Ирландии и патриоту, швырнул меня на пол, а я сижу здесь и говорю, что понимаю? Матерь Божья, дай мне силы вытерпеть этого ублюдка, да простит меня Бог».
— Луис, извинись. Немедленно.
Рестрепо повернулся к Пирсону.
— Глубоко сожалею, сеньор. Я вел себя как… — Он подождал, пока официант передавал Пирсону меню и наливал в бокал белое вино «Шардонне», — …как животное.
Заключительную часть фразы он произнес тише и тоном искреннего раскаяния.
— Забудем об этом. — Пирсон улыбнулся, почувствовав при этом боль в щеке. — Но если я когда-нибудь встречу вас на темной дорожке, после того как мы завершим наши дела, то найму троих убийц, чтобы они перерезали вашу поганую глотку.
Энвигадо хмыкнул в салфетку, а затем рассмеялся. Его по-настоящему позабавили слова судьи.
