Александр Афанасьев - Сожженные мосты часть 6
Через свороченную набок дверь Араб зашел внутрь – та же самая анархия, самое ценное: офисную технику, компьютеры, кондиционеры вынесли в первую очередь, теперь ломают и тащат мебель. Его чуть не сбил с ног человек, который тащил два стула, один из них искореженный, трехногий. Зачем ему трехногий то…
Здесь заложников нет.
На выходе с ним случилась неприятность – на него обратили внимание. Двое, от одного анашой разит, второй вроде не обкурился еще – но тоже приключений ищет. Что хотят – непонятно, Араб не знал фарси. Но знал арабский, еще с детства и потому, сообщив, что видит перед собой сыновей собаки и, ткнув одному в морду стволом автомата – Араб прошел мимо. Связываться с ним не решились, отстали.
Дальше было североамериканское посольство, по исходным данным там тоже было площадка для эвакуации – на футбольном поле, которое в обязательном порядке пристроено к каждому из североамериканских посольств. Заложники тут однозначно были, об этом говорил совершено целый бронетранспортер, стоящий у здания посольства и несколько вооруженных боевиков на броне. Но зайти туда он не успел – из ворот вышел человек, в котором он сразу опознал своего. Пусть на нем была повязка с изречениями из Корана на голове, и последний раз, когда он его видел, у того была короче борода – но он его знал. Группа ГРАД-21, специализируются как раз на этом регионе, на действиях в горной и пустынной местностях. В основном – из чеченцев.
Человек этот – тоже заметил Араба, и тоже узнал, подошел ближе.
– Аллах Акбар! – гортанно сказал он, совершая символическое омовение, проводя сложенными ладонями по лицу.
– Мохаммед расуль Аллах! – ответил Араб и тоже совершил символическое омовение.
– Оживляет масджиды Аллаху тот, кто верует в Аллаха и в Последний день, совершает салят, даёт закят и не боится никого, кроме Аллаха
– Может быть, такие окажутся идущими верно**! – завершил айят Араб.
Опознание завершено…
– Отойдем…
Тот, кого он встретил во взбаламученном гражданской войной Тегеране, был чеченцем, он был настолько похож на местных, что даже не считал нужным скрывать свое лицо. Араб был тоже темным, даже смуглым, с короткой, аккуратной бородкой – но свое лицо он скрывал.
Отошли. Обнялись – для виду, как это было принято на Востоке.
– Один-двенадцать – назвал свой боевой номер Араб на арабском языке
– Двадцать один – три. Меня зовут Аслан.
Аслан – в переводе лев. Видимо, чеченец. Хорошее имя.
– Наше посольство. Защищенная пулеметная точка на входе, снайпер на крыше. Здание занято террористами, проникнуть не удалось. Итальянское, римское посольство – чисто.
– Здесь, в посольстве – заложники, одного я видел на балконе – начал свой рассказ Аслан –бронетранспортер, на крыше – снайперская точка. Еще один бронетранспортер стоит на точке три, прикрывается домами, там же – расчеты ПЗРК, я видел один. Еще одна точка – какой-то дом, я отметил на карте. Трехэтажный, это что-то типа штаба. Там два БТР, если ли заложники – не знаю, но туда не пускают. Улица дальше – чисто.
– Добро. Что с потерями?
– Двое не добрались. Обстоятельств не знаем.
– Мы добирались без попутчиков.
Вечером и Аслан и Араб – передадут данные, все что есть, подтверждая друг друга. Если же одному из них суждено погибнуть в ближайшие минуты – данные все равно будут переданы.
Мимо, неистово сигналя, пронеслась колонна машин с развернутым черным знаменем в головной, из пикапов одиночными палили в воздух.
– Удачи.
– И тебе, брат. Аллах с нами.
– Да, Аллах с нами.
Странно, но ощущение того, что рядом – свои взбодрило Араба. Он устал – и физически потому что добирались тяжело, и психологически, потому что его дернули с одной операции на другую, даже не дав реабилитироваться. Это только в синематографе люди каменные, в жизни же они – устают.
Поплутав по улицам, запоминая все, что видел, Араб выбрался туда, где они оставили машину. Сел за руль, завел – они сорвали замок чтобы можно было заводить без ключа – тронулся с места. На ходу – он контролировал, не прицепился ли к напарнику хвост – в машину запрыгнул Бес.
– Что?
– Норма. Две точки. Там наши есть.
– Куда сейчас?
– Куда-нибудь где можно бросить кости. До заката…
До заката… Светит солнце – но на этой земле света нет. На эту землю, словно в расплату за свершенные злодеяния – хотя какая тут расплата?! – опустилась ночь. Черная ночь террора…
Это было в Хамадане. Их забрасывали ночью, вертолетом через границу, у повстанцев не было ни сил, ни средств контролировать воздушное пространство. Всю ночь они бежали, бежали неторопливым размеренным бегом, ударяясь от точки выброски и сбрасывая с хвоста возможную погоню. К утру они вышли на окрестности Хамадана – крупного индустриального центра, столицы провинции – вилайята***, каких их здесь называли – и залегли в кустах, на обочине оросительного канала, чтобы немного отдохнуть, осмотреться и решить, что делать дальше.
Чуть позже они нашли машину. У тех, кто остановился на краю канала справить малую нужду – шансов не было никаких, пусть их было четверо, а спецназовцев – всего двое. Трупы они бросили в тот же канал – не первые трупы, которые проплывали в мутной воде канала – и разжились четырьмя автоматами с мобилизационных складов и гранатами. Раздобыли они и черные повязки на руку, по которым боевики опознавали друг друга, что немаловажно настоящие. Оседлав железного коня – довольно свежий пикап – они продолжили путь к Тегерану
Тогда-то они и увидели то, что увидели. В Хамадане была гимназия, да не простая – а техническая, чтобы одаренные дети уже с самого детства готовились стать инженерами, уважаемыми в обществе людьми. Гимназия эта – большое четырехэтажное просторное здание – стояла на одной из главных улиц Хамадана, и как раз около нее собралась толпа, чтобы насладиться зрелищем. Учителя – кого нашли – уже висели вниз головами, подвешенные за ноги на вторых-третьих этажах школы, некоторым вдобавок выпустили кишки. А детей решили наказать иначе, за то, что они учились в гимназии, а не в медресе – они бы и сами рады были не видеть этого, да так получилось что увидели. Перед школой, на крыльцо вытащили парту, поставили ее, чтобы видно было всем. К этой парте подводили детей, видимо кого смогли найти и схватить из учеников, и палач отрубал каждому ребенку кисть правой руки – чтобы не смели идти против Аллаха и брать в руки учебник – а не Коран.
Это – они запомнили навсегда. И уже не сомневались – что делать с этими, когда начнется. Нет здесь невиновных, и все здесь, кто взял в руки автомат и нацепил на голову повязку, заслуживают одного – смерти на виселице и адских мук.
Иначе – нельзя.
Через полчаса Бес и Араб нашли место, где можно немного поспать – задний двор давно сгоревшего и разграбленного торгового центра. Он имел выезд в две стороны, а в критической ситуации можно было уйти пешком через сам торговый центр. Бросили жребий – выиграл Араб. Бес выбрался с автоматом в кузов, чтобы иметь свободу маневра – а Араб поднял все стекла в кабине и мгновенно, как это умеют делать только солдаты – заснул. А перед сном – он попросил Господа, как смог попросил, чтобы не приснилась ему опять окровавленная парта и горка детских кистей возле нее…
* Шемах – бедуинский платок, длинная полоса ткани, из нее одновременно делают чалму и заматывают нижнюю часть лица, чтобы не дышать пылью и песком. Входит в стандартную экипировку SAS
** Покаяние, аят 18
*** На самом деле в Иране провинции называются останами
– Араб…
Араб моментально открыл глаза, рука сомкнулась на обтянутой резиной рукояти пистолета, которую он модифицировал под свою руку.
– Твоя очередь…
– Премного благодарен…
– Смотри, не обосрись… – пробурчал Бес, залезая в машину.
Араб взял автомат, забрался в неудобный, ребристый кузов, положил оружие рядом с собой и замер. Он не мог залечь на дне кузова, потому что должен был постоянно смотреть нет ли вокруг опасности, да и лежа он мог просто заснуть. Поэтому он прислонился к задней стенке кабины – и замер. Лучшая маскировка, какую он может себе позволить – то что не двигается обычно воспринимается глазом как неживое.
Неживое…
На дежурстве можно было поразмышлять – это помогало не заснуть. Араб давно не был на своей земле, на каменистой земле средиземноморского побережья. Он не видел давно казаков, нем видел друзей… да и какие там друзья, больше половины погибло в те страшные дни бейрутской трагедии. Тогда казалось, что они победили зло, пулями и виселицами загнали его в преисподнюю, отняли жизни у его носителей, чтобы они не могли дальше размножаться и плодить зло. Откуда же оно тогда появилось вновь?
