Иштван Немере - На грани тьмы
С грохотом прилетели три вертолета, опустились поблизости. Сотни ног топтали траву. Потом людей стало меньше, они уехали дальше на вездеходах. Установленные на козелках столы покрылись большими картами, прижатыми камешками, чтобы ветерок не поднимал края. Искаженные металлические голоса звучали из больших и маленьких раций. Над картами склонялись офицеры. Прошло еще немного времени, взлетели вертолеты, и лагерь почти обезлюдел.
Мобилизовано было две тысячи четыреста семьдесят человек. Объединенные военно-полицейские силы оцепили территорию неправильной ромбовидной формы площадью в сто девяносто квадратных километров, вытянувшуюся от окраины Делла на северо-восток, восток и юго-восток. Первые контрольные пункты кордона установили через пятнадцать-двадцать минут после того, как Катарина Хиртен приземлилась в центральной точке района. Первым делом перекрыли дороги, по которым могут передвигаться машины. Но донесений о террористке не поступало. Никто ее не видел, никто о ней не слышал.
Бренн с четырнадцатью «гепардами» — среди них двое снайперов — и пятью овчарками примерно в это же время прибыл туда, где на рассвете его люди нашли спрятанный под кустами парашют Катарины Хиртен. Собаки взяли след и, тявкая, помчались на юго-запад. Люди и собаки продвигались очень быстро.
Всходило солнце.
В деревню Масперо не заходил. Было слишком рано. Так и не узнав, где находится, Масперо повернул вправо. Первые лучи солнца сначала осветили бетонную водонапорную башню, затем желтоватый свет опустился на красные крыши домов. Тени потеряли резкость и, посерев, постепенно совсем растворились, потесненные светом. В несколько минут пейзаж изменился. Он казался уже не таким чужим и угрожающим. Масперо даже почудилось, будто эти места знакомы ему, хотя он твердо знал, что в горах Лунгара никогда не бывал.
Часам к пяти он дошел до шоссе. Долго вглядывался, прежде чем пересечь дорогу. Лучше себя не обнаруживать, идти незаметно. Если полиция ищет в этом районе террористов, его легко могут принять за одного из них. В такой ситуации все посторонние подозрительны. А о «гепардах» ходили слухи, будто они сначала стреляют, а уж потом задают вопросы. Рисковать не стоило.
На дорожной табличке он прочел название села — или городка? — Селам. Быстро пошел вдоль стоящих на околице домов. Где-то лаяли собаки, пыхтел трактор. Собаки и трактор. Никакого другого шума не было слышно. Роса испарялась буквально на глазах. Заметив узенький переулок, Масперо, поколебавшись, свернул в него и зашагал по булыжной мостовой. Вышел на маленькую площадь. Церковь, поодаль почта, перед ней желтая будка таксофона. Увидев ее, Масперо обрадовался, но сперва все же зашел в церковь. Ему чудилось, будто к стуку его шагов прислушиваются все жители городка.
Дверь церкви была распахнута. Масперо зашел, выбрал стул, на который падал свет из окна, сел на него, вынул ручку и, так как бумаги у него не было, принялся писать мелкими буквами на обороте фотокопий.
Трааль сидел в реанимационном отделении госпиталя. Входили и выходили врачи, сестры. Когда дверь с матовым стеклом открывалась, поблескивая хромированными ручками, видны были дежурившие в коридоре плечистые полицейские с пистолетами.
Капитан разглядывал лежащего на койке мужчину. К рукам его прикреплены гибкие трубки капельниц. Лицо без кровинки. Никаких сомнений, это один из террористов. Его опознали по фотографии охранники Исследовательского института сельского хозяйства. Один из тех, кто захватил караульную в то время, как его спутники проникли в главное здание института.
Трааль сидел и ждал момента, когда раненый придет в себя. Только он может ответить на вопросы капитана. Кто принес в лачугу четыре миллиона, которые обнаружили в кожаной сумке неизвестного, сломя голову мчавшегося в черной краденой машине? Был ли у него цилиндр с бактериями и, если да, куда он его спрятал? Трааль ждал.
Рыболовы, сидевшие на рассвете у озера Ламбер, долго будут проклинать этот день.
Едва забрезжило, над камышами зависли вертолеты, шаря прожекторами по прибрежным водам. Потом возле восточного берега затарахтели катера. Разгневанные рыболовы цеплялись за бортики своих лодок, опасно раскачивающихся на волнах, отчаянно ругались, вычерпывая набравшуюся воду, и ломали головы над тем, что тут такое творится.
На рассвете территория площадью в двести восемьдесят пять квадратных километров была полностью оцеплена кордоном. Штаб постоянно поддерживал связь с «гепардами», ведущими розыск в центре этого участка, обещал скоро прислать собак.
Около пяти часов взошло солнце. Неправдоподобно длинные тени заштриховали землю. Вертолет доставил собак в пункт, где «гепарды» нашли брошенный парашют. Круг сужался. Тысяча восемьсот солдат и триста пятьдесят полицейских медленно продвигались в глубь территории. Дула автоматов были нацелены на каждый куст, овраг, скирды сена на краю лужаек.
Из расположенного неподалеку города выехали грузовики с завтраками и обедами для всей этой массы людей. В эфире раздавались слова команд, летели краткие донесения. В пять пятнадцать все еще не было найдено никаких следов, о чем и сообщили на авиабазу Аточа.
Масперо пересек площадь, зашел в телефонную будку. На другой стороне площади под аркадой открывали магазин. На тротуаре хлопотал мужчина в белом халате. Масперо бросил в аппарат мелочь и набрал код. Сколько может быть времени? Пять двадцать. Он нервно поглядывал на свои фосфоресцирующие часы. Пять двадцать одна. Долгие безответные гудки.
— Алло! — послышался наконец голос.
— Сишане?
— Виктор! — обрадовалась жена. На сердце Масперо потеплело. — Что с тобой? Я так тревожусь! В редакцию звонила — тебя нет!
— Слушай меня внимательно. У меня мало времени. Пьетро убит.
— Господи! Виктор!
— Успокойся, я пока в полном порядке. Но чувствую, что скоро стану у них на пути.
— У кого?
— Потом все узнаешь. Садись в машину и поезжай в Стренне. Поняла? В Стренне. Возьми карту. После Стренне через горы проедешь в село или городишко Селам. Ясно? В Се-лам! На главной площади напротив почты стоит церковь с белой башенкой. Как войдешь, слева увидишь каменную фигуру святого. Между ним и стеной есть щель. В ней лежат фотокопии. Немедленно отвези их Леонте, но будь осторожна, по дороге твою машину могут обыскать. Хорошенько их спрячь! И береги себя!
— Когда мы встретимся?
— Надеюсь, еще сегодня. Я люблю тебя, Сишане!
— Я люблю тебя, Виктор.
Щелчок. Масперо обыскал карманы — мелочи больше не нашлось. А монеты еще понадобятся. В глаза ему бросился белый халат лавочника, и он побежал через площадь.
В половине шестого центральная радиостанция передала новости. Диктор бесстрастным голосом прочел сообщение официального телеграфного агентства: по требованию оппозиционных партий сегодня в десять часов утра созывается чрезвычайная сессия парламента, на которой пойдет речь о, «по-видимому, поддерживаемых кабинетом Ореллона научных опытах, имеющих якобы военно-технический характер».
В половине шестого Эберт поднялся с койки, поставленной для него в помещении рядом с диспетчерской. Сон его был коротким и беспокойным. Он не чувствовал, что отдохнул, однако уговорил прилечь и доктора Амстела.
В половине шестого в лунгарской больнице стал подавать признаки жизни раненый террорист. Он застонал, пробормотал что-то невнятное. Трааль нагнулся над ним, но ничего не понял, не запечатлела ни единого связного слова и равнодушно крутившаяся магнитофонная лента. Возле раненого постоянно дежурил врач.
В половине шестого в далеком городке вышла из гаража Сишане. Лицо ее было усталым, без всяких следов косметики. Быстро заведя мотор, она помчалась по широкому шоссе.
В половине шестого в Лунгар прибыли врачи из Центрального управления полиции. В прозекторской готовились к вскрытию. Первым на белый стол положили мужчину с лисьим лицом. Поправили висящие над столом микрофон и лампы. В углу на маленьком столике магнитофоны ожидали нажатия кнопки. Холодно поблескивали металлические инструменты.
В половине шестого Масперо покинул деревню и углубился в лес. Он держал путь к вершине ближайшего холма.
В половине шестого Бренн и его люди, тяжело дыша, остановились на краю пастбища. Солнце светило им прямо в глаза. Неподалеку стояло несколько одиноких строений: каменный дом, сараи, деревянный амбар и гараж. Виднелись хлева, загоны для мелкого скота, сложенное под навесом сено. Майор вскинул бинокль.
Без четверти шесть раненый снова застонал, повернул голову на подушке. Трааль тотчас склонился над ним. Раненый открыл глаза. Взгляд его был еще мутным, но он, видимо, уже пришел в сознание. Капитан громко спросил:
