Чингиз Абдуллаев - Тождественность любви и ненависти
– И поэтому вы два раза убегали? – насмешливо уточнила Тамара. – С вашими миллионами можно было нанять армию телохранителей и армию ОМОНа, которые бы перебили всех ваших недругов.
– В следующий раз я так и сделаю, – пообещал он.
– Не нужно было уезжать, – подвела она безжалостный итог. – И сколько вы теперь «стоите»? Вчера мне говорили, что вы готовы инвестировать в нашу компанию около ста миллионов долларов. Значит, еще столько у вас должно остаться? Или меньше?
– Больше, – улыбнулся он, – гораздо больше.
– Ничего себе, – присвистнула она, – получить такого отца в моем возрасте. Вы просто подарок. Теперь я стала вдруг грузинкой. Так смешно. Меня и в школе дразнили грузинской царицей, но я тогда не знала, что вы мой отец.
– У тебя есть кто-нибудь? У тебя есть друг?
– По-моему, несколько минут назад вы готовы были стать моим другом? – рассмеялась Тамара.
– Не говори глупостей, – нахмурился он, – я же не знал, что я твой отец. Ничего не знал.
– Теперь знаете. Ну и что? Теперь начнете следить за моей нравственностью. Выдадите меня замуж за старого грузинского князя. Или за молодого. У вас же не бывает обычных людей. Любой грузин или из княжеского, или из царского рода. Нация, целиком состоящая из дворян. Ни одного крестьянина я еще в своей жизни не встречала. Каждый рассказывает о своих дворянских корнях.
– Перестань, – попросил он, – я не знал, что у меня есть дочь. И мне интересно, как ты живешь, с кем встречаешься, что ты любишь?
– Перечислю, что я люблю. Большие суммы денег на банковских счетах, золотые и платиновые кредитные карточки, неограниченный кредит в парижских бутиках, членство в английских клубах... Достаточно или продолжать?
– Хватит. Я примерно понял уровень твоих запросов.
– Прекрасно. Жалко, что мне много лет и я уже вышла из подросткового возраста.
– Почему жалко? – не понял Чхеидзе.
– Не забывайте, что я юрист, – пояснила она, – если бы я была еще несовершеннолетней, то вполне могла подать на вас в суд, чтобы вы обеспечивали несчастную девочку, брошенную вами вместе с ее матерью. Любой суд заставил бы вас выплачивать мне та-а-акие алименты. Но сейчас уже поздно. Очень жаль. У вас есть жена или подруга?
– Нет, – ответил Давид, – тебе не кажется, что ты чуточку хамишь?
– Ни в коем случае. Пытаюсь прощупать своего папашу. Понять, как вы могли жить все эти годы без меня. А Лиана действительно красивая женщина. Вы ее тоже используете? Или она только для работы?
Он резко поднялся.
– Нельзя так разговаривать с отцом, – мрачно произнес он.
– Какая строгая мораль, – Тамара усмехнулась, – полчаса назад вы готовы были уложить меня в постель. А теперь стесняетесь того непреложного факта, что спите со своим секретарем. Она ведь оставалась сегодня в вашем номере, я правильно все вычислила?
– Давай поговорим о других вещах, – предложил Чхеидзе, – И не нужно так на меня смотреть. Я действительно не знал, что ты моя дочь. Поэтому все эти годы я просто не мог тебя искать, так как даже не подозревал о твоем существовании. Я думаю, что мы с тобой все обсудим. Тебе нужно будет уйти из этой фирмы. Особенно сейчас, когда погиб Касаткин. Необязательно работать с этим Самойловым. И все будут знать, что ты моя дочь. Тогда мои инвестиции будут выглядеть двусмысленно.
– Ничего, – возразила она, – сделаете меня исполнительным директором компании. Вы это сможете. Ведь деньги ваши и пятьдесят процентов акций будут принадлежать вам. Я готова работать на ваши интересы. Сделаете меня исполнительным директором и я буду контролировать, как расходуют деньги моего родного папочки.
– Ты с ума сошла? – изумился Чхеидзе. – Речь идет о такой огромной сумме. Сколько тебе лет? Двадцать два? Двадцать три? В таком возрасте не работают исполнительными директорами...
– А в каком работают? – спросила она. – Я, между прочим, в шестнадцать лет окончила школу с золотой медалью. И в двадцать один юридический факультет МГУ с красным дипломом. Я уже полтора года работаю в этой фирме и все там знаю. Из меня получился бы очень неплохой исполнительный директор. Или вице-президент компании. Это уже на ваше усмотрение.
Он посмотрел на нее. Кажется, она действительно не шутит. Неужели она действительно его дочь? Такая цепкая, уверенная в себе, наглая, знающая себе цену. А если Ирина сказала неправду? Нужно будет провести генетическую экспертизу, проверить ДНК, уточнить группу крови. Нужно все выяснить досконально. Ирина могла выдать желаемое за действительное. Возможно, ей не хотелось, чтобы у девочки был такой биологический отец, как Викентий Миланич, и она «придумала» другого отца. Более удачливого и успешного.
– Какая у тебя группа крови? – неожиданно даже для самого себя спросил Давид Георгиевич.
– Боитесь продешевить? – поняла Тамара. – Считаете, что вас обманывают. Будете проверять мою кровь? Тогда лучше сразу взять образцы ДНК. Так надежнее. Кровь может совпасть, а ДНК никогда. У меня вторая группа крови, господин Чхеидзе, но если будет нужно, я готова сдать свою кровь на анализ, чтобы убедить вас в нашем родстве. Или вы уже передумали делать инвестиции в нашу компанию?
– Мне не нравится твой тон, – строго сказал Чхеидзе, – повторяю, я ничего о тебе не знал. И вчера увидел тебя впервые. Ты мне сразу понравилась. Умная, красивая, хорошо одетая. Я даже хотел забрать тебя с собой в Швейцарию.
– Не сомневаюсь. И сделать обычной приживалкой. А потом выбросить за ненадобностью.
– Нельзя так разговаривать. Даже с чужими людьми нельзя, – одернул ее в очередной раз Давид Георгиевич.
В дверь постучали. Официантка вкатила поднос с завтраком. Тамара встала и подошла к другому столику, где стояли бутылки. Она их внимательно рассматривала, пока официантка расставляла приборы и завтрак на столе. Девушка ушла, и Тамара обернулась.
– Вы все это пьете? – спросила она, показывая на бутылки виски.
– Одну бутылку мы вчера открыли с твоей матерью, чтобы отметить нашу встречу, – сдержанно ответил Чхеидзе.
– Здорово. Значит, вы ее тоже пытались затащить в свою постель. Еще раз. Вам удалось или она отказала?
– Я не буду отвечать на такие хамские вопросы, – разозлился Давид Георгиевич, – ты можешь не уважать никого, но обязана уважать хотя бы свою мать.
– С какой стати? – спросила Тамара. – Выяснилось, что она всю жизнь мне врала, обманывала, выдавала за моего отца полное ничтожество, а сама умудрилась переспать с красивым грузином, от которого потом родила. Всю жизнь она сама выбирала, с кем и где ей встречаться. И сама строила свою жизнь. За это я ее очень уважаю. А за мое рождение... Извините. Это темная страница в истории жизни моей мамы.
– Садись и позавтракай, – предложил Чхеидзе, – нам нужно о многом поговорить.
– Нет, – сказала она, взглянув на часы, – я должна уже ехать на работу. Сами знаете, какие у нас проблемы после смерти Касаткина. Можете позвать Лиану и позавтракать вместе с ней. До свидания, дорогой папаша. Мне было интересно увидеться с вами еще раз, после того как вчера ко мне приехала мама и все рассказала. Теперь я знаю, что у меня есть богатый и успешный папа и довольно обеспеченная и не менее успешная мама. Какая идиллия. Может, вам наконец пожениться? Я получу любящих родителей. Только не обещаю, что вы получите любящую дочь. Уже слишком поздно меня переделывать. А насчет исполнительного директора вы подумайте. Может, и сделаете мне предложение, от «которого я не смогу отказаться».
Она взяла свою сумочку, намереваясь уйти.
– Подожди, – крикнул Давид Георгиевич, – я хочу увидеть тебя еще раз.
– Зачем? – обернулась она к нему. – Теперь вы знаете, что у вас есть молодая и красивая дочь. Можете получать от этого удовольствия. Вам, наверно, жалко, что сорвалась такая встреча со мной, но я думаю, что в Москве это не проблема. Найдете себе девочку, которую не будет вашей дочерью и трахнете ее от души...
Он ударил ее по щеке. Сильно ударил. Она схватилась за лицо.
– Грубо, – сказала Тамара, – вы еще и невоспитанный человек. Я лучше уйду. А вы подумайте, как вам жить дальше.
– Извини, – сумел выговорить он, – я не хотел.
– Горячая южная кровь, – сказала она, с трудом сдерживая слезы, – я понимаю. Ничего страшного.
Он схватил ее за руку
– Не уходи, – попросил Чхеидзе, – извини меня и не уходи. Ты сама виновата. Начала говорить мне такие чудовищные слова.
– Конечно, я виновата. В том, что ты двадцать с лишним лет назад сделал моей матери ребенка. Что ты ее бросил. Что она растила дочь без мужа. Что она любила тебя и поэтому дважды выходила замуж за нелюбимых. Во всем виновата только я. Пусти, иначе я закричу.
Она вырвала руку и пошла к выходу. Сильно хлопнула дверь. Он остался один. Подошел к столу. Услышал, как отворилась дверь еще раз. Он радостно обернулся. Это была Лиана. Чхеидзе огорченно пробормотал короткое ругательство на грузинском. Ему было стыдно за свое поведение. Он подошел к столу и взял тарелку. Затем с силой бросил ее на пол. Тарелка разлетелась на мелкие кусочки.
