Александр Маркьянов - Предчуствие беды
— Товарищ Хашим — твердо начал я, отсекая дальнейшие слезливые рассказы о тяжелой жизни — что я должен передать в Москву?
— В Москву. В Москву ты, рафик Сергей должен передать следующее. Позавчера меня вызвал товарищ Ватанджар, министр внутренних дел и непосредственный начальник. Дал ознакомиться с документом — материалами объединительного съезда партии, где избиралось ЦК. Не с резолютивной частью а с самой стенограммой прений товарищей при избрании объединенного ЦК партии. Там было то, что сам товарищ Амин признается, что во время обучения в США получал деньги от ЦРУ США[8]. Потом товарищ Ватанджар сказал, что сам товарищ Амин до сих пор получает деньги от ЦРУ и предает дело Апрельской революции. Потом он сказал — готов ли я выполнить то, что нужно для продолжения дела Апреля. Я сказал, что готов. Тогда товарищ Ватанджар приказал мне найти еще четвертых таких же преданных делу Апреля людей, как и он сам, как и я. Он сказал, что его могут арестовать в любой момент — но мы должны довести дело до конца и казнить агента американского империализма Амина чего бы это не стоило, что это надо сделать для сохранения завоеваний Саурской революции. Я сказал, что сделаю это и он может быть спокоен.
— То есть товарищ Ватанджар приказал вам убить Амина?
— Именно так, рафик Сергей. Ватанджар приказал мне подготовить убийство Амина.
Если честно — то у меня глаза на лоб полезли. Вот только сейчас я себя читал настоящим добывающим офицером ГРУ — а теперь, когда передо мной во всей своей неприглядной красе стал вопрос: что делать — ответ у меня один. Я не знаю, что мне делать. Просто — не знаю. Представить себе не могу.
— Рафик Хашим — я старался говорить максимально спокойно — как офицер и как коммунист вы должны понимать, что убийство одного из руководителей государства является преступлением, какими бы обстоятельствами оно не оправдывалось. Если товарищ Амин и впрямь сотрудничает с ЦРУ — то его надо разоблачить и судить, чтобы весь афганский народ знал про суровую кару, постигшую предателя. Именно так. Разоблачить и судить — но никак не убить. Вы это понимаете?
Хашим смотрел на меня. И молчал.
— Товарищ Хашим, вы это понимаете? — переспросил я
— Понимаю. Вот только товарищ Амин и его люди — не понимают. Их никогда не останавливало убийство.
— Мы должны поступать по-коммунистически. Даже если агент ЦРУ совершает убийство — мы не должны ему уподобляться. Сделаем так. Я немедленно доложу информацию… в Москву. До того, как придет обратная информация из Москвы — дайте мне честное слово коммуниста и офицера ничего не предпринимать. Ничего, товарищ Хашим! Вы можете мне это пообещать? Сколько времени вам дал на подготовку Ватанджар?
Хашим подумал
— Несколько суток.
— Несколько суток. Скажите, что людей найти не так то просто. Что это требует времени. Что любой может оказаться человеком Амина и вы не можете просто так подойти к нему с предложением. Любой ценой тяните время. Когда придут инструкции из Москвы — тогда и решим как быть дальше. Вы меня понимаете?
Полковник кивнул.
— Понимаю. Понимаю, рафик Сергей. Но я бы хотел в ответ вашего слова.
— Какого?
— Что если все пойдет не так — вы поможете мне укрыться в посольстве СССР, а потом вывезете меня в Советский союз. И мою семью тоже. Иначе меня просто убьют.
Таких обещаний я не имел права давать — потому что даже не был официально приписан к резидентуре, я был чужим среди чужих.
— Обещаю, товарищ Хашим — сказал я — честное слово советского офицера и гражданина, что в случае чего я позабочусь об укрытии для вас и вашей семьи.
Потом я долго буду вспоминать данное мне обещание. И проклинать себя за него. Но все это будет потом.
— Хорошо… — сказал Хашим после долгого молчания — я верю тебе, товарищ Сергей. Верю.
— Когда мы сможем встретиться?
Хашим подумал
— Часто нельзя. За мной следят, за тобой наверное, тоже. Через пять дней. Здесь же. Ты получишь ответ из Москвы к этому времени?
— Думаю что да.
— Хорошо. Если хочешь меня найти — передай записку через Тавуна. Он передаст, он — свой человек. И иди осторожнее, чтобы тебя не заметили. Купи что-нибудь.
Я поднялся, чтобы идти назад — как я пройду без провожатого в этом темном лабиринте — не знаю, но как-нибудь пройду…
Полковник Хашим догнал меня уже на выходе — когда впереди был свет, шум, улица…
— Рафик Сергей?
— Да? — я обернулся
Полковник задержал меня рукой, заговорил понизив голос
— Есть еще кое-что. Я должен сказать. Помнишь, убили здесь советника?
— Какого советника? — поначалу не понял я
— Ну того…
— Андрея Владимировича?! — изумившись вспомнил я
— Наверное. Тогда… Ты первый раз здесь был рафик Сергей…
— Что? Что тебе про это известно?!
— Немного. Ты знаешь ведь, что Тот советник… деньги и золото коллекционировал?
— Да.
— Так вот. Месяц назад на базаре задержали двух жуликов. У них золота нашли. Много. В том числе — золотые монеты старинные, русские. Они на допросе сказали, что продали их шурави — а потом эти же монеты им принес на продажу другой человек, афганец. Они их у него купили. И еще много чего купили.
— Кто этот человек. Кто этот афганец? Вы его нашли?
— Нашли. Нашли… Его зовут Мустафа Фархади, у него машина своя.
Фархади?!
— Он в министерстве обороны работает? Это он?
— Да. Он.
— Вы его допросили?! Что он вам сказал?
— Его никто не допрашивал. Никто не рискнет его допрашивать. Он человек Амина!
— Откуда вы знаете?
— Это знают все. Все без исключения. Фархади из того же племени что и Амин, а оно маленькое. Это вы, шурави не знаете кто из какого племени — а мы знаем все… без этого не выжить. Фархади никто не будет допрашивать.
— А эти торговцы с базара?
— Их у нас забрали. Приехали люди из безопасности и забрали. Вместе с делом. Сказали., что это дело государственной важности. Никто не осмелился сказать против.
— И что? Никто не будет ничего делать?
— Никто. Никто кому дорога жизнь, я зря рассказал тебе, рафик Сергей. Хотел чтобы ты знал кто такой Амин и его люди. Иди. Иди, не задерживайся. И смотри чтобы за тобой не следили.
Хашим буквально вытолкал меня из лавки, Тавун вручил какую-то сумку, я за нее расплатился — рублями, не афгани, но Тавун взял и их. По дороге я проверился — несколько раз как учили. Слежки не было, я этом был уверен. Но тогда у меня не было опыта, почти никакого и я решил, что раз слежки нет — значит все нормально. О том, что если слежки нет, когда она должна быть — это тоже сигнал опасности… я тогда еще не знал.
Кабул, городок советников
26 августа 1979 года
На работу я не пошел. Сказался больным. Болели здесь часто, в основном либо лихорадка, либо пищевые расстройства. В Кабуле грязь великая, нормального водоснабжения нет, на улицах антисанитария, мусора завалы, все продукты с базара, а где они до этого были — ведомо одному Аллаху. Не помогали ни прививки, ни таблетки — в Афганистане был даже тиф, про который в СССР и думать забыли. В СССР тиф только в рассказах про гражданскую войну, а тут — прямо рядом.
Не пошел я потому что надо было подумать. Подумать даже прежде, чем отправлять условный сигнал в Москву, что первичный контакт с агентом установлен.
Потому что верить нельзя никому. Никогда. И ни при каких обстоятельствах.
Что за игру ведет полковник Хашим? Что он хочет? Для чего он мне это сказал?
Впору как Штирлиц, в недавно вышедшем на экраны фильме "Семнадцать мгновений весны" взять ручку, листки бумаги и…
А что идея хорошая…
Итак. Что происходит? Что хотел этим добиться полковник Хашим.
На листе бумаги я написал Хашим, чуть ниже Я, чуть ниже Фархади. Все? Кто еще в игре? Несли кого то забыть — схема изначально будет неправильной.
Михеев? — он не в счет. Горин — но его же здесь нет.
Или есть?
Дописал — Горин. Еще кто? Кто еще…
Все.
Четыре игрока. У кого какой резон поднимать историю с Михеевым. С его смертью.
На кого идет воздействие? Кто ключевой игрок в схеме, кто должен сделать ход?
Получается что я. А больше некому. Информация доносится до меня, значит и действовать как-то должен то же я.
Против кого идет эта информация? Против Фархади и Амина. Я должен встать на сторону Хашима и людей Тараки, соответственно против Амина. Соответственно, мне говорят, что люди Амина, а возможно и сам Амин каким-то образом причастны к убийству советского гражданина. И не просто советского гражданина — а представителя советских спецслужб. То ли ради ограбления, то ли ради еще чего — непонятно. Но убийство советского гражданина — это как раз валун, который будучи брошенным на весы однозначно изменит расклад. Обе стороны во внутриафганском противостоянии зависят от Советского союза, если СССР будет недоволен и не будет помогать им — они останутся один на один с бунтующей страной. Если выясняется, что одна из сторон причастна к убийству советского гражданина — решение о том кого поддерживать
