Сергей Соболев - Кремлевский пасьянс
– А теперь отвали! – буркнул полковник. – Опоздаю из-за тебя.
Лейтенант вытянулся по стойке смирно, козырнул, но его решимости, казалось, ничуть не убавилось.
– Товарищ полковник! Прощу прощения, но легковое транспортное средство, в котором вы сейчас находитесь, числится у нас в розыске.
Полковник выматерился и стукнул кулаком по рулю.
– Ну все, лейтенант! Ты меня достал!
Взвизгнули тормоза, и рядом с «жигулями» остановилась желто-синяя «волга» с крупными надписями на боках «ГАИ».
– Ну что там у тебя, Замковой?
Из «волги» выбрался сотрудник ГАИ в чине капитана. Он молча обошел «жигули» и повернулся к лейтенанту.
– Молодец, Замковой! Мы эту машину третий месяц ищем.
– Господи, ну что за олухи служат в ГАИ, – простонал Кисурин и требовательно сказал:
– Эй, капитан! Подойдите ко мне!
Капитан с удивлением посмотрел на водителя и спросил у Замкового:
– А это что еще за клоун? Документы проверил?
– У него корочки полковника КГБ, – вполголоса произнес тот.
– Даже так? – неизвестно чему обрадовался капитан. – А мы сейчас поинтересуемся у товарища полковника, почему сотрудники Органов разъезжают на краденых машинах…
Полковник зарычал, как разъяренный тигр, и выбросил тело из машины.
– Я тебе покажу клоуна! – заорал он на капитана. – Ты у меня на Северном полюсе будешь служить, а не в Москве! Я сегодня же поговорю с Шатуновым!
Генерал-майор Шатунов был начальником Московского управления госавтоинспекции. Капитан, казалось, только сейчас осознал, какую непростительную ошибку он допустил.
– Я вас голыми в Африку пущу! – продолжал наступать на него полковник. В иной обстановке он, возможно, заподозрил бы в действиях сотрудников ГАИ неладное, но сейчас он был не на шутку разъярен. Это было ошибкой с его стороны. Внезапно открылась дверца «волги», сзади кто-то мягко толкнул его в спину, и Кисурин оказался в машине. Он не успел даже возмутиться, когда почувствовал во всем теле острую боль, которая быстро сменилась сладкой истомой, и полковник Кисурин потерял сознание.
– Последний, – громко произнес Савельев, шумно отдуваясь. – Тяжеленный, гад. Еле дотащили. Куда его?
– Положите пока на пол, – махнул рукой Вельяминов. – Сейчас мы диван освободим.
Савельев и его помощник втащили в комнату Кисурина, который все еще не пришел в себя. Савельев стащил с себя полушубок с капитанскими погонами и подложил под голову полковнику. Он оглянулся на своего помощника и засмеялся:
– А из нас неплохие гаишники получились, а, Толя? Когда выгонят из ГРУ, попросимся к Шатунову. Ну ладно, дорогой, – его лицо приняло серьезное выражение, – подожди пока в соседней комнате.
Он кивнул на одну из трех дверей.
Комната, где они оказались, напоминала больничную палату. В углу возле зарешеченного окна находился диван, на котором лежал обнаженный до пояса человек. У его изголовья расположился мужчина в белом халате, и до ушей Савельева из угла донеслось невнятное бормотание. Рядом стоял небольшой столик, на нем разложены какие-то инструменты, коробки с ампулами и шприцы. Посреди комнаты находился еще один стол, его поверхность была занята двумя магнитофонами, видеокамерой и грудой кассет.
Савельев отодвинул стул и уселся рядом с Вельяминовым.
– Как улов, Иваныч?
– Не знаю, что и сказать, – пожал плечами Вельяминов. – Кое-что удалось раскопать, но из всего этого ясной картинки не составить. Может, этот боров расскажет что-нибудь интересное?
Он кивнул в сторону Кисурина.
– Капитан, займитесь этим типом. Похоже, что он скоро очнется и видеть ему наши личики ни к чему.
Врач кивнул, выбирая нужную ампулу. Он наполнил шприц, закатал Кисурину рукав и сделал укол.
– Через десять минут будет в кондиции. А этого, – капитан небрежно кивнул в сторону дивана, – можно забирать.
– Прокола не будет? – строго спросил Вельяминов.
– Обижаете, – криво улыбнулся врач. – Даю гарантию, что как минимум месяц он не сможет вспомнить даже собственное имя.
– Добро, – сказал Вельяминов и нажал на кнопку в торце стола.
Одна из дверей тут же открылась, и двое плечистых мужчин вынесли «пациента» из комнаты.
– Иваныч, есть что попить? – спросил Савельев. – В горле пересохло.
Его коллега направился к небольшому белому шкафчику, открыл его и достал две бутылки минеральной воды. Он откупорил обе и одну протянул Савельеву.
– Поздно пить «Боржоми», – мрачно пошутил Савельев.
– С Кисуриным гладко обошлось? – поинтересовался Вельяминов.
– Все прошло идеально, – хмыкнул Савельев. – Настолько гладко, что даже нечего рассказывать.
– Идеальное – это враг хорошего, – пробормотал коллега.
– Так говорил великий Донован… Иваныч, если честно, у меня поджилки трясутся от страха. Надеюсь, наш хозяин отдает себе отчет…
– Ага, отдает, – с иронией заметил Вельяминов. – Историю про стрелочника слыхал?
Он допил воду и закурил.
– А может, пронесет, Иваныч?
– Как же, жди, пронесет…
Теперь уже Вельяминов посмотрел на своего коллегу с иронией.
– Дружище, не стоит держать наших дружков-гэбистов за недоумков. Они быстро разберутся, что к чему, и неприятности не заставят себя ждать.
Вельяминов замолчал и ушел в себя. Савельев докурил сигарету, затушил окурок и ткнул коллегу в бок.
– О чем задумался, Иваныч?
– Думаю, как лучше поступить. Сейчас застрелиться или подождать пару суток.
– Не торопись дружище. Я не стал бы лишать себя такого удовольствия.
– Какое еще, к черту, удовольствие?
Вельяминов с недоумением посмотрел на коллегу.
– Скоро эти хмыри с Лубянки будут как ужаленные носиться по всему городу в поисках своих приятелей. А неприятности в стане врага, это и есть самое большое удовольствие.
Они невесело рассмеялись и поднялись из-за стола, чтобы перенести Кисурина на диван.
Глава четвертая
Офицеры ГРУ оказались правы в своих предположениях. На площади Дзержинского, где размещался центральный аппарат КГБ, в это время царил переполох. В кабинетах надрывались телефоны, по коридорам сновали озабоченные сотрудники, к центральному подъезду одна за другой подъезжали машины. Но в кабинете главы КГБ эта суета не ощущалась и тишину нарушали лишь звуки барабанивших по оконным стеклам косых струй дождя. В последние дни зимы в Москву пришла оттепель, низкие свинцовые тучи выплескивали на город потоки дождевой воды.
Чернов еще раз пробежал глазами список, который находился у него в руках, и поднял тяжелый взгляд на Овчинникова, заместителя начальника Девятого управления. Овчинников стоял навытяжку в трех метрах от стола, и его фигура напоминала соляной столп. Он смотрел на макушку Чернова, старательно избегая взгляда пустых замороженных глаз председателя КГБ.
– Как это понимать, Овчинников?
В голосе Чернова не было угрозы, но Овчинникова пробрал мороз по коже.
– Так точно, товарищ генерал армии, – бухнул невпопад Овчинников.
– Отвечайте на мой вопрос.
Овчинников сглотнул ком, застрявший у него в горле, и попытался исправить положение.
– Я предпринял меры по розыску этих людей…
– Мне наплевать на ваши меры, – холодно перебил его Чернов. – Я спрашиваю у вас о другом – как могло случиться, что эти люди бесследно исчезли?
Он поправил очки и взял со стола бумагу.
– Садовский, Яремчук, Мелентьев и Кисурин. Первый исчез в два часа ночи…
– Мы допросили его жену, – осторожно добавил Овчинников. – Она утверждает, что ночью их поднял телефонный звонок, после которого Садовский собрался и ушел из дому. Да, – поправился он, – Садовский предупредил жену, что его срочно вызывают на службу.
Чернов неодобрительно посмотрел на него и опять уткнулся в бумагу.
– Последним по времени исчез Кисурин, – доложил Овчинников. – Он выехал на работу, как обычно, в начале восьмого…
– А сейчас сколько времени? – посмотрел на него Чернов. – Половина двенадцатого! Где Кисурин!? Где остальные! Кретины!
Овчинников так и не понял, к кому относится последнее, к нему лично или к тем людям, что пропали.
– Я же просил вас, Овчинников, обеспечить безопасность наших людей! Мне наплевать, что вы думаете по этому поводу, можете в душе считать меня параноиком, но пока именно я занимаю пост председателя КГБ и вы обязаны выполнять все мои приказы! И если я говорю охранять, значит надо охранять!
– Но товарищ генерал, – виновато произнес Овчинников. – Относительно этих четверых никакого приказа не было… Кроме того, у меня не хватает людей.
– Я не обязан вам все разжевывать, – жестко посмотрел на него Чернов. – Я надеялся, что до такой малости вы и сами способны додуматься. Овчинников, я не хочу вам угрожать, но если исчезнет еще хоть один человек… Все, свободны!
