Сэм Борн - Избранный (в сокращении)
— Нетрудно и перепутать. Когда вас привезли, я была в бригаде скорой помощи. Какой ужас вы перенесли! Врач считает, что вы должны принимать болеутоляющее. Хотите, внутривенно, — она показала шприц, — хотите, выпьете таблетки. Как вам больше нравится?
Мэгги выбрала таблетки. Взяла у медсестры бумажный стаканчик с водой, положила таблетки на язык и сделала большой глоток.
— Отлично, милая.
Как только медсестра отвернулась, Мэгги выплюнула таблетки и сунула их под подушку. И стала ждать, когда за посетительницей закроется дверь.
Вот, закрылась. Кто бы ни был человек, пытавшийся ее убить, он, безусловно, повторит попытку. Нельзя оставаться здесь ни минуты. Пока она здесь лежит, задушить ее или отравить ничего не стоит.
Морщась от боли, она выдернула из вены иглу и приложила салфетку, чтобы остановить кровь. Потом сбросила теплое одеяло. На ней была обычная больничная рубашка. Напрягая все силы, она спустила сначала одну ногу, потом другую и заскользила вниз, пока ноги не коснулись пола. Она осторожно перенесла на них вес и с облегчением поняла, что может ходить.
На стуле стояла ее дорожная сумка. Она расстегнула сумку, вытащила брюки и рубашку. На то, чтобы одеться, у нее ушло почти десять минут. Записка от Санчеса лежала у кровати; Мэгги забрала ее и двинулась к двери. Проходя мимо зеркала, в ужасе застыла, увидев свое отражение. На правой щеке — красная ссадина, под глазами — темные круги.
Она прошла по коридору мимо поста медсестер — оттуда не донеслось ни шороха. Она была почти у двери на лестницу, когда услышала у себя за спиной голос:
— Мисс? Простите?
Тогда она беззаботно махнула рукой и бросила через плечо:
— Спасибо, ей уже гораздо лучше. — И вышла за дверь.
Там были стрелки-указатели. Наверх — гериатрическое отделение, вниз — отделение акушерства и гинекологии. И вдруг, в сторонке — студенческое общежитие. Она поковыляла в указанном направлении, морщась от боли, особенно на ступеньках. В лабиринте коридоров нашла указатель «Выход». Ее предчувствие подтвердилось: у студентов-медиков был отдельный выход — и Мэгги надеялась, что там ее никто не караулит.
Путь до проезжей части улицы был долгим и мучительным. Наконец она остановила такси и плюхнулась на заднее сиденье.
— Куда вас везти? — спросил водитель.
— Эрон-стрит. — Она попыталась улыбнуться, но водитель встревоженно посмотрел на нее в зеркало заднего вида.
— С вами все в порядке?
— Мне нужно на Эрон-стрит.
Она вытащила послание Дуга и в первый раз прочла его вдумчиво и неторопливо.
Для этого есть безопасный путь. Езжай на Эрон-стрит. И помни, мы верим в единство Запада.
Дорога была широкая, скорее шоссе, чем улица, и когда они проехали мимо «Казино Сидни» и нескольких стойбищ автомобилей под открытым небом, она начала хмуриться. Зачем Санчес ее сюда послал?
И вдруг она увидела универсальный магазин «Сейфуэй», что буквально означает «безопасный путь». Заулыбавшись, попросила водителя остановиться и подождать ее, на ходу пытаясь разгадать последнюю загадку Санчеса.
И уже через полминуты, как только она оглядела супермаркет, все поняла. Окошко денежных переводов «Вестерн юнион» — это и есть «единство Запада»!
Мэгги назвала свое имя молодой девушке с пирсингом, сидевшей в окошке. Та попросила удостоверение личности. Мэгги начала объяснять, что в этом-то все и дело, что документы у нее украли…
— Подождите, тут же у меня есть сопроводительная записка! В ней говорится, что я могу идентифицировать ваше лицо вот по этому… — выговор у нее был такой, что Мэгги почувствовала себя совсем как дома, на О’Коннелл-стрит.
Девушка достала конверт с гербом штата Вашингтон, вскрыла его и вытащила пластиковый прямоугольничек размером с кредитную карточку. Водительские права, с фотографией Мэгги. Молодец Санчес.
— Вот ваше удостоверение личности, так что теперь я имею право отдать вам и это. — Девушка на минуту скрылась и вернулась с пачкой хрустящих новеньких банкнот. Отсчитав пять тысяч долларов, она вручила их Мэгги и пожелала ей всего доброго.
Мэгги расплатилась с водителем и пошла в парикмахерскую. Сначала хотела сделать короткую стрижку и перекраситься в блондинку, но потом подумала, что это будет привлекать внимание. И нашла компромисс: попросила парикмахера превратить ее темно-рыжую гриву до плеч в короткое каре с высветленными прядями. Ей такая прическа не нравилась, но лицо она меняла до неузнаваемости, а это самое главное.
Ей нужно было сделать еще кое-какие покупки. Во главе списка — сверхсильные болеутоляющие, потом «блэкберри», новый ноутбук, немного косметики. И место, где можно остановиться.
Она выбрала мотель «Олимпик», который показался ей совершенно неотличимым от тысяч других, и без претензий. Она открыла дверь номера — да, это ей подходит. Кровать манила проспать весь остаток дня. Но еще не время, у нее есть дела.
Она взяла в руки новенький сверкающий «блэкберри» и набрала еще один номер, который помнила наизусть — кроме номера Белого дома.
— Ури, это я, Мэгги.
— Мэгги! Я не мог до тебя дозвониться. Что с тобой случилось?
— Попала в аварию, но…
— Что? Ты… — Он искренне встревожился.
— Со мной все в порядке. — Она старалась говорить внятно и твердо. — Да-да, я в порядке. Но мне нужна твоя помощь. Я хочу спросить тебя про… разведку.
Он никогда не рассказывал об этом, но оба они знали, что Ури Гутман проходил военную службу в Израиле в разведывательных подразделениях. И потому она кратко обрисовала ему ситуацию и рассказала, что с ней случилось.
— На похоронах в Новом Орлеане один отставной цээрушник наговорил мне много непонятного. Он сказал, что незачем было убивать человека, о котором мы говорили, потому что тот наверняка «приготовил себе одеяло».
— Буквально так и сказал?
— Да.
— Что ж, у нас на иврите это звучит по-другому. У нас это называется «карит рака», что значит «мягкая подушка». Как бы гарантирует тебе мягкое приземление, если возникнут неприятности. Внутри «подушки» — информация, которая поможет твоей организации найти тебя и вызволить. Но можно использовать карит иначе. Скажем, я знаю что-то сенсационное. И предполагаю, что есть люди, готовые убить меня, лишь бы этот секрет не стал достоянием гласности. Тогда я делаю карит и где-то прячу — пакет информации, которая, как только я умру, будет немедленно обнародована.
— И потенциальные убийцы должны знать, что ты это сделал, — это удержит их от убийства. Потому что, как только ты умрешь, то, что они хотят скрыть, немедленно выплывет.
— Точно.
Мэгги пыталась разобраться с вопросами, которые возникли у нее в голове.
— Нет, не работает. Тот человек, о котором я говорила, мертв. Его убийц это не остановило.
— Или он не приготовил «одеяла» и плохие парни об этом знали, или одеяло есть, и они отчаянно хотят его найти.
— Можно мне спросить тебя, Ури? Если бы ты сделал себе «одеяло», «подушку» и что там еще…
— Я не дошел до такого уровня. Вот мой отец — да. И знаешь, что он говорил на эту тему? Повторял цитату. Из одного англичанина. «Если хочешь сохранить секрет, объяви в палате общин».
— Не поняла.
— Спрячь на виду. Там никому не придет в голову искать. Когда Черчилль решил сообщить дату высадки союзных войск в Нормандии, он сделал это в своей речи в парламенте. И куда смотрели немцы?
— Спрячь на виду. Хорошо. Спасибо тебе, Ури. За все.
Он стал возражать, что не за что его благодарить, но она его не слушала. Она слушала то, что происходит рядом с ним. Как открывается дверь, кто-то входит и у Ури изменяется голос. Значит, у него новая девушка.
— Послушай, Мэгги, если…
— Прости, надо бежать. Я позвоню. — И она решила стереть из памяти звуки, которые услышала, звуки, рисовавшие картину уюта, близости Ури с женщиной… с другой женщиной.
Спрячь на виду. Надо сосредоточиться на этом. Хорошо было Черчиллю. Он был знаменит, он всегда был на виду. Но что это значит для Вика Форбса, он же Роберт Джексон, для человека, который большую часть жизни провел, прячась в тени?
Вдруг навалилась нестерпимая усталость, и она тихо легла на кровать, снова почувствовав боль в сломанных ребрах. Как хорошо, однако, положить голову на подушку и закрыть глаза!
Смысл «одеяла», если она правильно поняла Ури, в том, что в случае смерти того, кто его подготовил, информация всплывает. А если информация запрятана слишком глубоко, то как она будет сдерживающим средством? Тогда, значит, должен быть какой-нибудь механизм отсчета времени — как депозитный ящик в банке завещают открыть через определенное количество часов или дней после смерти владельца.
Но для этого нужно, чтобы кто-нибудь узнал о смерти владельца. Как это делается?
