Говард Фаст - Хелен
Вы не поверите, но уже утром возле автоматов толкались многочисленные желающие пощекотать себе нервы. Во всяком случае, лязг от металлических рычагов стоял изрядный. В основном за ручки дергали престарелые дамочки, молодость которых пришлась на предыдущие полстолетия. Впрочем, старушки и повсеместно составляли большинство среди клиентов «бандитов». Чьи-то бабушки, а, может, и прабабушки, в данную минуту они меньше всего напоминали милых старушек. Скалясь от усердия и цедя сквозь зубы всякие непристойности, старые перечницы дергали за рычаги своими сухонькими птичьими лапками, без конца скармливая в ненасытные разверстые пасти четвертаки и полтинники. Хотя я на дух не выношу моралистов и ханжей, осуждающих азартные игры, это зрелище показалось мне отвратительным. Я не отношусь к тем, кто распускает нюни по поводу смерти и бренности бытия — я прекрасно сознаю, что подвержен духу тленья и Клэр переживет меня, — и в тот миг мне не составило труда представить её на месте любой из этих ведьм.
— Заруби на носу, — буркнул я себе под нос, — впредь ты должен объезжать Фремонт-сквер стороной.
Впрочем потом, пару минут спустя, я уже сменил гнев на милость.
— Пес с ними, пусть себе потешатся, божьи одуванчики. В конце концов, кому они мешают?
Словом, с легким характером и добродушным нравом можно выжить и в Сан-Вердо.
* * *На главной автомобильной стоянке города Чарли Андерсону выделено аж целых два места — недурно, если принять во внимание, что подобной чести из всей городской администрации удостоены всего десять человек. Что я хочу сказать: Чарли — окружной прокурор, но причислен к городской элите. Следуя его совету, я поставил машину под навес, по соседству с его «бьюиком», и двинулся ко входу в новехонькое, с иголочки, здание городской управы. Охранник учтиво взял под козырек, лифтер в ливрее поклонился и проквакал: «Здравствуйте, мистер Эддиман», а Саманта, смазливенькая секретарша Чарли, улыбнувшись, напомнила:
— Как насчет обещанного свидания, мистер Эддиман? Мы с вами когда-нибудь встретимся, или вы только куражитесь над бедной девушкой?
— Куражусь, — с серьезной физиономией заявил я.
Саманта нахмурилась.
— Проходите, шеф ждет.
— Да, так как насчет нашего свидания…
Она прыснула.
— Катитесь к черту!
Чарли встал и, обогнув стол, вышел мне навстречу. Я с удовольствием наблюдал за ним — по части манер, Чарли мог дать сто очков вперед кому угодно. В его обществе любой ощущал себя желанным гостем и важной персоной. «Никогда не унижай человека, — учил он меня. — Разве что собираешься навсегда вычеркнуть его из своей жизни. Да и тогда — трижды подумай. Ты можешь отобрать у человека все деньги, даже увести жену, но при этом остаться его другом; но вот, растопчи его достоинство, и — навек заполучишь смертельного врага». Чарли был крупный и внушительный, но не рыхлый. Лет пятидесяти пяти с виду. Густая седая шевелюра, здоровый цвет лица и благородное честное лицо — вот вам весь Чарли.
Он препроводил меня к креслу, усадил, угостил сигаретой и засуетился; для меня — верный признак того, что он собрался просить об одолжении, а не наоборот. Честолюбивые мечты про Джо Апполони вмиг ухнули в Лету. Ну и ладно, укреплю свои позиции с Чарли, решил я. Впрочем, Чарли тут же сам помог мне.
— Только не пытайся меня уверить, что не думал про «Пустынный рай», Блейк.
— Да, Чарли, не стану водить тебя за нос — это и впрямь приходило мне в голову.
— Все верно. Знаешь, Блейк, что мне в тебе нравится? Профессионализм и бескорыстие. Боже, как меня мутит от адвокатов, которые ради денег или славы готовы на любую подлость! Нет, против богатства я ничего не имею, тем более что у нас в Сан-Вердо деньги буквально под ногами валяются. Мы с тобой тоже не ангелы, но хотя бы не притворяемся и не лицемерим, как некоторые. А Джо Апполони — он как раз про тебя спрашивал. Не далее, как вчера. Потерпи немного и он перейдет к тебе, но до конца года ему придется домучиться с «Костером и Кеннеди». Потом срок контракта у них истекает, а они слишком горды и чванливы, чтобы спросить, собирается ли Джо продлевать его. Мы договорились так: аванс он внесет тебе, а стариканам кто-то шепнет об этом на ушко. Вот как принято в лучших семействах.
— Понятно, — кивнул я.
— Я знал, что ты поймешь. Теперь — перейдем к делу. У меня к тебе просьба.
— Все что угодно, Чарли, — улыбнулся я. — На моем банковском счету лежат девять тысяч. Выписать чек на всю сумму?
— Не паясничай, а то возьму — и соглашусь.
— Мой кошелек всегда к твоим услугам.
— Хорошо, буду иметь в виду, как только спущу последний цент. Пока же у меня вопрос: как ты относишься к Хелен Пиласки? Тебе не приходилось встречаться с ней, когда она приезжала в наш город?
— Забавно, но — не приходилось.
— Ничего забавного здесь нет. Ты не общаешься с людьми, которые вьются вокруг неё — и это делает тебе честь. Что тебе про неё известно?
— Только то, что пишут газеты. Когда это случилось, я был в Лос-Анджелесе. Мы ездили туда вместе с Клэр и детьми, потому что какой-то придурок-Эскулап заявил, что мать Клэр стоит одной ногой в могиле. А старуха, между прочим, ещё нас с тобой переживет.
— Значит, ты имеешь в виду лос-анджелесские газеты?
— Да. Ну и конечно — разные слухи.
— Понятно. — Чарли Андерсон откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на меня. — Видишь ли, Блейк, от неё у нас одни неприятности. В последний раз женщину в нашем штате приговорили к смерти через повешение в 1921 году, а теперь целая толпа влиятельных политиков и заправил требует, чтобы Хелен Пиласки повесили. Повесили! Ни газовая камера, ни даже электрический стул этих мерзавцев не устраивают. Повесить — и баста.
— Но, если она виновна…
— Если она виновна? Мы же сейчас вовсе не обсуждаем её виновность или невиновность — речь идет о том общественном резонансе, который получит это дело. Подумай, как мы будем выглядеть в глазах всей Америки. Как толпа варваров. Современные гунны в «кадиллаках»…
— Ну так не вешайте её.
— Не шути так, Блейк.
В его голосе зазвенел металл. Ненадолго, на какую-то долю секунды, но я вмиг уразумел — заходить слишком далеко не стоит. Тем более, что соответствующий закон я знал не хуже Чарли. В нашем штате вынесенный судом присяжных вердикт виновности в предумышленном убийстве — или убийстве первой степени — не оставлял судье никакого выбора. Этот вердикт автоматически означал вынесение смертного приговора.
— Я имел в виду совсем другое, — поспешно поправился я. — Почему речь непременно должна идти именно об убийстве первой степени?
— Сам знаешь — она совершила умышленное и тщательно спланированное убийство.
— Но ведь такое случается не впервые.
— Блейк, — устало произнес он. — Ты ещё не понял, зачем я тебя пригласил? Да, ты прав — такое случается не впервые, и нам до сих пор удавалось избежать смертной казни. Но на сей же раз случилось так, что шлюха, блудница, прожженная проститутка, потаскуха, на которой пробы ставить негде — умышленно убила члена Верховного суда. И не кого-нибудь, а именно Александра Ноутона — одного из самых влиятельных людей в нашем штате…
Я мог бы присовокупить к этой характеристике Александра Ноутона кое-что другое, но сдержался. Набрав в рот воды, я продолжал слушать.
— Гадкая история.
Я кивнул.
— Премерзкая…
Я опять кивнул.
— Я хочу, чтобы защищал её ты, — сказал вдруг Чарли. — Я устрою так, чтобы суд назначил тебя её адвокатом.
Тут я не выдержал.
— Ты шутишь!
— Нисколько, — твердо сказал Чарли.
— Но почему — я?
— Потому что ты хороший адвокат и у тебя есть голова на плечах, — промолвил он.
— Но я никогда не занимался уголовными делами!
— Мне и не нужен криминальный адвокат. Я не хочу допускать к этому процессу всех этих проходимцев, которыми кишат наши уголовные суды. Подумай сам — кто в нашем городе идет в адвокаты по уголовным делам? Ничтожества, неудачники, мздоимцы! Словом, я прошу, чтобы её защищал ты. Судья Аллан присоединяется к этой просьбе, а это означает, что просит тебя и майор Тернер, который стоит за его спиной.
— Значит, отказаться нельзя, — вздохнул я.
— Нельзя, Блейк.
— Ты хочешь, чтобы я попытался её спасти?
— Я хочу, чтобы ты вложил в этот процесс все свое умение, весь свой талант, — сказал Чарли. — Мало ли — а вдруг тебе удастся хоть немного смягчить присяжных? Помощи, как, впрочем, и подвохов, тебе ждать неоткуда, дело получило настолько широкий резонанс, что все мы, как на ладони. Да и слишком многие тузы жаждут казни этой женщины.
— Но почему? — развел руками я. — Ведь — что сделано, то сделано. Ты же сам знаешь, что за птица был Алекс Ноутон. Да и я его знал как облупленного.
