Патрик Андерсон - Любовница президента
– Хорошо, сделаю все, что смогу. – Она вздохнула. – Я свяжусь с вами.
Она не связалась, и на другой день Нортон позвонил снова.
– О, Бен, я только что собиралась звонить вам. У мистера Мерфи нет ни секунды свободной. Но я передала ему вашу просьбу, и он предложил вам поговорить с Клэем Макнейром.
– Не думаю, чтобы в этом был смысл.
– Бен, это очень способный молодой человек, – укоризненно сказала она. – Мистер Мерфи полагается на него.
– Миссис Холл, передайте Эду, что у меня есть кое-какие новые сведения и ему следует обсудить их со мной.
– Передам, – пообещала миссис Холл с едва заметным холодком в голосе.
Успехом Нортона в министерстве юстиции Уитни Стоун остался весьма доволен. Даже улыбнулся – случай редкий и неприятный, потому что в лице его было что-то змеиное, а улыбка кобры нарушает любопытную симметрию ее черт. В достоверности полученных сведений он не усомнился и даже не спросил об их источнике. Он принял их и стал действовать в соответствии с ними.
– Я только что звонил Бакстеру, – сказал он Нортону во второй половине дня. – Незачем говорить, что он в восторге от нашего сообщения и намерен немедленно приобрести эти радиостанции.
– Неужели они ему так нужны?
– Да, он вбил себе в голову, что они ключ к его политической карьере. Может, так оно и есть. Кто знает?
На корпусе телефона замигал желтый огонек. Стоун поднял трубку, послушал, потом прикрыл микрофон маленькой веснушчатой рукой.
– Бен, тебе звонят из приемной Эда Мерфи, – сказал он. – Будешь говорить отсюда?
– Конечно, – ответил Нортон и потянулся через стол за трубкой.
– Бен? – Голос миссис Холл был исполнен доброжелательности. – Можете подъехать сейчас?
– Буду через пятнадцать минут, – пообещал Нортон. И вернул трубку Уиту Стоуну, слушавшему с нескрываемым интересом.
– Эд хочет срочно видеть меня, – объяснил он, надеясь, что Стоун не спросит, зачем.
– Похоже, вы с Мерфи сейчас в приятельских отношениях, – заметил Стоун.
– Мы всегда ладили, – ответил Нортон.
Стоун проводил его до двери и, прежде чем открыть ее, коснулся его руки.
– Знаешь, Бен, если администрация предложит тебе стоящую работу, соответствующую твоим способностям, можешь не сомневаться, что фирма отнесется к этому с полным пониманием.
Нортон не сомневался. Для фирмы лучше сотрудника, связанного с администрацией, может быть только сотрудник, работающий в администрации.
– Спасибо, Уит, – сказал он. – Посмотрим, как обернется дело.
Говорить Стоуну, что работать в администрации он не хочет, Нортон не собирался; пока такая перспектива существовала, он находился в ореоле силы, а это само по себе сила.
Миссис Холл встретила его взглядом, исполненным невыразимого страдания.
– Бен! – воскликнула она. – Мистер Мерфи уже приготовился к встрече с вами, но тут его вызвал президент, а это может затянуться на несколько часов. – Она сделала паузу и просияла. – Но послушайте, что предпринял мистер Мерфи.
И тут, будто по сигналу, вошел Клэй Макнейр. Как и прежде, со студенческим перстнем на пальце, с серьезным лицом, только костюм на нем теперь был не в полоску, а строгий, зеленый.
– Он попросил Клэя помочь вам всем, что в его силах, – сказала миссис Холл.
Макнейр шагнул вперед, по-мальчишески улыбнулся и протянул руку. Нортон понял, что его провели.
– Пошли, Бен, в мой кабинет, поговорим там, – сказал Макнейр.
Нортон сдался и последовал за Макнейром в цокольный этаж Белого дома. Кабинет Макнейра оказался крохотным – судя по размеру и местоположению, при Генри Киссинджере он, видимо, был чуланом уборщицы – там едва помещались два стола.
– Тесновато, – сказал, оправдываясь, Макнейр. – Сам видишь. Но мой сосед – какой-то там консультант, здесь почти не бывает, так что кабинет, можно сказать, принадлежит мне. Секретарша моя сидит в соседней комнате.
– Как зовут твоего соседа? – спросил Нортон.
– Байрон Риддл. Странный тип.
Нортон пожал плечами и сел за стол Байрона Риддла; на нем не было ничего, кроме двух копий памятника десантникам, поднимающим флаг на острове Иво Джима. Стол Макнейра, наоборот, был загроможден аккуратно сложенными бумагами. Кроме того, на нем стояла фотография жены Макнейра, болезненной, но красивой, и белокурых улыбающихся детей. Над обоими столами висели одинаковые портреты президента Уитмора.
– Я думал, что увижу тебя на похоронах, – начал Макнейр, придав лицу траурное выражение. Очень благонравный молодой человек; Нортон представил себе, как он каждое воскресенье проходит мимо тарелки для пожертвований в какой-нибудь пригородной пресвитерианской церкви.
– Я не люблю похорон.
– Они были хорошо устроены, – сказал Макнейр. – С большим вкусом.
– Не хочу о них слушать.
– Я думал, тебе будет интересно. Была одна любопытная деталь, только это между нами. Сержант Кравиц спрятал на той стороне улицы съемочную группу, чтобы иметь список тех, кто был там.
– Замечательно.
– Бен, такова уж работа полиции, надо это признать.
Нортон не желал ничего признавать. Макнейр полез в ящик стола и достал пачку жвачки «джуси фрут». Предложил Нортону и, когда тот отказался, отделил плиточку для себя и стал жевать. Это обозлило Нортона, и без того обозленного тем, что сидит в этом чулане и разговаривает с лакеем Эда Мерфи.
– Ты все еще в контакте с Кравицем? – спросил он.
– Конечно.
– Тогда почему не сказал ему, что тот дом в Джорджтауне принадлежит Джеффу Филдсу?
– Что?
– Ты прекрасно слышал. Почему не сказал Кравицу?
– Я не знал этого, – признался Макнейр.
– В таком случае, почему Эд не сказал тебе? Он знал.
– Откуда ты знаешь, что знал?
– Потому что я сказал ему, черт возьми. Почему он не передал через тебя Кравицу, если всеми силами стремится помочь следствию?
Макнейр всепрощающе улыбнулся.
– Бен, у него, должно быть, вылетело из головы. Эд просто невероятно занят.
– Послушай, я работал на Эда. Он не забывает ничего. Разве только умышленно.
– В Белом доме другие условия, – терпеливо сказал Макнейр. – Качественный скачок, Бен. Теперь он кое-что забывает. Потому я и нахожусь здесь, помогаю ему организовать работу.
– Спроси его о доме Филдса, – сказал Нортон. – И заодно о том, почему он звонил Филдсу среди ночи несколько суток назад.
Он хотел добавить, «если это он», но решил, что сейчас нужно блефовать.
– Кто говорит, что он звонил?
– Я говорю.
– Ладно, передам. Это и есть твое срочное дело?
Нортон заколебался. Ему было неприятно иметь дело с этим покладистым болваном, однако он решил, что сообщение передано, а это главное. Игру приходилось вести по правилам Эда.
– Нет, – сказал он. – Передай Эду, что я хотел говорить с ним о январском путешествии президента в Калифорнию.
Макнейр недоуменно посмотрел на него.
– Каком путешествии?
– Он знает.
Макнейр нахмурился и что-то записал в блокнот. Тут отворилась дверь и вошел человек. Ему было лет сорок пять, хорошо сложен, черные волосы коротко острижены, настороженный взгляд черных глаз быстро перебегал с Макнейра на незнакомца за его столом.
– Познакомьтесь. Байрон Риддл, Бен Нортон, – сказал Макнейр.
Нортон встал и протянул руку, но Риддл, не замечая этого, быстро подошел к своему столу и проверил, все ли ящики заперты. Лишь тогда он взял руку Нортона и так крепко стиснул ее, что Нортону пришлось ответить тем же. Во время рукопожатия Риддл приблизил свое лицо к лицу Нортона, и смотрел так пристально, будто хотел загипнотизировать.
– Бен работал на президента, – сказал Макнейр. – В его сенаторском штате.
– Вот как? – сказал Риддл. – А чем занимаешься сейчас?
Нортон ответил не сразу. У Риддла была странная манера говорить одной стороной рта, это так удивило Нортона, что он едва не пропустил вопрос мимо ушей.
– Сейчас у меня частная практика.
– В какой фирме?
– «Коггинс, Копленд и Стоун».
– Хорошая фирма, – сказал Риддл, понимающе кивнув. – Но тебе нужно вернуться в команду, дружище. Совершаются большие дела. Вот где поле действий.
– Какая у тебя роль в команде? – спросил Нортон.
– Много ролей. Я, так сказать, запасной игрок. – Он усмехнулся своей шутке, в усмешке было что-то волчье, и взглянул на часы.
– Байрон тут совершил… – начал было Макнейр, но Риддл оборвал его.
– Оставим мою персону в покое, – сказал он. – Я спешу. Меня ждет дамочка, а заставлять прекрасный пол дожидаться не в моих правилах. – Он подмигнул и скрылся за дверью.
– Своеобразная личность, – сказал Макнейр. – Неповторимая. Ты не слышал, что он сделал в день инаугурации?
