Стивен Хантер - Честь снайпера
— Давай не будем опираться на чувства. Давай смотреть. Трогать, щупать — не знаю… набраться опыта этого места.
Суэггер нагнулся и запустил пальцы в грунт, пытаясь что-то нащупать и не найдя ничего. Рейли повторила упражнение с тем же успехом. Так они ковырялись порядка получаса.
— Ну, может я и неправ… — сказал Боб. — Может быть…
Тут мимо них пробежал ребёнок, поднимая брызги воды. Одна его рука была триумфально вскинута.
— Парень что-то нашёл.
Они увидели, как мальчик побежал к скучающим под солнцем, лёжа на расстеленном одеяле, отцу и матери. Рейли направилась к ним и поговорила, обнаружив, что мать сносно говорит по-русски.
Вернувшись к Бобу, Рейли протянула ему небольшую штучку, найденную мальчиком.
— Мать сказала, что дети их тут постоянно находят.
Чёрный предмет, практически полностью заржавевший — или, вернее, скорродировавший. Оставшаяся толщина его стенок была равной папиросной бумаге, он был готов развалиться в руках. Но один конец с круглой проточкой, где жёлтый металл был гораздо толще, сохранился нетронутым, и Боб повернул его к свету, чтобы прочитать написанное.
— Я вижу «5», «17», «S97» и «D». Символы идут кольцом вокруг центра, разделённые сегментными линиями.
— Что это значит?
— Вода частенько выносит эти штуки на поверхность. Это германские производственные коды. Узнай я больше, я бы мог назвать год производства и завод. Это гильза от патрона калибра 7,92 мм. Пулемётного патрона.
Боб на секунду задумался.
— Здесь кто-то от души пострелял.
Глава 16
Салид был человеком морали. Он ценил преданность, дисциплину, покорность Всевышнему, чистоту, упорный труд. Ислам, высшее благо и Палестина не были для него пустым звуком. Все эти вещи служили ему путеводными знаками.
Однако, всё это он прятал за панцирем безразличия и долга, и действия его казались лишёнными всякой упорядоченности. Это был театр с участием труппы СС, разыгранный с целью произвести впечатление хаотичной жестокости, вселить страз и тем самым склонить к сотрудничеству. Так что теперь он прохаживался вдоль рядов собранных вместе жителей деревни, изображая высшего судью и пристально вглядываясь в их различия. Его интересовали специфические признаки.
Во-первых, структура носа. Широкий ли он, длинный ли, утолщён ли к ноздрям? Определяет ли он лицо? Нет ли в нём орлиного профиля, так хорошо известного по афишам к фильму Ханса Швейцера «Вечный жид»? Велик ли подбородок, выдаётся ли он? Толстые ли губы? Что насчёт кожи? Землистая ли она, желтоватая, а может быть — вообще азиатская? А волосы — не блестят ли, зачёсанные назад, дополняя столь хорошо известный образ хищника?
Поскольку эти люди принадлежали к гуцульской этничности, жили в деревянных домах, крытых соломой и стоявших на грязных улицах, принадлежа к примитивной православной церкви, маловероятно, что среди них можно было встретить евреев. Однако, некоторые несли генетическую линию. Она могла быть привнесена в любое время начиная со Средневековья, поскольку Балканы, Украина и Центральная Европа были генетической сточной ямой, столь испорченной межэтническими связями, что всякая чистота была уничтожена. Семитские гены могли проявиться вдруг и внезапно в любое время. Капитан Салид был многоопытен в обнаружении подобных признаков, наметав глаз в реализации одного из главных моральных принципов, которыми руководствовался «Скимитар» в своих операциях.
— Этот, — сказал он сержанту Акову, — и ещё парень.
У «этого» был увеличенный нос. Зачем рисковать? «Парень» смотрел слишком живо — излишне живо для такого скучнейшего места, как Яремче. В глазах ясно читались ум, вызов и проницательность — определяющие характеристики еврея. Они должны быть вычищены с лица земли.
Наконец, он остановился на десяти. У каждого был хотя бы один яркий еврейский признак. Салид был весьма доволен: он продвинулся в достижении двух целей — краткосрочной тактической и долгосрочной геополитической. Хороший итог дня. И это было только началом.
Всех десятерых отвели на берег реки, под подвесной мост. Водопад продолжал реветь и плескать. Сверху, с плато, где скучились деревенские халупы Яремче, на них смотрели крестьяне. Один из БТРов тяжело проехал к берегу и остановился, словно обозревая выстроенных людей.
Салид ощущал, что они понимают, чем кончится дело. Это ничего не значило. Никогда не случалось, чтобы евреям, оказавшимся в итоге в ямах Эйнзатцгруппы Д, кто-то объяснял, зачем это всё делается. Однако, Салид хотел сохранить некую гражданскую стать среди всей жестокости и кровопролития войны. Это поможет привести мысли в порядок и возможно, что ему это нужно больше, нежели им.
Салид обратился к ним, не обратив внимания на то, что они говорили по-украински, а не по-русски.
— Я знаю, что вы невиновны — в узком значении слова «невиновны». Я знаю, что вы проклинаете свою удачу, что вам очень горько, что вы не видите картины в целом. Я знаю, что вы напуганы. Более того, я не считаю вас недочеловеками. Вы — воистину люди, и не только в биологическом смысле, поскольку имеете способность создавать других людей. Именно поэтому вы столь опасны, что вас следует подвергнуть обработке научной машиной Рейха. Я знаю, что вы не можете видеть этого и не понимаете этого, но так должно быть. Ваша смерть — это жертва ради высшего блага человечества.
— Я ничего не сделал, сэр, о господи… пожалуйста, пощадите! — завопил мужчина средних лет из глубины строя. Немедленно к нему рванулись двое карателей с чётким намерением вколотить его в землю за его высокомерие, но Салид, не понявший слов, но уловивший смысл, остановил их жестом.
— Я объясню. В горах выше деревни скрываются крайне опасные бандиты. Они должны быть уничтожены. Прошлой ночью мы отменно, отлично начали. Но не идеально. Некоторые скрылись. Возможно, что они покинут свои убежища и придут к вам за помощью и содействием. Вы не должны допускать даже мысли об этом, поскольку этим вы обречёте свою деревню. Это факт, который я должен ясно выразить для вас, поскольку многие из вас медлительны, глупы и неспособны понять такого простого урока. Поэтому я выбрал такой путь для донесения. Ваша жертва поможет выжить тем, кто не был выбран мною. Как только они увидят партизана, они откажутся помочь ему и сообщат первому же увиденному солдату или полицаю. Таким образом они обеспечат выживание Яремче и всем его жителям. Вы служите человечности, сэр. Вы служите своей деревне. Вы служите Рейху. Вы должны быть горды тем, какому делу оказываете содействие.
Он шагнул назад.
Сержант Аков, сидя в бронированном корпусе Sd Kfz 251, нажал на спуск МГ-42, уже наведённого на строй. Он стрелял порядка двадцати секунд, расстреляв порядка четырёх сотен тяжёлых патронов калибра 7,92 мм. Струя стреляных гильз водопадом летела из пулемёта, а сам пулемёт, будучи прикованным к опоре, яростно бился в противоборстве отдачи и возврата — омерзительное, но в то же время совершенное произведение инженерии, выбрасывающее дым, искры, пламя и жар.
Ливень огня прошибал себе путь сквозь строй заложников, практически утонувших в поднятой пыли и рёве. Высокоскоростные пули с огромной энергией на небольшой дистанции рвались сквозь тела навылет и по нисходящей траектории вонзались в землю, поднимая при столкновении гейзеры мелких ошмётков, сливавшихся в один огромный воющий циклон.
Все заложники — шесть мужчин, две женщины и двое подростков — лежали на земле. Сержант был отличным стрелком и направлял поток пуль ниже уровня шеи, так что пули приходили в грудь. Обильно хлещущая кровь быстро впитывалась почвой.
— Ещё лекарства, Аков, — скомандовал Салид.
Аков снова нажал на спуск, ещё раз вызвав к жизни пыльный циклон и высадив очередные двести пятьдесят патронов по лежащим телам, и без того изуродованным пулями.
— Отлично, — сказал капитан, обернувшись. — Люди Яремче! Вынесите урок из увиденного. Вы не должны содействовать бандитам. Наказанием будет смерть — не только для вас, но и для ваших жён и детей. Вы будете полностью уничтожены, если не подчинитесь. Вы ведь не хотите быть забытыми, как люди в Лидице? Ради вашего же собственного блага вы должны подчиняться.
Он подал знак, и каратели принялись разворачивать БТРы, чтобы уезжать. Салид чувствовал, что он завершил превосходную работу. Подождав, пока водители развернут БТРы, он поднялся в первый БТР. Аков был там с картой.
— Герр капитан, в пяти километрах дальше по дороге, за перевалом Наташино Нутро находится Ворохта.
— Значит, на Ворохту, — согласился Салид, поморщившись, поскольку начал капать дождь.
В четырёх тысячах футов выше Яремче.Они залезли настолько высоко, что находились выше дождевых облаков. Мир ниже них тонул в море ватного тумана, пронзаемого лишь следующими в горной цепи пиками, казавшимися островами архипелага. Они чувствовали себя в безопасности, хотя и не были до конца уверены — так ли это. Найдя устье пещеры — в горах их было в избытке — они протиснулись внутрь. От места засады до пещеры было несколько миль, а до тянущейся от места засады тропы — всего пара сотен метров.
