Николай Гуданец - Охота на охотника
– Как же они нашли тот дом раньше нас?
– Просто. Проще простого. Алина так точно его описала. Достаточно взять хорошую карту и объехать все подходящие под описание хутора в районе Калнциемского моста. Их оказалось не так много.
– Скажите, за мной сейчас ведется слежка? И прослушивание, да?
– С утра вас сопровождала машина «Карата». На отдалении, по пеленгу. Заодно записывались все ваши разговоры. Только, еще не доезжая Лиелупе, они тоже попали в аварию. Такая неприятность, правда? И тоже столкновение с грузовиком, что поделать, на дорогах гололедица. Хорошо еще, живы остались, так что у нас на руках целых четыре пациента. Очень вам повезло, Александр. Если бы не тот грузовик, наверно, вы бы здесь не сидели, целый и невредимый.
– Если я правильно понял, вас надо поблагодарить?
– Правильно, совершенно правильно, а благодарности зачем? Их пусть начальство объявляет, – отмахивается Раймонд и продолжает с подъемом. – Нет, вы только подумайте, как много интересного я вам сегодня рассказал. Прямо не знаю, что это со мной случилось. Такие вещи не полагается знать посторонним, правда? Их могут знать только свои, только союзники. Что вы на это скажете?
– У меня один, последний вопрос. Что будет с Алиной?
– Хороший вопрос. Войдите в наше положение, мы же не благотворительное общество. Мы не можем помогать всем подряд. Вот если вы согласитесь оказывать нам услуги, мы позаботимся и о ней. Я дам вам адрес, вы сами ее туда отвезете, она ведь вам доверяет. Потом вернетесь сюда. А самое большее послезавтра она сможет вернуться домой, никто ее уже не потревожит. На акциях с изумрудом и в Таллинне ваша резидентура выявилась вся, до последнего человека. Сейчас мы знаем о ней вдесятеро больше, чем неделю назад. И за двое суток мы обезвредим ее полностью, можете не сомневаться.
– Ну что ж, – говорю я, – давайте адрес.
– Вы нравитесь мне все больше, Александр, – вздыхает меланхолически Раймонд.
Как только я сажусь в машину, с улыбкой подмигиваю Алине и трогаюсь, за нами нагло увязываются голубые «Жигули», седьмая модель. Я не спеша объезжаю вокруг парка Бастионной горки, сворачиваю возле университета на Инжениеру, выезжаю на Меркеля. Голубые «Жигули», ничуть не таясь, висят у меня на хвосте.
Алина пишет на листке: «Это слежка?»
Я киваю.
– Кажется, я все уладил, – говорю я нарочито громко. – Худшее позади. Теперь можно заехать в гости к одному моему другу. Это настоящий друг, каких мало.
И тихонько мотаю головой.
– Поедем, конечно, – соглашается она.
Некоторое время я еду неторопливо, как пенсионер-новичок, заранее показывая повороты. Нарочно кружусь по одним и тем же улицам. А потом проделываю классический трюк. Подъезжая к Вальдемара мимо Академии художеств, затормаживаю в среднем ряду под желтый свет и вдруг делаю резкий старт, благо движок мощный. Алина вскрикивает, когда я проскакиваю на только что зажегшийся красный, впритирку перед капотами трогающихся машин. Фокус удался, голубые «Жигули» остаются торчать у светофора, отгороженные поперечным потоком автомобилей.
Сворачиваю налево, на Паэглес, потом налево, на Мелнгайля, еду мимо стадиона по Ханзас и оттуда на тихую улочку Весетас. Алина с вовсторгом показывает мне большой палец, я торжествующе улыбаюсь.
Мы спокойно катим по Весетас, потом по совершенно пустой улице Мичурина, но тут из переулка выезжают красные «Жигули» и недвусмысленно пристраиваются за нами. Сразу поворачиваю направо, по Алояс выезжаю на Миера и еду в сторону центра. Красные «Жигули» следуют вплотную за нами. Алина тревожно смотрит на них, потом на меня. Я останавливаюсь невдалеке от кафе «Минутка». Преследователи останавливаются сзади, метрах в десяти.
– Не волнуйся. Все будет нормально, – говорю я и выхожу из машины.
Понимаю, что Раймонд опекает меня всерьез, на нескольких автомобилях с пеленгаторами и радиотелефонами. А в моей «восьмерке» где-то торчит мачок, поставленный еще «Каратом». Ощущение, как у рыбы на крючке.
Звоню их телефона-автомата возле кафе.
– Алло, Раймонд, я чувствую вашу заботу. Спасибо, но нельзя ли убрать ваших людей с моего хвоста?
– Александр, да вы же едете совсем не в ту сторону, – добродушно говорит он. – Вам нечего делать на Миера. У вас есть адрес. Езжайте туда и возвращайтесь ко мне.
– Не бойтесь, мне убегать некуда. Пожалуйста, уберите ваших людей, Раймонд. Они нервируют Алину, а я хочу с ней попрощаться. Вы понимаете? Попрощаться. Я вас как человека прошу.
После секундного размышления он отвечает:
– Хорошо. Даю вам час времени. Только не заезжайте домой, ни к ней, ни к себе, это исключено. Повторяю, у вас есть час. До свидания.
А когда я сажусь за руль, красные «Жигули» подают назад, разворачиваются, едут в обратную сторону и скрываются, повернув на Таллинас.
У нас есть час времени. Всего лишь час. Или целый час. Так или иначе, время пошло.
10
Наша машина стоит на полянке в довольно густом лесу, что за больницей «Гайльэзерс», на восточной окраине Риги. Здесь на удивление тихо и безлюдно, и можно не опасаться посторонних глаз.
Радиоприемник включен и орет на полную катушку, по «Маяку» передают эстрадный концерт.
Алина сидит на своем сиденье, курит и с интересом наблюдает, как я лазаю по салону, словно макака в клетке, прижимая к обшивке карманный транзистор. Конечно, на самом деле это не транзистор, а искатель микрофонов, маячков и прочей электронной нечисти. Он входит в джентльменский набор из кейса, который я откопал в подвале.
– Скажи что-нибудь, – нежно прошу я.
– Я тебя люблю, – откликается Алина.
– Очень-очень?
– Очень.
– И я тоже очень тебя люблю, – признаюсь я, глядя, как все ярче разгорается индикаторная лампочка искателя.
Чтобы извлечь микрофон, надо громко закашляться, одновременно полосуя обшивку бритвой. Потом перевести дух и, снова надсадно кашляя, ухватить микрофон сложенным в несколько раз носовым платком и выдернуть его вместе с антеннкой из надреза. В надежде, что разомлевшие от скуки слухачи не обратят внимания на слабые шорохи, смешанные с кашлем. Им, слухачам, небось обрыдло сидеть в своих машинах поблизости от леса и слушать наше воркование.
Конечно же, Раймонд не такой простофиля, чтобы убрать слежку вообще. Он просто велел своим людям не мозолить мне глаза, перейти исключительно на пеленг и прослушивание.
Из великодушно подаренного нам часа прошло сорок две минуты. Я успел сделать немало. Во-первых, протер машину снегом, она была довольно грязная. Во-вторых, сменил номера на запасные, с московскими литерами. В-третьих, с помощью искателя обнаружил маячок, приклеенный к изнанке переднего бампера и замаскированный комом грязи, смешанной с эпоксидкой. Все это время умница Алина сидела в машине, чмокала губами, хихикала и называла меня то медвежонком, то дурашкой, то солнышком. Получалось довольно пикантно.
И маячок, и микрофон были установлены «Каратом», но с тем же успехом служат людям Раймонда. Наконец-то я могу избавиться от этой дряни.
«Ложись на заднее сиденье и не поднимайся», – пишу я в блокноте и показываю Алине. Она молча повинуется.
Надеваю очки со стеклами без диоптрий, взъерошиваю волосы. Куртку выворачиваю полосатой подкладкой наружу.
Пора.
Зашвыриваю мачок подальше в кусты, он летит, поблескивая и крутя гибким хвостиком-антенной, ну прямо как живой. Обернутый платком микрофон вдавливаю глубоко в сугроб.
А теперь – газу, побольше газу, скорей, пока они не спохватились.
Сейчас они недоумевают, переговариваются, обсуждают, что стряслось вдруг с микрофоном, проверяют пеленг на маячок, исправно попискивающий из кустов. Потом сообщают Раймонду о том, что прослушивание прервалось, а пеленг в порядке. Потом кто-нибудь, самый смышленый, решает отправиться на разведку.
Сколько это протянется – десять минут, пятнадцать?
Надо успеть уйти как можно дальше. Только бы не напороться на них, когда буду выезжать из леса. Они могут смекнуть, кем был одинокий лохматый очкарик на чистенькой «восьмерке» с московскими номерами, выехавший из леса; догадаются если не сразу, так потом.
Однако мне везет – возле опушки никто не караулит. Уже проносясь по улице Юглас, я вижу голубые «Жигули» со знакомым номером, стоящие на обочине. Их водитель едва удоставивает взглядом мою машину и равнодушно отворачивается к своему напарнику, тот, пригнувшись, что-то бормочет в портативную рацию.
Счастливо вам, ребята, надеюсь больше не увидеться.
Выехав на улицу Кайвас, я держусь в общем потоке машин, никуда не спешу, никого не обгоняю. Доезжаю до пересечения с Деглава и поворачиваю налево. Впереди магистраль М9, через Мадону, Великие Луки и Ржев, на Москву.
– Алина, мы от них ушли, – говорю я. – Можешь сесть.
– Какой же ты молодчина, – шепчет она, поглаживает мои волосы. – А куда мы теперь едем?
