Зима Скорпиона - Каплан Эндрю

— Этим утром она была в кафе «Черная кошка» на Андреевском спуске. Предполагалось, что она будет играть в спектакле, но в предыдущий вечер не пришла на работу. А сегодня она сказала своим коллегам, что больше не сможет играть.

— Они обеспокоились? — спросил Кожановский.

— У них были для этого все основания. Ее бой-френд, этот Сергий Пятов, жесток. Она боится его. И она намекнула друзьям, что они с ним в чем-то замешаны.

— Не связано ли это с избирательной кампанией? — обернулся Кожановский к Ирине.

— Грязные делишки, — кивнула она.

— Например? — спросил Скорпион.

— Вы должны понять, что это самозащита, — сказал Кожановский, закуривая сигарету «Мальборо» с ментолом. — Штаб Черкесова заплатил кому-то за публикацию в газете «Сегодня», где утверждается, что в бытность министром финансов я разграбил государственную казну. Среди прочего они обвиняют нас в том, что мы распространяем героин из своего штаба, что я — марионетка американцев, и даже в том, что я — отец тайного ребенка Ирины.

— Ну это лучше, чем убийство. А это правда? — спросил Скорпион.

Ирина посмотрела прямо на Скорпиона.

— Я работаю с Виктором Ивановичем, но не сплю с ним. Господи! В нашей стране не так легко добиться того, чтобы женщину воспринимали всерьез.

— Ирина — публичная фигура в нашей стране. А поскольку она красива, СМИ уделяют ей больше внимания, чем заслуживает ее роль, и это идет нам на пользу. Но, верьте мне, ее мозги нам ценнее ее внешности, — сказал Кожановский.

— Так какого рода грязными делами занимается Пятов?

— Он создал в Фейсбуке фальшивую страницу, якобы от имени черкесовского подручного по имени Макуч, — сказала Ирина. — Там намекается, что Макуч — педофил. Кроме того, он расклеил в Донецке листовки, в которых утверждается, что Черкесов — гомосексуалист, поместил в Интернете смонтированный с помощью фотошопа снимок, на котором Черкесов представлен в розовых женских панталонах и лифчике, — на губах Ирины появилась брезгливая улыбка. — В Харьковскую область, где мы рассчитываем на сокрушительную победу над Черкесовым, он разослал, якобы от Центрального избирательного комитета, извещения о том, что люди там не были внесены в списки и поэтому не смогут принять участие в выборах. Вот в таком роде. Подобными же способами и они действуют против нас, — она пожала плечами.

— Что еще вы можете сказать мне про Пятова?

— Как я уже сказала, поначалу он был нам полезен. Но потом он перестал появляться. Никто не видел его уже две-три недели.

— И никто из вас ничего не слышал о плане убийства?

— Пока не появились вы, ничего, — ответила Ирина. Она твердо смотрела на Скорпиона.

«Она очень хороша, — думал Скорпион. — Те, кто судит о ней по внешности, недооценивает ее. В ней чувствуется то необычное сочетание хладнокровия, ума и резкости, которое русские обозначали словом „крутая“».

— Она, возможно, мертва, — сказал он, наблюдая за ними. Кожановский изумленно смотрел на него, а у Ирины перехватило дыхание. «Либо они великие актеры, либо для них это и в самом деле неожиданность», — размышлял Скорпион.

— Что значит «возможно»? — спросила Ирина.

— Тела нет. Я побывал у нее в квартире. Там есть следы крови на кровати и в душе. Под раковиной я нашел ножовку с работы Пятова, но без полотна. На ее станке тоже были следы крови. Соседка Алены сказала мне, что около полуночи она слышала крики и звуки борьбы, а потом телевизор был включен на очень большую громкость. Позднее она видела, как Пятов уходил с большим чемоданом на колесиках.

— Господи, — промолвила Ирина тихо, почти про себя. — Что известно о Пятове? Кто-нибудь знает, где он сейчас?

— Я был у него на работе. Он не появлялся там уже три недели, — сказал Скорпион.

— Вы многое успели, — Ирина смотрела на Скорпиона своими яркими голубыми глазами. Он мог поклясться, что в них просвечивал явный интерес, словно она видела его впервые.

— Если Пятов убил Алену, это значит… — начал Кожановский.

— Это значит, что он не мог доверять ей. Убийство вполне может быть реальным, — сказала Ирина.

— Пятов же работал на нас! СМИ распнут нас! Это катастрофа! — Кожановский схватился за голову.

— Хуже того, если русские подумают, что это мы убили Черкесова, они вторгнутся. Это будет конец Украины! — воскликнула Ирина, сжимая кулаки на столе.

— НАТО придется что-то сделать… — начал Кожановский.

— Ничего! Ничего они не сделают, — выкрикнула Ирина. — НАТО поднимет некоторый шум, ООН будет цокать языком, европейцы будут кудахтать, а американцы грозить пальцем и кричать «Позор России!», но все они — ничего — не — будут — делать.

Она подчеркивала каждое слово.

Кожановский смотрел на Ирину.

— Нужно обратиться в милицию.

— Прежде чем мы выясним, кто еще участвует в этом деле? — воскликнула Ирина. — А что если она арестует нас? Накануне выборов! Половина милиции — жулики, а другая половина работает на Черкесова!

— Что же мы можем сделать?

— Мы должны остановить Пятова! — сказал Ирина.

— Как это сделать, даже знай мы, что он готовит убийство? — огрызнулся Кожановский.

— Мы знаем только то, что нам рассказал этот журналист, — сказал он, указывая на Скорпиона и произнеся это слово как ругательство. — Мы понятия не имеем, кто он.

— Друзья Алены, актеры из «Черной кошки» сказали, что три недели назад у Пятова появилось много денег. Он хвастался, что ему предстоит большое дело. И именно после этого он перестал появляться на работе, — сказал Скорпион.

— И тогда же он перестал работать на нас, — проговорила Ирина.

— Они сказали, что Пятов связан с Синдикатом. Они боятся его, — добавил Скорпион.

— Сукин сын, похоже, это правда, — выругался Кожановский. — Что же делать?

Ирина сделала глоток чая, глядя на Скорпиона.

— Мистер Килбейн, вы имеете в виду, что нужно выследить Пятова? Мы не можем помешать вам, даже если бы хотели, верно?

— В том, где это дело касается меня, не можете, — подтвердил Скорпион.

— Да, — согласился Кожановский. — Но как вы ввязались во все эти дела, мистер Килбейн? Это не похоже на обычную журналистику.

— Мое определение «обычности» весьма растяжимо, — пожал плечами Скорпион. — Я обещал Ирине ничего не печатать, пока не добуду факты.

— Ваше обещание! — с сарказмом воскликнул Кожановский, гася сигарету в пепельнице. — Можем мы доверять ему? — обратился он к Ирине.

— Ни в коем случае! — воскликнула она. — Если он начнет выслеживать Пятова, один из нас тоже должен заняться этим.

— Я не приму ничего из этого, — сказал Скорпион.

— Просто скажите мне, вы действительно думаете, что Пятов будет на митинге Черкесова в Днепропетровске? — спросила Ирина.

— Это было ваше предположение, — ответил Скорпион. — Ночь, большой стадион, удобный для стрельбы, много выходов, толпа, хаос. Как вы сами сказали, идеальные условия.

— Не нравится мне это, — сказал Кожановский Ирине.

Скорпион начал подниматься.

— Мне кажется, вы хотите обсудить это вдвоем.

— Подождите, Килбейн. Пожалуйста. Я понимаю, это не ваша страна, но на кону миллионы жизней, — сказал Кожановский, удерживая его за руку и оборачиваясь к Ирине. — Что если кто-то из других? Славо? Миша?

— Мы не знаем, как далеко зайдет дело. Никто другой ничего не должен знать, — ответила она.

— Забудьте об этом. Я работаю в одиночку, — сказал Скорпион.

— Вы думаете, я недостаточно подготовлена? — спросила Ирина, роясь в сумочке. Она достала маленький 9-мм пистолет Beretta Storm и показала его им.

Скорпион улыбнулся:

— А вы умеете им пользоваться?

— Отец брал меня с собой на охоту в Карпаты, когда я еще была маленькой девочкой, — ответила Ирина, убирая пистолет. — Я хороший стрелок.

— Но захотите ли вы им воспользоваться? — спокойно спросил Скорпион.

— Вы и вправду не понимаете, мистер Килбейн, — сказала она странным тоном. — Мы, представители высшего класса, любим убивать живые существа. Это — наш способ доказывать, что мы достаточно жестки, чтобы отстаивать свои привилегии.