Александр Рявкин - Горячий айсберг 2011
Пояснения врачей Артур отразил «для истории» в своем дневнике.
14 февраля 1998 года. Механизм действия достаточно простой: это воздействие на кожные покровы электрическим импульсом, сходным по своей природе с импульсом нервного волокна организма человека. Организм человека состоит из большого количества нервных волокон, и по ним, говоря по-простому, бегают электрические импульсы, как электрический ток по электрическим проводам. То есть на биологические точки, меридианы, биологически активные зоны не просто идет воздействие, уникальность аппарата в том, что он взаимодействует с кожей, которая заряжена в данной конкретной зоне или точке. То есть, если орган или какая-то система неправильно функционирует, больна, она, соответственно, отдает другой электрический сигнал. И прибор, зная, какая должна быть норма, как бы настраивает этот сигнал. А дальше идет соматическое изменение, то есть настраивается уже функция. Биологически активные точки здесь особо важны, потому что именно в них самый сильный выход энергии, который еще две тысячи лет назад открыли тибетские монахи…
Вечером Артур позвонил Вернику, услышал в ответ приятный, с картавинкой баритон. Он рассказал о себе, об «Альянсе», о том, что очень заинтересовался прибором. Верник настороженно выслушал, сказал, что такие вопросы по телефону не обсуждаются…
Все правильно. И Артур в ближайшей кассе приобрел билет на рейс Екатеринбург – Минводы, снова созвонился с Верником, сообщил о прилете и попросил его встретить.
– Молодой человек, – хмыкнул тот в трубку, – вы думаете, что если я выпускаю «Скенары», то могу сканировать вашу внешность на расстоянии?
– Петр Борисович, – спохватился Артур, – я буду в ондатровой шапке, зеленой куртке, рост у меня метр восемьдесят семь, вес девяносто килограммов, двадцать два года.
– Хорошо, встречу. Я буду в шапке норковой, дубленке, и у меня будет желтый пакет. Красивый мужчина средних лет, атлетического телосложения, с желтым пакетом. В расцвете сил и творческих замыслов.
На следующий день с утра Артур уже ехал в аэропорт. У стойки регистрации он с ужасом осознал, что перепутал время вылета рейса на целых два часа! Никогда в жизни не опаздывал, а тут начинал дело всей своей будущей жизни и – опоздал на рейс. Через 20 минут уже вылет! В минуты стресса или цейтнота голова у Артура работала на опережение. И сейчас ему пришло невероятное разрешение ситуации: он рванул в службу безопасности аэропорта. Начальник службы, представительный мужик лет сорока, выдержал эмоциональный напор, поняв главное: парню позарез надо в Минводы, иначе рухнет небо, жизнь насмарку, и кранты…
– Билет есть? Давай сюда.
– Вот!
– Пошли!
И случилось чудо… Начальник службы безопасности, первый раз в жизни видя пассажира Суслова, вернул уже отъехавший трап и за десять минут до вылета сам лично проводил его в самолет.
– Спасибо, век не забуду, – растроганно поблагодарил Артур. – Как хоть звать тебя?
– Василий.
Артур благополучно прилетел в Минводы. И только сошел с трапа самолета, как вновь попал в «заботливые» руки службы безопасности аэропорта. Разволновавшись перед встречей, он закурил, и парни в униформе предложили пройти для составления протокола за нарушение пожарной безопасности.
– Представьте, что бензовоз пролил горючее, – хмуро начал комментировать «преступление» Артура начальник службы. – Вы бросили окурок, он поджег керосинную «дорожку», бензовоз взрывается; далее детонируют по эффекту домино и взрываются все самолеты, находящиеся на аэродроме. Аэропорт Минвод уничтожен всего лишь из-за одного вашего окурка!
Артур изобразил неподдельную скорбь и глубокое раскаяние. Но этого было явно мало, и он добавил к покаянию пятьдесят рублей. Его отпустили с миром. Но время было упущено, ждал ли его еще Верник? Артур из аэропорта вышел последним. Осмотрелся, никого из встречающих почти нет… Он стал искать мужчину средних лет, в расцвете сил, но увидел лишь пожилого, лет шестидесяти мужчину, никак не среднего возраста и с пакетом далеко не желтого, а коричнево-оранжевого цвета. Артур растерялся – тот или не тот? Подбежал и спросил:
– Вы – Верник?
– Да, конечно.
– Я – Артур Суслов.
– Ну что, поехали ко мне. Нам на электричку.
Вот так они и встретились. До вокзала доехали автобусом, а потом – на электричке. Всю дорогу провели в разговорах: Артур задавал много вопросов, Верник охотно отвечал.
– Чтоб вы знали, молодой человек, изобретатель этого замечательного уникального прибора – не два хитрых еврея, Верник и Грюнберг, а замечательный, клянусь моей покойной бабушкой, ученый и практик Александр Александрович Карасев, гений и от медицины, и от инженерии. Между прочим, доктор медицинских и доктор технических наук. Самый цимус состоит в том, дорогой Артур, что именно Саша изобрел механизм биологически обратной связи. И это событие произошло в далеком 1976 году. Таки да… А вы знаете, Артур, что сейчас наши «Скенары», – поднял палец вверх Петр Борисович, – в космосе летают в космических кораблях. С помощью них у космонавтов активизируется кровоснабжение тканей в невесомости. Поэтому это не легенда, а конкретный факт, что аппарат разрабатывали именно для этих дел. И у военных летчиков эти «Скенары» достаточно серьезно применяются для диспетчеров, целый день сидящих перед мониторами и полетными картами. Делали для них перерывы по 15 минут и «Скенаром» улучшали активизацию внимания…
– А потом Карасева отодвинули? – спросил Артур. – Как в жизни часто бывает с изобретателями?
– Я вижу, вы хорошо знаете жизнь. Хотите анекдот по теме? Тогда ловите ушами мои слова.
«Спорят два еврея:
– Белый – это не цвет!
– Да что ты говоришь! Белый – это цвет!
– Белый – это таки не цвет!
– Хорошо, пойдем спросим у ребе.
Ребе их выслушал и говорит:
– Вопрос сложный, мне надо посмотреть, что Тора говорит по этому поводу. Приходите завтра.
На следующий день приходят они к ребе.
– Я посмотрел: согласно Торе, белый – это-таки цвет.
Вышли они от ребе. Первый еврей тогда и говорит:
– Хорошо, пусть белый – это цвет. Но черный – точно не цвет!
– Это черный-то не цвет?!
– Да, черный – не цвет!
– Пойдем назад к ребе!
Приходят в синагогу:
– Ребе, рассудите, черный – это цвет или не цвет?
На следующий день ребе отвечает:
– Да, согласно Торе, черный – это цвет.
Выходят евреи от ребе. Второй и говорит первому:
– Вот видишь, белый – это цвет и черный – это цвет. Значит, я таки продал тебе цветной телевизор!»
– Я к чему это рассказал? С Карасевым был договор: из доходов нашего общего гешефта покупаю ему компьютер. Я его уже почти купил, попался компьютер «Мотто», но клавиатура там только английская, ее еще надо было русифицировать. И я договорился с фирмачом, который эту фирму держит.
«Сейчас подойдет русский, надо ему сделать с русской раскладкой!» Тот спрашивает: «Он подождет или покупает?» «Да, покупает!» И тут фирмач заломил цену в два раза дороже. Дешевле утопиться! Я говорю Саше Карасеву: «Подожди хоть чуть-чуть, вот деньги поступят, и я сразу куплю». А они мне два шиша скручивает. Причем в последний приезд вообще «наехали»: ты тому не выплатил, другому. Я ответил, что свои обязанности выполняю, как бы ему этого ни хотелось. Ну, вот и расстались. В результате Карасев остался без компьютера, а я остался без электросбыта.
Начал я танцевать со своими рынками, мало того, все отдал Фурсу. Было договорено, что он часть приборов делает на общий план, а какую-то часть – для нас, мы ему свои комплектующие и отдали. Он спросил, есть ли какие-нибудь документы? Вы, говорю, мне просто начинаете нравиться! Какие могут быть документы? Так мы и остались на своих хлебах. Где два еврея, там три мнения. Никто лучше евреев не помогает друг другу обманывать друг дружку. Таки да.
История «совместного предприятия» Якова Залмановича Грюнберга и Петра Борисовича Верника переживала розовый, голубой и черный периоды. С розовым периодом, конечно, был связан заманчивый «заманухис», говоря по-одесски, предложенный русскому изобретателю и ученому Карасеву. Рыбка попалась в сети крупная, даже золотая. И еврейское народное блюдо гефилте фиш было испечено по всем рецептам и правилам. Розовые очки до сих пор хранятся в кармане старого пиджака Сан Саныча…
В голубом периоде правообладатели торговой марки «Скенар» Грюнберг (он стал во главе «конторы») и Верник, поделившие пополам все доходы, начали производственный цикл. Нашли некого Фурса, имя и отчество которого никто не знал. Сняли в Ессентуках малюсенькую конторку, где и развернули производственные мощности. Подобрали мастаков, которые умели обрабатывать печатные платы. По договоренности Грюнберг и Верник выполняли менеджерские и конструкторские функции, а ребята занимались производством прибора. Фурс с умельцами клепал аппараты, Верник отправлял их в Таганрог, а оттуда шли деньги на оплату труда и воспроизводство.
