Тина Шамрай - Заговор обезьян
— Тут скоро очень серьёзный милицейский пост… Будем надеяться, наша старушка никого не заинтересует! И воспринимайте всё спокойно.
Беглец усмехнулся: я-то что, главное, у вас бы, Алексей Иванович, получилось. Скоро вся вереница машин сбавила скорость: дорога у поста была сужена бетонными надолбами, как на настоящем блок-посту, и тут уж не объедешь, не вырвешься, не уйдешь. И, если остановят, то о случайном соседстве Алексея Ивановича в машине с беглым преступником не может быть и речи. А тут ещё чужой документ в кармане! Эх, не надо было слушать майора! Теперь только и останется, что признаться: да, украл паспорт у неизвестного на вокзале. И этому сразу поверят! И чёрт с ним, лишь бы Толю не тронули…
— Алексей Иванович! Давайте договоримся: это я вас остановил и попросил подвезти, и в вашей машине я случайный пассажир.
— Да, да! Так и скажу: ехал мимо, вижу, на дороге человек валяется, ну, и поднял из любопытства, теперь везу сдавать в милицию. Так годится? — не оборачиваясь, отозвался Пустошин. — Да если и остановят, то, прежде всего, мои документы проверят, а они у меня в порядке. Вот, скажу, везу сына — ведь теоретически я могу быть вашим отцом, всё-таки разница лет восемнадцать-двадцать есть. И я бы не отказался! Но, уж извините, порол бы вас, дорогой вы мой, ох, и порол бы! Ну, а что касается проверки, то обычно документы смотрят только у шофёра, ну, а если привяжутся, пожалуюсь, мол, сын-оболтус, то есть вы, потерял документы по пьяной лавочке…
«Универсальное объяснение. Ну да, как же иначе теряют документы! Если так пойдёт и дальше, то звание заслуженного алкоголика мне обеспечено!» Нет, в самом деле, стоит ли заморачиваться? Выдёргивание водителей для проверки — это лотерея, ничего больше. Вот сейчас и проверим, выбрал он лимит на удачу или…
Автомобильная вереница, хоть и медленно, но двигалась, и по тому, как вели себя постовые, стало понятно, что служивых интересовали фуры и новые дорогие машины. Вот слева остановили ехавший на транзитах белоснежный седан с яркой светодиодной оптикой. Хмурый милиционер наклонился к открытому окну машины, и ствол его автомата застыл на уровне головы водителя.
«А ты всё переживал, не мог видеть человека с ружьём рядом с собой. Оказывается, и на воле так живут — под прицелом».
Ближний постовой только мазнул взглядом старенький «чайзер»: ни машина, ни они сами служивого не заинтересовали. Обернувшись, Алексей Иванович счел нужным лишний раз подбодрить: «Видите, обошлось! Дальше будут ещё посты, но уже помельче…» И беглец испытал некое разочарование: а он был готов грудью пойти на автомат. Смотри, какой храбрый портняжка…
Вот стела с надписью «Хабаровск», сейчас вырвемся на простор, обрадовался беглец. Но тут вдруг Алексей Иванович с досадой выкрикнул:
— Эх, что значит спешка! Знаете, что мы забыли? Фотоаппарат!
— Фотоаппарат?
— Ну, да! Сейчас бы я заснял вас на фоне этой надписи, вот и был бы документ о вашем пребывания в Хабаровске в такой-то день и такой-то час… Я вам говорил, что историю преподавал, нет? Надо вам сказать, фотография со временем становится неоспоримым историческим документом… Пришлось в своё время, знаете ли, поработать с разного рода материалом…
«Ну да, фотоаппарата только и не хватало! Специально позировать для истории? А то не позировал. Ещё как позировал! Вот только для какой истории?»
И не успел он разобраться с историей, как беспокойный Алексей Иванович зачем-то стал притормаживать машину.
— Знаете ли, мой дорогой, вам лучше пересесть на заднее сиденье. Мало ли что, а я ведь в некотором роде отвечаю за вашу безопасность… Вот говорят, мол, у иномарок аварийность выше — врут. Такой же процент аварий, как и у наших машин. Гоняют, конечно, мужики и бьются, само собой. Но количество жертв при всем при том на иномарках раза в три меньше… Машины безопаснее, понимаете? И самое безопасное место как раз справа, где сидит водитель. А за водителем — само собой! Так что пересаживайтесь, пересаживайтесь! К тому же для вас там привычнее, вы ведь раньше за спиной шофёра ездили? — не удержавшись, напомнил он.
Пассажир начал было протестовать: «Зачем, зачем?», только Алексей Иванович твердил своё: «Надо, надо!» и пришлось перебраться на заднее сидение.
— Вот теперь я спокоен, теперь потихоньку и поедем. Как только устану, вы сядете за руль. Знаете, приноровиться к правому рулю можно в полчаса. Вы как, не страдаете техническим кретинизмом, нет? Ну, вот и отлично! — И Пустошин, бодро выкрикнув «Ну, с богом!», вклинил свой «чайзер» в поток машин.
И дорога потекла дальше, рядом тянулась рельсами и другая магистраль — железная. Были на этой дороге спуски и подъёмы, были и крутые повороты, были мосты через речки, но большей частью она была ровной и всё мимо городков и посёлков, мимо заправок и мотелей. Движение на трассе было скоростным, и машина Пустошина, пристроившись за белой фурой, бодро перебирала километры.
— Ничего! Всё будет хорошо, поверьте мне! Доедем! Обязательно доедем! Я Владивосток вам покажу, вы ведь там не были?
— Нет, не был. Я во многих местах ещё не был.
— Наверстаете ещё! — пообещал Пустошин.
На отдельных участках машины разгонялись, и тогда и Алексею Ивановичу приходилось выжимать и девяносто, и сто километров, но скорости совсем не чувствовалось, машину лишь слегка покачивало, и, отчего-то тянуло в сон. И, привалившись к боковой стойке, пассажир уже прикрыл глаза, как тут что-то зазуммерило — это скорость чайзера подошла к опасной по японским меркам чёрте в сто пять километров. Жаль, на новых машинах такие сигналы давно уже не ставят.
Делать нечего, пришлось рассматривать незнакомые места, и они, места, напоминали Забайкалье, вдалеке синели такие же сопки, только здесь они были повыше и дорога была куда лучше. А бесконечный караван из белых, чёрных серебристых, ярко расписанных машин, летящих по ней, так и вовсе выглядел выставкой чужого автопрома, И вспомнилось, как в начале нулевых в одной богатой поволжской республике была создана свободная экономическая зона «Алабуга», там намеревались собирать пассажирские автобусы из комплектующих самой «Скании». Его заманивали туда льготным режимом налогообложения, и он приехал. Принимающие товарищи повели в цех, один автобус был почти готов, заканчивали внутреннюю отделку. И это стоило один раз увидеть! Рабочий, совсем молодой парнишка, из конца в конец салона тянул отделочную ленту по краю верхней багажной полки. Тянул и прижимал ее, клейкую, голыми руками, по всей длине оставляя следы грязных пальцев.
Он тогда не выдержал, и поинтересовался: нельзя ли выдать этому рабочему перчатки, а к перчаткам и какое-то приспособление в виде валика? Ему что-то ответили, но и без ответа он понял: автобусов, похожих на шведские, у нас никогда не будет. Интересно, что директором того производства был немец, но, видно, не Штольц, совсем не Штольц. А потом дошли слухи, что из затеи с выпуском «Скании» ничего не получилось, машина выходила дороже, чем в той же Турции…
— Эх, какие красавицы! — заметив интерес пассажира, счёл нужным отреагировать Алексей Иванович. — Вы знаете, когда в конце восьмидесятых разрешили морячкам ввозить подержанные иномарки, мужская часть населения как с ума сошла. Сухопутным поначалу они доставались большим трудом, за машину готовы были и квартиру отдать. Да, много присосавшихся к этому делу было, и криминала, само собой. Но постепенно всё цивилизовалось, образовался какой-никакой бизнес, так нет, надо было взять и все порубить! А здесь, поверьте, пол-России перебывало, и все исключительно за автомобилями. И тем, кто отдавал последние деньги, приходилось машину домой доставлять, что называется, самогоном. И что там они пригоняли в Красноярск, Омск или Челябинск по бездорожью можно только догадываться…
Ну, нет у нас нормальной дороги от Хабаровска! Обещали, обещали построить, да всё никак… И зачем только стройку затевали?
Так ведь затевали не для деликатных японских авто — для военных тягачей, а они-то пройдут, усмехнулся беглец. Собственно, для военных и БАМ строился, не для людей же! Да это Пустошин и сам знает. Но эта дорога крайне важна, а то Транссиб слишком близко к границам Китая.
— А вы сами как? Увлекались машинами, может, коллекционировали? — перешёл с глобальной темы на личную Алексей Иванович.
— У меня к ним было утилитарное отношение — использую… использовал строго по назначению.
— Да, конечно, вам было чем выделиться. Вы что ж, как Рокфеллер, ходили в потёртом костюмчике?
И здесь нечем было похвастаться: до нужной кондиции не успел протереть. А Пустошин уже бежал дальше и, судя по всему, у него было заготовлено много разнообразных вопросов:
— Нет, вы, действительно, намеревались стать президентом? А пост премьер-министра что, не подходил?
— Да как-то всё не мог определиться. Вот дали время на раздумье, много времени, — попытался отделаться иронией расспрашиваемый.
