Росс Томас - Выборы
Я пытался вспомнить, откуда мне знаком такой разговор. Нет, не голос майора, но несколько архаичное построение фраз, маннеризм. Словно ожил диалог одного из бесчисленных романов об Индии и Малайе, в котором наивный адвокат пьет чай с очаровательной девушкой, только что приплывшей из Англии, шокируя тем самым остальных членов клуба.
Майор, похоже, читал эти романы. Но его вид не оставлял сомнений в том, что он стремится к чему-то гораздо большему, чем чашка чая и шоколадное пирожное. Лично я читал на его лице: «Давай потрахаемся, милашка».
Он вновь повернулся ко мне.
— Скажите, мистер Апшоу, вы и впрямь думаете, что моя страна готова к демократическому правлению?
— Я не уверен, готова ли к этому любая другая страна, за исключением Швейцарии.
— Мне действительно любопытно, знаете ли. Вы не похожи на человека, который стал бы рекламировать кандидата, продавать его, как автомобиль или определенную марку сигарет. Насколько я знаю Даффи, столь топорные методы не в его духе. Чем занимается организатор предвыборной кампании? Честное слово я спрашиваю вас об этом из чистого любопытства.
— Вам нужно спросить об этом у мистера Шартелля, — ответил я. — Политика по его части. Я лишь писатель… бумагомарака.
— Я уверен, что вы себя недооцениваете. Но я обязательно задам ему этот вопрос. Может быть, вы пообедаете со мной в Убондо на этой неделе… В пятницу?
— Будем рады. Я передам Шартеллю ваше приглашение.
— Хорошо. И вы, разумеется, составите нам компанию, мисс Кидд?
— С удовольствием, — без малейшего промедления ответила Анна.
— Прекрасно. — Майор поднялся. — Тогда, до пятницы.
— До пятницы, — я чуть привстал.
Он коротко поклонился и ушел. Высокий и стройный.
— Он не настоящий, — я покачал головой. — Его вырезали из старого номера «Космополита» и перенесли в Африку.
— Еще какой настоящий, — возразила Анна. — И чем скорее вы убедитесь в этом, тем лучше.
* * *Обед в отеле «Принц Альберт» не удался. Мясо принесли жилистое, жареный картофель подгорел, в салат перелили растительного масла. Я почти ничего не съел, отдав предпочтение кофе, сигаретам и бренди.
Анна, наоборот, ела жадно. Вероятно, в Убондо кормили куда как хуже. Она слупила бифштекс, картофель, салат и даже отвратительную на вид брюссельскую капусту, которую я заказал только для нее.
— Чем вас кормят в Корпусе мира? — спросил я. — Присылают концентраты?
— Мы готовим сами. Покупаем мясо и консервы в местном супермаркете. Он там один. Ничего особенного. Простая британская пища.
— Проще не придумаешь.
— Я неплохо готовлю. Если вы будете хорошо себя вести, я приглашу вас на обед. Но продукты приносите с собой. У меня нет лишних денег.
Постепенно мы втянулись в спор о мартини. Анна утверждала, что самый хороший коктейль получается из джина «Бифитер» и калифорнийского вермута «Трибуно». Я склонялся к мысли, что в сочетании с вермутом марка джина не имеет никакого значения. Мы сошлись во мнении, что американцы почти догнали немцев в гонке за звание самых непопулярных туристов, да и англичане отстают совсем ненамного. Выяснилось, что мы оба не любим кокосовые орехи, но по части анчоусов наши вкусы разошлись. Мы оба считали, что установка подслушивающих устройств недопустима, а в Джимми Хоффе не распознали прирожденного юмориста. По отношению к Богарту[5] нам не удалось прийти к единому выводу. Я сказал, что его вклад в искусство заключается в нескольких незабываемых сценах «Мальтийского сокола» и «Победы над дьяволом». Она спросила, а как же «Африканская королева», и я ответил, что перед съемками ему следовало подновить коронки на зубах и хотя бы в одном или двух эпизодах вытаскивать большие пальцы из-за пояса. Перебрали мы многих других: Дина Раска, Уолтера Кронкайта, Сонни Листона и так далее, но добрые слова нашлись далеко не для всех. Со знаменитостей разговор перекинулся на войну.
— Вы служили в армии? — спросила Анна.
— Недолго. В Корее. 45-ая дивизия.
— Вас ранило?
— Легко.
— Давно вы живете в Лондоне?
— Давно. Уже десять лет.
— Вы не выглядите таким старым.
— А я и не чувствую себя стариком. Родился я в тридцать втором, в год, когда мой папаша с большой прибылью продал соевые бобы. Первый и второй классы я осилил за один год, в шестнадцать поступил в университет, в восемнадцать, в 1950, попал в армию. Получил диплом в 1953 и сразу же начал работать в газете. Мне сказали, что я очень умный, и отправили в Европу. Я стал их первым зарубежным корреспондентом. В 1955 году.
— А что потом?
— Пришел октябрь 1956, выборы в Штатах, Суэц и Венгрия. Я выбрал Венгрию, редакция же хотела знать, как реагирует Европа на ход предвыборной кампании. Мы расстались. Я поехал в Англию, поступил к Даффи, женился, развелся семь лет спустя.
— Почему?
— Наверное, я был плохим мужем.
— А она — хорошей женой?
— Мы оба поняли, что не подходим друг другу.
Анна выводила кофейной ложечкой какие-то узоры на скатерти.
— Я уже сказала, что не испытывала ничего подобного. По отношению к мужчине.
— Я помню.
— Мне даже страшно. Знаете, что мы с вами делали?
— Когда?
— Когда говорили о всякой всячине, что нам нравится, а что — нет. Мы ухаживали друг за другом.
— Пожалуй, что так.
Она посмотрела на меня.
— Я влюбилась в вас, Питер.
— Я знаю.
— Это хорошо?
— Думаю, что да.
— И что мы будем делать?
— Не знаю. Попытаемся любить друг друга. Для меня это внове. Ни разу не пробовал.
— Правда?
— Правда.
— Я собираюсь любить тебя сильно-сильно.
— Хорошо.
— Я хочу остаться с тобой на эту ночь.
— Отлично.
— Ты тоже хочешь этого, так?
— Да, но мне казалось, что предложение должно исходить от меня.
— У нас мало времени. Я — Испорченная девица?
— Отнюдь.
— Нам могут принести шампанское в номер?
— Конечно, — я подозвал официанта и достаточно быстро втолковал ему, чего нам хочется. Кроме шампанского я заказал бутылку «Мартеля».
— Посидим здесь, пока они выполнят заказ. Я не хочу, чтобы нам мешали.
— Мне придется уехать рано, около пяти утра, — Анна прикусила губу и покачала головой. — Все произошло так быстро, — она наклонилась ко мне, ее глаза переполняла мольба. — Я не ошиблась, Питер?
— Нет.
— Мы поступаем правильно, мы оба?
— Да, правильно, но как и почему это произошло с нами, сейчас я объяснить не могу. Пока я не собираюсь думать об этом. Я хочу насладиться случившимся. Я рад, что влюбился в тебя. Я чувствую себя рыцарем-романтиком. Я рад, что мы поднимемся наверх и будем пить шампанское и любить друг друга. Полагаю, я чертовски счастлив и это очень необычайное чувство.
Анна улыбнулась.
— Это хорошо. Мне нравится. Теперь я знаю, что все правильно.
— Вот и отлично.
Мы встали из-за стола, и я взял ее за руку. Мы прошли к лифту, поднялись в мой номер. Шампанское и бренди уже принесли. Шампанское оказалось не слишком хорошим, но холодным, и мы пили его, не отрывая глаз друг от друга.
Осушив бокал, Анна вновь улыбнулась.
— Питер, пожалуйста, будь нежен со мной.
Мы легли на прохладные простыни, и я был нежен, и случилось то, что должно было случиться, и мы унеслись туда, где плюшевые медвежата справляют свои праздники, а затем неспешно вернулись назад, и я поцеловал ее и легонько провел рукой по ее лицу, коснувшись бровей, глаз, носа, губ и подбородка.
— Как я? — спросила она.
— Ты — само совершенство.
— И ты тоже.
Я закурил и какое-то время лежал, глядя в потолок отеля, построенного в сердце Африки, а головка девушки, в которую я так внезапно влюбился, покоилась на моем плече.
Жизнь сразу стала не такой уж плохой. Я задумался было, почему мне так повезло, но моя любимая повернулась ко мне, и поэтому я затушил сигарету…
Глава 9
От Барканду до Убондо девяносто девять миль петляющего, забитого транспортом шоссе. Асфальт с многочисленными заплатами плавился под жарким солнцем. На открытых участках, там, где вырубили тропические леса, вдали мерцали миражи. Вдоль обочин ржавели остовы грузовиков и легковушек, водители которых не вписались в последней поворот. Металлолом, похоже, в Альбертии не собирали.
Дорога из Барканду ведет на север, к Сахаре, и если ехать по ней достаточно долго, пока асфальт не уступит место красному латериту, а затем латерит не сменится пылью и песком, то можно добраться до Тимбукту. Но это длинный путь, и редко кто проходит его до конца.
Путешествуют по местным шоссе главным образом в фургонах-грузовиках. Правая дверца кабины всегда полуоткрыта, чтобы водитель, высунувшись, мог лучше видеть дорогу, а при случае быстрее спрыгнуть в кювет. Водители гоняют фургоны из Барканду в Убонго и обратно, иногда покрывая по шестьсот миль в день, перевозя людей, кур, коз, яростно торгуясь из-за платы за проезд. Ездят они быстро, правила движения если и знают, то смутно. Обгон воспринимают как личное оскорбление.
