Александр Смоленский - Укрепрайон «Рублевка»
– С минуты на минуту оттуда вернутся наши товарищи. Наверняка они привезут новую информацию. Они и введут нас в подробности. А пока мною приглашен академик Георгий Алтуфьев. Он готов выступить прямо сейчас. Так сказать, прояснить ситуацию.
Министры дружно хранили молчание. Ибо еще накануне вечером на приеме в Кремле товарищи в штатском их уже проинформировали о том, что случилось на Рублевке и что путь им и их семействам туда заказан ввиду заражения местности неизвестными космическими вирусами.
Между тем академик доходчиво пояснил, что меры, предпринятые правительством по изоляции зоны бедствия, абсолютно правильные.
– Это понятно, – подал голос министр здоровья Бакиев. – Непонятно только, кто приводил в действие все необходимые рычаги. Мы во главе с господином Шатуновым праздник праздновали. Президент в Сочи. Тоже, как говорят, не давал никаких распоряжений... Кто же такой среди нас молодец? – с явным вызовом закончил он.
– Я вообще ничего не понимаю, – прошептал на ухо своему соседу справа – министру экологии – главный бунтарь последних заседаний правительства Герман Дрейф. Ты хоть что-нибудь слышал?
Тот отрицательно качнул головой.
– Странно все это. Ладно, я не слышал. В конце концов, катастрофа же не экономическая, а экологическая?! Но ты?!
– Если кто-то хочет задать вопрос или уточнить, то пусть не шепчется. Тем более его шепот слышат все. Или почти все. Пусть встанет и выступит... Господин Дрейф? Кажется, вы? – язвительно спросил Шатунов, пожалуй, впервые пробуя свою административную силу.
– Действительно, что я шепчусь? – Дрейф не стал долго себя упрашивать. – У меня там жена осталась, не поехала сдуру на прием. Поэтому я хочу знать правду...
Шатунов заерзал в кресле. Он уже был не рад, что пошел на поводу у Кушакова, собрав министров. Где, кстати, он? Он так нужен здесь. Сейчас же!
– Мне тоже далеко не все понятно. И хотя там у меня нет ничего и никого, кроме недостроенной дачи, я тоже волнуюсь! – с места крикнул министр инноваций Невман. – Можно спросить? Заранее приношу извинения, если чего-то не понял, но тем не менее... Как так могло случиться, что вчерашним вечером информацию об экологической катастрофе они получили раньше, чем та произошла по официальным источникам? Более того, не только получили, но и успели в первом приближении изучить. И даже объявить карантин... Я имею право знать?
Он хотел спросить что-то еще, но позади буквально из входных дверей донесся голос руководителя АНБ.
– Имеете. Имеете. Все имеют право, – усталым голосом, будто вернулся не с Рублевки, а с лесоповала, Кушаков произнес так, чтобы ни у кого не было иллюзий насчет его настроения.
Он уверенно двинулся к трибуне, чуть позади шел Оржак.
Но не голос и не очевидный боевой настрой вошедших добили членов кабинета министров. Их демонстративно пугающая, особенно в стенах Дома правительства, инопланетная амуниция самым волшебным образом остудила пыл чиновников.
– Там все в высшей мере серьезно. Оржак может доложить подробнее, расписать в деталях. Он там уже был дважды – с Любимовым утром, когда объявляли о карантине, и сейчас со мной.
Министры разом оглянулись на директора ФСБ. Тот лишь согласно кивнул, как бы подтверждая слова своего бывшего подчиненного.
– А вы, товарищи министры, – в этот момент взгляд руководителя Агентства национальной безопасности в адрес Голована и Дрейфа стал жестким и внимательным, как у Дзержинского, – не мутите воду в такой ответственный момент. Пока мне поручено разбираться, то и решения принимаю я. Вы меня понимаете, товарищи?
Министры натянуто молчали.
– Продолжайте, пожалуйста, Петр Семенович, – нашел подходящий момент напомнить о себе вице-премьер. Он практически мгновенно воспрял духом, стоило Кушакову в образе спасителя появиться в зале заседаний правительства.
– Мне, собственно, нечего добавить. – Директор АНБ незаметно подмигнул Шатунову. – Как говорят знающие люди, чем меньше знаешь, тем лучше спишь. События на Рублевке – как раз тот самый случай. А те, кому положено знать, будьте уверены, знают. Если что-то пока мы не знаем, то в ближайшие дни знать будем. Обещаете, товарищ Оржак?
Главный спасатель страны многозначительно кивнул. Признаться, он так же, как и другие министры, был смятен уверенным напором Кушакова. Ни у кого не оставалось сомнений, что тот действует, а следовательно, и вещает с полного одобрения президента.
– Лично мне все представляется предельно ясным, – резко встал с места министр правопорядка Карелов.
Именно в этот момент он решил прийти на помощь своим конкурентам из рядов спецслужб. Хотя на самом деле до глубины души был обижен, что люди вверенного ему министерства во всей этой истории оказались лишь на подхвате.
– Сейчас, как я понимаю ситуацию, наша задача – максимально помочь людям, попавшим в зону бедствия. Это касается прежде всего вас, товарищ Бакиев, – вдруг персонально он обратился к министру здоровья. – Это вам не монетизацией льгот заниматься.
Не ожидая такой наглости, министр уставился на скромного, но, как оказалось, прыткого Карелова. Это ж надо?! Мало его полоскают, как тряпку, на специальных заседаниях правительства, так и сейчас продолжают кусать.
– Не забывайтесь, – помахал он издалека своей донельзя изнеженной рукой. – У спецслужб своих медиков предостаточно для ликвидации подобных эпидемий. А вы мне что предлагаете? Участковым врачам взять стетоскопы наперевес и на Рублевку? Слушать, как бьются сердца пораженных космической пылью людей? Или подслушивать, что там творят олигархи совместно с вашими охранниками?
Все, кто был в зале заседания правительства, грохнули со смеху. Такой тирады от всегда выдержанного Бакиева никто не ожидал. Даже Карелов, изрядно растерявшись, покорно сел на свое место.
– Ну, это вы слишком, товарищ Бакиев. – Вице-премьер попытался привести в чувство непонятно почему так остро отреагировавшего бизнесмена от медицины. – И вы, товарищ Карелов, не забывайтесь. При чем тут монетизация льгот? Зачем путать кислое с пресным? Тем более обсуждаем такой серьезный вопрос.
Сергею Васильевичу изо всех сил хотелось выглядеть максимально рассудительным и вдумчивым руководителем.
– Дайте мне все-таки договорить, – попросил Карелов, явно возмущенный несоблюдением коллегиальной субординации. – Мне адвокаты не нужны...
– И так все понятно, люди взвинчены, растревожены... – Шатунов жестом усадил его на место.
– Сергей Васильевич, коль скоро ученые пока не знают природу этих космических вирусов, что вообще мы можем сделать? – Бакиев пришел в себя и тоже попытался помочь Шатунову перевести разговор в деловое русло. На самом деле его очень волновало то обстоятельство, что к работе в зоне пока не привлекли силы вверенного ему министерства.
– Правильная постановка вопроса, – охотно согласился Шатунов. – И, повернувшись к Оржаку и Кушакову, чуть ли не приказным тоном предложил, как отрезал: – Надо до конца исследовать проблему и доложить результаты. Причем в кратчайшие сроки!
Кушаков понимающе улыбнулся. «А уроки пошли на пользу молодому человеку», – с ехидцей, но одновременно удовлетворенно подумал он. И уже обращаясь к министрам, сказал то, что должен был сказать:
– Чтобы наперед избежать всех неясностей и недомолвок, я должен сказать и о том, что с такой подозрительностью обсуждал здесь господин Дрейф. Ну, помните, когда мы с Оржаком только появились?
– Да, я сказал, – вызывающе произнес министр, выпрямившись. – Неувязочка у вас, на мой взгляд, во времени. Или не во времени, а в планах и их исполнении. Впрочем, чему удивляться? У нас почему-то во всем так.
– Не язвите, – безобидно попросил его Кушаков. – Пусть объяснится наш всеми уважаемый главный спасатель.
– Значит, так! – в привычной для него резкой манере начал Оржак. – Чтобы было сразу всем ясно – я вообще не считаю нужным рассказывать о деталях. Это я даже мог бы повторить при президенте, если бы он был рядом. У моих коллег нередко язык плохо держится за зубами. Отсюда сплетни, кривотолки, ненужные эмоции. Мы действительно намеренно сдвинули фактические сроки катастрофы. Хотя я бы поостерегся упоминать это слово. Еще ничего не ясно. Собственно, мы позволили себе выиграть время, чтобы хоть в первом приближении оценить ситуацию, прежде чем сообщать о ней. Понятно излагаю?
– Кто это мы? – спросил неугомонный Дрейф.
– Кому положено. Я – прежде всего. Ситуация была чрезвычайная. И не нужно во всем видеть тайны мадридского двора. Но и болтать лишнего тоже не нужно. Убедительно прошу вас следовать моей просьбе. И последнее. Карантин объявлен сроком на месяц. Пока на месяц. Все передвижения в зону и из нее категорически запрещены. В случае государственной необходимости только представители спецслужб могут выдать пропуск на дефлорацию зоны. Я закончил свое выступление.
