Мюррей Смит - Фигляр дьявола
Когда хозяйка услышала, что Лукко хочет купить какой-нибудь классный, но недорогой автомобиль, она посоветовала ему обратиться в контору «Джеррис спешл ауто» и тут же познакомила с ее владельцем Джерри, сидевшим в баре.
Выяснив, что Эдди Лукко желает приобрести большой «мустанг», Джерри отвез его в свою контору и с гордостью продемонстрировал три прекрасно отреставрированные машины. Лукко выбрал лучшую, по его мнению, и сказал, что заплатит девять тысяч долларов наличными, что здесь, в Майами, не вызвало такого удивления, как в других, более консервативных штатах Америки. Они договорились встретиться на следующий день в половине одиннадцатого.
Но на больших пуленепробиваемых стеклянных дверях банка висело объявление «Закрыт до 14.00».
Лукко выписался из отеля без десяти девять, не выспавшись как следует из-за шумной дискотеки ночного клуба. И вот теперь ему надо как-то коротать время до двух часов дня.
Он пожал плечами, неторопливо вывел автомобиль из делового квартала и поехал куда глаза глядят, обнаружив через некоторое время, что подъезжает к линии шлагбаумов, за которыми бетонная дорога шла по дамбе к острову Ки-Бискейн.
В машине звучало радио, ярко светило солнце. Лукко плюнул на все, заплатил доллар и поехал по дороге на Ки-Бискейн — первый остров в гряде Флорида-Кис, тянущейся на юг и отделяющей побережье Флориды от Мексиканского залива.
Справа он заметил гавань для яхт и ряд низких, грязно-синих деревянных построек, да еще бар, примостившийся прямо возле стоянки лодок. Лукко свернул направо и припарковал машину во дворе заведения, которое, судя по громадной вывеске, называлось «Сандейз он зе Бич». Как раз здесь и ужинал несколько недель назад Дэвид Джардин с Джоном и Джони Консадайнами.
Пешком он прошелся до стоявших на якоре мощных, глубоководных рыбацких баркасов, команда которых занималась подготовкой к дневному лову. Сидевшая на ступеньках бара серая цапля равнодушно наблюдала за стройной, загорелой официанткой, подававшей кофе и вафли влюбленной парочке, которые тихонько переговаривались между собой и смеялись. Лукко зашел в бар и уселся на стул перед стойкой.
— Как дела?.. — с улыбкой поинтересовалась официантка лет девятнадцати.
— Отлично. Можете дать мне большую чашку черного кофе с поджаренным хлебцем, или что там у вас есть?
Он сидел недалеко от веранды, поэтому даже раннее утреннее солнце здорово припекало спину.
— У нас есть вафли, хотите? Эми как раз сейчас их готовит. Я думаю это единственное, что она умеет, но вафли на самом деле очень вкусные…
Официантка засмеялась, повернулась, при этом ее чудесные волосы взметнулись, и улыбающееся, живое, молодое личико на долю секунды стало абсолютно похожим на личико неизвестной девушки, стоявшей на фотографии на какой-то из площадей Рима.
У Эдди все похолодело внутри. Он через силу улыбнулся и сказал, что очень любит вафли. Но, как только официантка упорхнула на кухню, откуда послышалось хихиканье и дружеский треп, ему показалось, что он снова находится в туалете на Центральном вокзале, щупает пульс и стирает следы рвоты с лица девушки, понимая, что все уже кончено для этой очередной жертвы «крэка».
А теперь его вовлекли в какую-то дьявольскую игру. Берет у колумбийцев их грязные деньги, становится секретным агентом Управления по борьбе с наркотиками. И вот давай, покупай себе машину, кто сказал, что ты не умеешь наслаждаться жизнью… Радуйся. Эдди Лукко ощутил, как грудь сдавило чувство вины. Он наслаждается жизнью, эта поездка в Майами хорошенько отвлечет его от всего того дерьма, которым забит 14-й полицейский участок. Позавчера три случая убийств, связанных с «крэком». Самой молодой жертве девять лет, самой старшей около четырнадцати.
А погибшая девушка? Для него она уже не считается неизвестной. Сиобан Пирсон. Дочь Юджина Патрика Пирсона. Судьи из Ирландии.
Но Дон Мейдер взял с него клятву молчать. Судья Юджин Пирсон не должен знать, что его дочь лежит мертвая в морге больницы Бельвью. Если он узнает о смерти дочери, это может помешать некоторым «текущим делам».
Что ж, нет более дисциплинированного полицейского, чем лейтенант Эдди Лукко. Никто лучше него не понимает необходимости время от времени крепко держать язык за зубами.
Но его буквально разрывала на части мысль о том, что где-то в Ирландии этот судья, и, конечно же, его жена, не находят себе места, терзаются и молятся о спасении пропавшей дочери.
«Черт с ним», — решил Лукко, поднялся со стула и спросил у появившейся из кухни с кофе и вафлями официантки:
— У вас есть тут телефон-автомат?..
— Конечно, — она дружески улыбнулась. — Пройдите в ресторан, там через двери, и в дальнем конце увидите телефоны.
— Спасибо.
— Вам нужны монеты?
— Нет, у меня есть.
Хороший детектив всегда имел при себе достаточное количество монет для телефона-автомата.
Эдди Лукко понадобилось двадцать семь минут, чтобы разыскать номер телефона судьи Юджина Пирсона. Молоденькая официантка даже принесла ему к телефону кофе. Служба информации телефонной компании ничем помочь ему не смогла. Девушка на коммутаторе департамента полиции Нью-Йорка занималась его просьбой двенадцать минут, после чего сообщила лейтенанту, что по соображениям безопасности номер телефона судьи Юджина Пирсона не внесен в банк данных компьютера справочного бюро Дублина.
В конце концов Лукко позвонил детективу-ирландцу из 14-го полицейского участка, у которого трое двоюродных братьев служили в ирландской полиции. Объяснив, что ему требуется, Эдди вернулся в бар и занялся вафлями с кленовым сиропом.
Через десять минут в баре зазвонил телефон, и официантка передала трубку Лукко. Он записал номер домашнего телефона судьи Юджина Пирсона из Дублина.
Лейтенант отдела по убийствам поблагодарил официантку, расплатился, добавив хорошие чаевые, и вернулся к телефонам-автоматам в вестибюле рядом с киоском, в котором продавали пляжную одежду и панамы. Для звонка в Дублин требовалось больше монет, чем у него было, а Лукко не хотел пользоваться одной из своих кредитных карточек, которая легко могла вывести на след звонившего.
Поэтому он подошел к полной, добродушной кубинке, торговавшей в киоске, и попросил разрешения воспользоваться ее телефоном, предложив оплатить стоимость разговора плюс пятьдесят долларов за услугу.
Договорившись, Эдди протиснулся в тесную каморку, служившую «офисом», присел на коробки с пляжными рубашками и набрал домашний номер телефона Юджина Пирсона. Сегодня суббота, и он прикинул, что судья вряд ли на работе, правда, учитывая разницу во времени в пять часов, сейчас в Дублине около четырех часов дня.
Лукко насчитал четырнадцать гудков, прежде чем ему ответил женский голос:
— Четыре семь один пять, — сказала она с легким смешком.
— Э-э, доброе утро или, наверное, надо бы сказать добрый день, могу я…
— Кто вы?
— Могу я поговорить с судьей Юджином Пирсоном?
— Кто говорит?..
«Боже мой, а что же я скажу этому человеку?» Лукко глубоко вздохнул.
— Я звоню из Соединенных Штатов по личному делу.
Небольшая пауза. Но линия оставалась чистой, никаких признаков подключения магнитофона или прослушивания.
— Это что-то, связанное с семинаром?..
— Э-э, мне бы хотелось просто поговорить с ним несколько минут.
— Вы опоздали, мистер?..
— Джонсон.
— В два тридцать по местному времени он приземлится в Майами. Но уехал вчера, полет долгий, вы же знаете…
— На… семинар?..
— Да, на конференцию юристов во Флориде. А потом у него еще будут кое-какие личные дела.
— Надеюсь, приятные?
Лукко был настоящим профессионалом, не упускавшим ничего.
— Дело касается нашей дочери. Он встретится с дочерью, и они, по всей вероятности, вернутся домой вместе…
Встретится с дочерью? Лукко охватила дрожь. Может быть, у них есть еще одна дочь? Но интуиция подсказывала ему, что нет.
— Алло? — раздался в трубке голос Мараид Пирсон.
— Благодарю вас, миссис Пирсон. Спасибо.
Внезапная боль в сердце заставила закаленного нью-йоркского полицейского повесить трубку. Он расплатился с продавщицей за звонок, оставив сверх пятьдесят долларов, и вышел из ресторана на жаркое солнце. Откуда-то доносились звуки песни Боба Марли «Нет женщины, нет и слез…»
Эдди Лукко долго стоял, прислонившись к взятому напрокат «доджу». Цапля с грациозным видом прохаживалась вдоль причала, заглядывая в рыбацкие баркасы, куда загружали приманку для рыбы. По спине лейтенанта катился пот. Никогда еще в жизни ему так не хотелось выпить, и, если бы сейчас у него в машине лежала бутылка виски, он с удовольствием сделал бы большой глоток.
«Ладно, — подумал он, — я позвонил отцу девушки за четыре тысячи миль из Майами, из города, в котором был всего четыре раза в жизни, и что я выяснил? Незнакомый мне судья, потерявший дочь, через пару часов приземлится в Майами».
