Фредерик Форсайт - Дьявольская альтернатива
Он сел на место, воцарилось молчание: даже для участников, не говоря уже о присутствовавшей мелкой рыбешке, падение кремлевского гиганта было ужасным моментом.
– Итак, кто за эту резолюцию… – сказал Максим Рудин.
Ефрем Вишняев поднял руку, следом – Николай Керенский, маршал Советского Союза. Так же поступил литовец Витаутас. Последовала пауза на несколько секунд: руку поднял Мухамед-таджик. В этот момент зазвонил телефон. Рудин выслушал сообщение и положил телефонную трубку на место.
– Конечно, – бесстрастно продолжил он, – не следовало бы прерывать голосование, но только что полученная новость имеет некоторый интерес. Два часа назад Мишкин и Лазарев умерли – оба, мгновенно, в своих камерах в центральном полицейском управлении Тель-Авива. Их коллега насмерть разбился, выпав с балкона загородного отеля. Час назад террористы, которые захватили с целью освобождения этих двоих в Северном море «Фрею», погибли в море горящего бензина. Никто из них не открыл рта, а теперь и не откроет. Мы ведь, кажется, голосовали за резолюцию, предложенную товарищем Вишняевым…
Все старательно избегали встречаться глазами, смотря на обитый сукном стол.
– Кто против? – пробормотал Рудин негромко.
Руки подняли Василий Петров и Дмитрий Рыков, за ними последовали грузин Чавадзе, Шушкин и Степанов. Петрянов, который раньше голосовал за вишняевскую фракцию, теперь, держа нос по ветру, также поднял руку.
– Могу я, – льстиво сказал ответственный за сельское хозяйство Комаров, – выразить свое удовольствие в отношении того, что без колебания голосую за нашего Генерального секретаря. – Он также поднял руку.
«Слизняк, – подумал Рудин, добродушно улыбаясь, – я лично с удовольствием растопчу тебя».
– Значит, учитывая мой собственный голос, эта резолюция отклоняется большинством в восемь голосов против четырех, – констатировал Рудин. – Думаю, у нас больше нет никаких вопросов?
Вопросов не было.
Спустя двенадцать часов капитан Тор Ларсен вновь стоял на своем мостике и обозревал простиравшееся кругом море.
Прошедшая ночь была переполнена событиями: двенадцатью часами раньше его нашли и освободили английские морские пехотинцы, когда он уже был близок к тому, чтобы потерять сознание. Военно-морские эксперты по взрывным делам осторожно спустились в грузовые трюмы супертанкера, отсоединили взрыватели от зарядов динамита и осторожно подняли заряды из чрева корабля на палубу, откуда их сразу же унесли.
Мускулистые руки открыли стальные запоры двери, за которой шестьдесят четыре часа томились члены команды, и освобожденные моряки стали прыгать и скакать, как дети, от радости. Всю ночь по очереди они звонили своим женам и родителям.
Нежные руки военно-морского врача уложили Тора Ларсена на собственную постель и обработали рану – насколько это было возможно в тех условиях.
– Само собой, вам потребуется хирургическая операция, – известил норвежца врач. – Ее проведут сразу же, когда вертолет доставит вас в Роттердам, о'кей?
– Нет, – ответил Ларсен, едва не теряя сознания. – Я приду в Роттердам, но я приду туда на «Фрее».
Врач прочистил рану и соединил кости сломанной руки, продезинфицировал ее и ввел морфин для успокоения боли. Еще до того, как он закончил, Тор Ларсен спал глубоким сном.
Уверенные руки направляли поток вертолетов, которые поднимались и опускались на палубу «Фреи» всю ночь; вертолеты доставили Гарри Веннерстрема, который хотел проинспектировать свой корабль, а также команду швартовиков. Оператор насосных установок нашел запасные предохранители и восстановил работоспособность своего оборудования. Нефть перекачали из одного полного танка в тот, из которого она была слита за борт, для того, чтобы восстановить равновесие, все клапаны были закрыты.
Пока капитан спал, первый и второй помощники обследовали каждый дюйм «Фреи» от носа до кормы. Главный механик облазил все свои двигатели, проверил все их системы для того, чтобы убедиться, что ничего не повреждено.
Ночью буксиры и корабли противопожарной службы начали распылять раствор эмульгатора на том участке моря, где все еще плавали остатки разлитой нефти, хотя большая часть нефтяного пятна сгорела в быстром адском пламени, созданном магниевыми снарядами капитана Мэннинга.
Незадолго до рассвета капитан Тор Ларсен проснулся, главный стюард помог ему одеться в полную форму капитана дальнего плавания «Нордил Лайн» – на этом настоял сам Ларсен. Он осторожно засунул забинтованную руку в рукав кителя с четырьмя золотыми кольцами, затем вновь повесил ее на перевязи.
В 8 часов утра он стоял рядом со своими первым и вторым помощниками на капитанском мостике. Здесь же были оба лоцмана из диспетчерской службы Мааса, старший лоцман держал в руках свою собственную навигационную систему – «коричневую коробочку».
К удивлению Тора Ларсена, море к северу, югу и западу от него было заполнено кораблями. Там были траулеры, пришедшие из Хамбера и Шельды, рыбаки, добравшиеся из Сент-Мало, Лорента, Остенде и от берегов Кента. Флаги дюжины торговых судов перемешались со штандартами боевых кораблей пяти стран НАТО, все они стояли теперь в радиусе трех миль и далее от «Фреи».
В две минуты девятого гигантские винты «Фреи» взвихрили воду, а массивная цепь подняла со дна якорь. Позади кормы появились водовороты вспененной воды.
В небе над ними кружили четыре самолета с телевизионными камерами на борту, которые показывали всему миру, как морская богиня отправляется в путь.
Волна, создаваемая танкером, становилась все больше, на нок-рее порывом ветра расправился флаг с изображенным на нем шлемом викинга, и в этот момент, приветствуя начало его движения, Северное море взорвалось разнообразными звуками. Раздались слабые свистки, оглушительный рев и леденящее душу уханье, которые эхом отдавались, проносясь над поверхностью моря, когда капитаны сотни маленьких и больших судов – от безобидных до несущих смерть – отдали «Фрее» традиционное морское приветствие.
Тор Ларсен посмотрел сначала на запруженное судами море, затем на пустой фарватер, ведший к Евробую номер 1, повернулся к ожидавшему указания голландскому лоцману и сказал:
– Господин лоцман, пожалуйста, прокладывайте курс в Роттердам.
В воскресенье 10-го апреля в зале Св. Патрика Дублинского замка к огромному трапезному столу из мореного дуба, который специально доставили для этой церемонии, одновременно приблизились два человека, сразу же занявшие свои места. Установленные на галерее менестрелей телекамеры фиксировали все происходившее за залитым ярко-белым светом софитов столом и отправляли изображение по всему миру.
Дмитрий Рыков тщательно нацарапал свою подпись от имени Советского Союза на обеих копиях Дублинского договора и передал обе папки, обтянутые красной марокканской кожей, Дэвиду Лоуренсу, который поставил подпись за Соединенные Штаты.
Через несколько часов первые зерновозы, стоявшие на рейдах Мурманска и Ленинграда, Севастополя и Одессы, двинулись в рейс через океан, а неделю спустя первые боевые подразделения, расквартированные вдоль «железного занавеса», стали оттягивать свои вооружения от отмеченной колючей проволокой линии соприкосновения.
В четверг 14-го обычное заседание Политбюро, проходившее в здании Оружейной палаты Кремля, оказалось далеко не обычным.
Последний человек (им был Ефрем Вишняев), который собирался войти в зал заседаний, был ненадолго задержан майором кремлевской охраны. Когда он прошел сквозь дверной проем, то отметил, что лица всех одиннадцати собравшихся были повернуты к нему. Максим Рудин сидел, как и всегда, в центре Т-образного стола, вдоль его продольной части с каждой стороны стояли пять стульев и все они были заняты. Свободен был только один стул в дальнем конце – в торце стола, лицом ко всем остальным.
Ефрем Вишняев апатично подошел к этому месту, выделенному для штрафников: это было его последнее заседание Политбюро.
18-го апреля на несильной черноморской волне в десяти милях от побережья Румынии покачивалось небольшое грузовое судно. Незадолго до 2 часов ночи от его борта отвалила быстроходная лодка, направившаяся к берегу. В трех милях от него она остановилась, сидевший в ней морской пехотинец вынул мощный фонарь и, направив его в сторону невидимых песков, мигнул несколько раз условный сигнал: три длинных и три коротких вспышки. С берега никакого ответа не последовало. Человек повторил свой сигнал четыре раза – никакого ответа.
Лодка повернула назад и возвратилась на корабль. Час спустя ее спрятали под палубой, а в Лондон была отправлена срочная депеша.
Из Лондона отправили другое закодированное послание в британское посольство в Москве. В нем говорилось:
