Мюррей Смит - Фигляр дьявола
— Да, так можно было бы твердо считать, если бы только Гарри сообщил тебе о двух миллионах долларов… — высказал свое мнение Шабодо.
Дэвид забарабанил пальцами левой руки по столу шифровальщика. Затем схватил остро заточенный карандаш, зажал между пальцами и сломал в ярости.
— Что мы упустили? Что в его оценках при отборе могло подсказать нам, что он сразу скурвится, как только увидит чемодан, полный денег? Неужели этот идиот не подумал, что мы узнаем об этом?..
— Ты сам говорил, что восемьдесят тысяч маловато…
По данным Марии Эсперанца, основанным на слухах, просочившихся из окружения Энвигадо, сейчас Карлосу Нельсону предложили для начала сто тысяч в неделю.
— Ронни, надо смотреть правде в глаза. Этот человек ненадежен. — Дэвид потер ладонью неповрежденную правую половину лица. — И хуже того. Если он убил Рида с целью завоевать доверие Пабло Энвигадо и разбогатеть, то он ко всему еще и просто убийца. Боже, скажи, что я неправ…
«А ты спишь с его женой, — подумал Ронни Шабодо, который ничего не упускал. — Бог в помощь, дружище».
— Не думаю, что ты неправ, — угрюмо ответил Ронни. — Если он убил его в порядке самообороны, как утверждает Гарри, и случайно, а этой версии советую и тебе придерживаться, то это просто трагическая издержка войны. Даже если он убил Рида, чтобы укрепить свое положение, то это… жестоко, но хоть как-то объяснимо. Ты сам любишь напоминать, что наша работа не для сестер милосердия. Оставь это мне, Дэвид, я все проверю.
Ронни Шабодо сделалось жалко своего бывшего протеже, который сейчас стал его начальником. Но он понимал, что Дэвид Джардин на сто процентов сам виноват в обрушившихся на него несчастьях.
Но, похоже, куратор направления «Вест-8» уже сумел унять ярость и тревогу.
Джардин сунул руки в карманы брюк и кивнул. Снова спокойный, хладнокровный, здравомыслящий.
— Спасибо, Ронни. Проверка Форда дело срочное. Я имею в виду, что это дело даже ближайших часов, а не дней. Пожалуй, нам следует подключить Тони и Билла. Неизвестно, как все обернется.
— Разумеется.
— Мы должны предпринять меры по защите нашей службы, но мне хотелось бы дать Гарри любой шанс оправдаться…
Дэвид и Ронни обменялись быстрыми взглядами. «Прежде, чем мы убьем его» — такова была незаконченная часть фразы.
Судье Альмеде было лет двадцать семь на этой фотографии. Лейтенант отдела по расследованию убийств Эдди Лукко сидел в баре, потягивая виски с водой и разглядывая обрамленную в рамку черно-белую фотографию. Ему нравился Альмеда, и бескомпромиссные действия его героя позволили Нэнси стать партнером в юридической фирме, где она работала.
— Ты в порядке, Эдди? — спросил бармен, тоже бывший морской пехотинец, улучивший момент протереть стойку.
— В полном.
— Отлично.
Бармен не стал дальше расспрашивать, хотя и заметил, что последние дни полицейский несколько не в себе.
— Великий пианист этот парень. Ты знаешь, что он судья? Говорит на нескольких языках, играл здесь, чтобы иметь возможность оплачивать учебу в юридическом колледже.
— Шутишь, наверное… — ответил Лукко, и в этот момент глаза его прищурились при виде входящего в бар Лентяя Минни. Тот засек лейтенанта, скорчил рожу и без промедления выскочил из бара.
После небольшой паузы бармен попытался продолжить разговор.
— Ты знаешь, нас, барменов, называют психиатрами. Ребята любят рассказывать нам о своих проблемах.
— И не говори, — буркнул Лукко, залпом допил виски, слез со стула, поднял с пола видавшую виды синюю парусиновую дорожную сумку и вышел из бара.
Бармен пожал плечами.
— Странный парень… — заметил он, обращаясь к зеркалу.
Выйдя из бара, Лукко перешел улицу, прошел несколько кварталов, проверяя, нет ли «хвоста», остановил такси, забрался в него и велел шоферу отвезти его в аэропорт Ла Гуардиа.
Из аэропорта он позвонил Нэнси, которая допоздна задержалась на работе.
— Как дела?..
— Я присмотрела отличный домик в Гринвич-Виллидж. Две спальни, большая гостиная, ванная, второй туалет с душем, просторная кухня и громадный холл, где можно поставить обеденный стол.
— Нэнси, Гринвич-Виллидж… послушай, это же не Ист-Сайд.
— Там прекрасно, Эдди. Как раз то, что нам нужно.
В зале вылетов объявили о посадке на рейс компании «Америкэн Эйрлайнз» до Денвера, штат Колорадо.
— Эдди?..
— Не знаю, лучше не стоит.
— Прекрасный район, веселый, живут там люди всех национальностей, я бы даже сказала несколько… пикантный район. Да в чем дело, неужели вместе с душой ты продал и хороший вкус?
— Плохая шутка.
— Черт возьми, извини, Лукко.
— Можешь не извиняться.
— Ладно. Когда твой самолет?
— Скоро.
— Значит, мне забыть про этот домик и продолжать искать? Может быть, что-нибудь роскошное рядом с парком? Черт побери, я даже могу внести залог.
— Тебе придется открыть счет в банке?
— За квартиру рядом с Сентрал-Парк? Сначала нужно обратиться в комиссию по недвижимости…
— Я говорю о домике в Гринвич-Виллидж.
— Две тысячи долларов.
— Так займись этим.
— Мы можем пойти вдвоем и посмотреть.
— Если ты видела, то, значит, он и мне понравится. Ну пока, люблю.
— Вернешься завтра?
— Разумеется. Крепко целую.
Лукко повесил трубку и направился через зал, не забывая поглядывать, нет ли «хвоста», даже уже пройдя регистрацию и выходя на посадку на рейс, следующий в Майами.
А в это время в парижском аэропорту Шарль де Голль судья Юджин Пирсон выходил с рейса «Эйр Лингус», прибывшего из Дублина. Впервые за многие недели в его походке появилась определенная легкость, потому что он верил, что в течение ближайших двадцати четырех часов встретится со своей любимой дочерью, которая, конечно же, станет прекрасной пианисткой и даже будет выступать с концертами после занятий музыкой под руководством Энрике Лопеса Фуэрте.
Он прошел в транзитную зону и отыскал на телемониторах информацию о своем рейсе в Майами. Лететь предстояло рейсом «Эр Франс», отправлявшемся по расписанию в два часа дня. Значит, еще есть время перекусить и выпить чашку кофе. Из вещей у него всего один чемодан, считающийся ручной кладью, куда Мараид уложила одежду и белье для Сиобан, а еще модные часики в качестве подарка дочери, как это обычно делают матери.
Пирсон пожалел, что у него нет времени посмотреть Париж, ведь это его любимый город. Но память об ужасном убийстве Венецианской Шлюхи никогда не покидала его, иногда он даже просыпался и вскакивал среди ночи, пытаясь стереть с лица кровь и мозги убитого.
В аэропорту ощущалась активность полиции, опытным взглядом Пирсон заметил нескольких переодетых детективов, изображавших бунтарей обоих полов в кожаных куртках, обычных пассажиров и носильщиков. Последние были, пожалуй, из специального отряда полиции по борьбе с терроризмом. Ведь за последние две недели в Париже взорвались пять бомб, и, как сообщила ему Мэри Коннелли, это была работа крайне правых экстремистов, пытавшихся скомпрометировать ливанскую организацию «Хезболлах», которая, по слухам, усиленно искала выгодный в политическом отношении способ избавиться от нескольких западных заложников. И действовала она согласно инструкциям иранской разведки, у руководителей которой на первом месте стояло желание вырваться из пропасти критики и забвения, куда ее ввергли предыдущие правители.
По словам Мэри, некая французская экстремистская организация начинила бомбами машины и бросила две гранаты в еврейскую школу, объявив себя террористической группой ливанских фундаменталистов.
Юджин Пирсон покачал головой, подумав о сложности и запутанности всех этих дел. Даже будучи одним из руководителей ИРА, он порой терялся в многообразии лозунгов и политических привязанностей европейских революционеров. Но сейчас его занимало только одно — не впутаться ни в какой скандал и благополучно вылететь в Майами.
Сидя за столиком кафе в транзитном зале и разглядывая меню, он искренне пожелал, чтобы все эти группы сели за стол переговоров и выработали единую политическую линию, а не грызлись друг с другом.
— Пожалуйста кофе, — вежливо обратился он на французском к официантке-алжирке и по-французски продиктовал целый набор закусок.
Юджин гордился своим французским, который уже много лет изучал по лингафонному курсу. Во всяком случае ему понравилось, как бегло прозвучал его заказ.
— Мсье очень любезен… — пробормотала официантка и удалилась.
«Очень любезен, — подумал Юджин Пирсон. — Если бы ты только знала». Он усмехнулся. Вот он сидит здесь один, но уже ничто не отнимет у него радости вновь увидеть Сиобан.
Гарри Форд был поглощен делами, но в то же время встревожен. Он получил первое серьезное задание по охране Пабло Энвигадо с того момента, как занял должность Хесуса Гарсиа и стал начальником службы безопасности картеля. Первая его задача — оберегать жизнь крестного отца медельинского картеля, а вторая — обеспечивать ему свободу передвижения во время случайных набегов в самое сердце вражеской территории.
