Роберт Ладлэм - Рукопись Ченселора
– Это не проблема. Что за код?-спросил судья.– Скажите его точно, слово в слово.
– В нем нет никакого скрытого значения. Просто фраза из газеты.
– Что за фраза?
– "В последнюю минуту сенатор собрал кворум для обсуждения военных расходов".– Питер потрогал раненое плечо, словно хотел лишний раз подтвердить, что фраза действительно самая обычная.
– Возьмем автомобиль посла,-закончил переговоры Сазерленд.-Последние мили машину поведете вы. А до того будете сидеть со мной сзади. С нами поедут двое моих людей. Когда вы сядете за руль, они спрячутся. Я уверен, вы сделаете все, что вам прикажут.
– Я, в свою очередь, надеюсь, что вы сдержите слово,-ответил Ченселор.-'Хотелось бы, чтобы вы убрали ваших людей из Арунделя. Кроме того, я просил бы вас не препятствовать отъезду Эдисон в Вашингтон. Ее будет сопровождать Браун. Если он вам понадобится, вы найдете его позднее. Как далеко до ближайшего телефона?
– Тот, который на столе перед вами, господин Ченселор, работает или заработает через несколько минут.– Судья повернулся к стоявшему слева от него мускулистому негру и что-то сказал ему на непонятном языке. На таком же языке кричали тогда, на причале Чесапикского залива. Погибающий, но не сдающийся человек кричал на языке, которого не понимал Варак. Стройный негр кивнул и выбежал сначала в коридор, а оттуда на улицу.
– Сейчас связь восстановят. Кабель не перерезан. Мы просто временно отключили вашу линию,-сказал судья и после небольшой паузы объяснил:-Я говорил на ашанти. На этом языке в семнадцатом-восемнадцатом веках говорили африканские племена Золотого Берега. Подобных языков в мире нет, поэтому выучить его нелегко. Те, кто знают ашанти, могут разговаривать где угодно и отдавать приказания, не опасаясь, что их поймут. Сазерленд повернулся к двум неграм, стоявшим в другом конце комнаты, и что– то сказал им на странно звучащем языке. Те сунули за ремень оружие, подошли к безжизненному телу Сент-Клера и вынесли его в коридор. Вдруг ожил телефон.
– Все в порядке. Можете звонить О'Брайену. Учтите, линия прослушивается. Если скажете что-нибудь лишнее, связь будет прервана, а ваша женщина убита. Питер подошел к аппарату. Прямо перед ним, на стене, виднелись застывшие струйки крови Сент-Клера. На полу кровь засохла неровными бугорками, и Питер чувствовал их даже через толстую подошву ботинок. Он снял трубку, набрал номер мотеля в Ошен-Сити и попросил соединить его с люксом, в котором жил О'Брайен. Люкс не отвечал. Ожидание казалось невыносимым; агента не было в номере. Вдруг послышался щелчок и чей-то голос сказал;
– Слушаю.
– Куин, это ты?
– Питер! О господи, где ты? Я…
– У меня нет времени,– прервал его Ченселор нарочито злым голосом, надеясь, что О'Брайен поймет: за несвойственной Питеру интонацией что-то должно скрываться.-Ты всегда требовал, чтобы я вначале называл этот чертов код. Так вот он: "В последнюю минуту сенатор собрал кворум для обсуждения военных расходов".
– Какого черта ты…
– Я хочу как можно скорее увидеться б тобой,– дерзким, вызывающим тоном снова прервал агента Питер. Он никогда не разговаривал так с людьми.– Сейчас около трех утра. По твоей схеме в это время мы должны встречаться у бензоколонки по дороге в Солсбери. Я прикачу на серебристом "континентале". Смотри же, приезжай один.
– Ладно! – выпалил Куин таким же недружелюбным голосом, каким только что разговаривал Ченселор.– Серебристый "континенталь". Буду на месте вовремя. Что касается кода, то не такая уж это глупая вещь. Благодаря ему я знаю, что на тебя никто не оказывает давления. С тобой, сукин сын, это нечасто бывает. Увидимся через час.– И О'Брайен повесил трубку. Судя по последним словам, он все понял. Его недружелюбный тон тоже не соответствовал его манере общаться с людьми. Выходит, с помощью лжи можно сказать правду. Питер повернулся к судье:
– Теперь ваша очередь. Звоните в Арундель. Сазерленд устроился рядом с Ченселором на заднем сиденье "континенталя". Впереди уселись два негра. Они ехали по проселочным дорогам в южном направлении, через реку Чоптанк. Судя по дорожным знакам, они уже проехали города Бетлехем, Престон и Херлок. Следующий – Солсбери. Судья сдержал слово: Элисон прибудет в Вашингтон, в отель "Хей-Адамс", задолго до того, как они доберутся до Солсбери. После того, как будет схвачен О'Брайен, Питер сможет позвонить ей из придорожной телефонной будки. Это будет его прощальный звонок. Потом его убьют. Из милосердия это сделают быстро и неожиданно. Таково одно из условий соглашения. Ченселор повернулся к Сазерленду. Огромное черное лицо судьи время от времени освещали вспышки фар проносившихся мимо них машин.
– Как вам удалось заполучить досье?-спросил Питер.
– Не все досье, а только часть – от М до Z, господин Ченселор. Остальное уничтожено Инвер Брасс.
– Мне предстоит умереть… Не так-то легко с этим смириться… Вот и хотелось бы узнать перед смертью, как вам это удалось. Судья взглянул на Питера. В полумраке его огромные глаза казались еще больше.
– Могу удовлетворить ваше любопытство, поскольку нам это не принесет никакого вреда. Вы знаете, Варак действовал под псевдонимом Лонгворт. Настоящий Лонгворт-тот самый человек, о котором я вам говорил. Когда-то он был ближайшим помощником Гувера. Потом его убедили работать против своего шефа. Так вот, несколько месяцев назад он побывал у меня. К этому времени он уже получил вознаграждение, на которое мог бы безбедно жить до конца своих дней на Гавайях. Там он был недосягаем для тех, кто захотел бы рассчитаться с ним за предательство. Гуверу же сообщили, что Лонгворт умер естественной смертью. Состоялось даже церковное отпевание, на котором директор произнес надгробное слово. Ченселор вдруг вспомнил план-проспект своего романа. Вымышленные события снова стали реальностью…
…Фабрикуется медицинское свидетельство о его болезни… Гуверу сообщают "диагноз": неоперируемый рак двенадцатиперстной кишки, пациенту осталось жить в лучшем случае несколько месяцев. У Гувера нет выбора. Полагая, что агент на пороге смерти, директор отправляет его на пенсию.
– И у Гувера не возникло никаких вопросов относительно смерти Лонгворта?
– А почему они должны были возникнуть?-удивился Сазерленд.– Ему положили на стол заключение хирурга, которое не оставляло никаких сомнений. Вымысел… Реальность…
– Я воскресил Лонгворта,-продолжал судья" – Всего на один день, но день этот был полон самых драматических событий. Объятый страхом и яростью, Гувер почти полностью блокировал функционирование правительственной машины.– На лице Сазерленда появилась улыбка. Глядя прямо перед собой, он продолжал: – Лонгворт рассказал Гуверу правду. Не всю правду, а ту ее часть, которую знал сам, то есть то, о чем мы сочли нужным ему сообщить. Психологически этого надо было ожидать. Слишком сильным оказалось чувство вины перед Гувером, его ментором, почти господом богом, которого он предал. Он известил шефа о готовящемся убийстве с целью заполучить досье. Заговорщиками, по его словам, были как сотрудники бюро, так и кто-то за его пределами. Эти люди знали секретные коды электронных устройств, контролирующих размыкание механизмов, запирающих сейф, который находится в стенном шкафу в кабинете директора ФБР. Как мы и ожидали, Гувер запаниковал и бросился звонить всем, кого знал в Вашингтоне. Позвонил, кстати, и Рамиресу, но так ничего и не добился. Оставался только один человек, которому он еще доверял,-его ближайший друг Клайд Толсон. Гувер начал постепенно переправлять досье в дом, а точнее, в подвал Толсона. Однако действовал он слишком медленно и не успел перевезти все папки. Форсировать события, поторопить его мы не могли"-это было слишком рискованно. Потом нам удалось проникнуть в дом Толсона и забрать часть досье-от М до Z. И вот теперь в наших руках такой рычаг давления, которым раньше мы никогда не обладали…
– Давления на кого и ради чего?
– На правительство, чтобы влиять на его политику,-решительно заявил Сазерленд.
– А что случилось с Лонгвортом?
– Вы убили его, господин Ченселор. Правда, руками Макэндрю, но именно вы направили генерала по его следам.
– А потом ваши люди убили генерала?
– У нас не было выбора. Он слишком много знал. В любом случае ему следовало умереть. Макэндрю стал символом Часона, под которым погибли сотни солдат-негров. И на смерть их послали собственные командиры. Более гнусного преступления невозможно себе представить.
– Убийство на расовой почве,-спокойно определил Питер.
– Форма геноцида. Самая презренная форма!-добавил Сазерленд с ненавистью.– С его помощью хотели скрыть правду о преступных экспериментах, которым не место в цивилизованном обществе и которые тем не менее были санкционированы. Боялись, как бы одно разоблачение не повлекло за собой серию других… Наступила тягостная пауза.
