Иен Рэнкин. - Перекличка мертвых
— Нам еще нужно обосновать нашу версию, — напомнил Ребус.
— Ну и что это даст? — спросила она. — Все равно ничего не доказать.
— Есть масса косвенных улик.
Она фыркнула и, загибая пальцы, принялась перечислять:
— Ричард Пеннен, СО-двенадцать, правительство, Кафферти, Гарет Тенч, серийный убийца, «Большая восьмерках… было полное впечатление, что они как-то связаны. Да в общем-то, если подумать, они действительно связаны! — Она потрясала семью растопыренными пальцами перед его носом. Видя, что он не отвечает, она наклонила голову и, казалось, принялась внимательно изучать свои ладони. — Как ты можешь так спокойно ко всему относиться?
— С чего ты взяла, что я спокоен?
— Значит, ты чертовски сдержан.
— Просто за долгие годы научился себя контролировать.
— А вот я нет. — Она вызывающе тряхнула головой. — Когда происходит что-то подобное, мне хочется залезть на крышу и вопить благим матом.
— Ты и без крыши прекрасно обходишься.
Она не мигая смотрела на свой полупустой бокал.
— И Ричард Пеннен не имеет никакого отношения к смерти Бена Уэбстера?
— Никакого, — подтвердил Ребус.
— Но она его подкосила, правда?
Он кивнул. Шивон промямлила что-то невразумительное, и Ребус попросил ее повторить.
— Ни богов, ни господ. У меня с понедельника крутится в голове эта фраза. Если это так… кому мы тогда подчиняемся? Кто всем заправляет?
— Не думаю, Шивон, что смогу ответить на этот вопрос.
Она криво усмехнулась, словно услышав подтверждение тому, о чем прежде могла только догадываться. Зазвонил ее мобильник, сообщая о пришедшей эсэмэске. Она смотрела на дисплей, но кнопок не нажимала.
— Сегодня ты буквально нарасхват, — усмехнулся Ребус. — Если бы мне пришлось угадывать, от кого эсэмэска, я сказал бы, что от Кафферти.
Она бросила на него сердитый взгляд:
— А даже если и так?
— Лучше бы тебе сменить номер.
Она кивнула:
— Но сначала я пошлю ему выразительное письмишко, в котором изложу все, что я о нем думаю. — Внимательно осмотрев стол, она спросила: — Моя очередь платить?
— Может, чего-нибудь перекусим?…
— Ты что, не наелся устрицами у Пеннена?
— Да разве это еда?
— На этой улице есть закусочная карри.
— Знаю.
— Еще бы тебе не знать, ведь ты всю жизнь здесь живешь!
— Во всяком случае, большую ее часть.
— Но такой недели, как эта, ты еще не переживал, — с вызовом сказала она.
— Не переживал, — согласился Ребус. — Ну, допивай и пойдем в карри-закусочную.
Она кивнула и обхватила ладонями стакан.
— Мои родители были в среду вечером в индийском ресторанчике. Я успела только к тому времени, когда уже принесли кофе…
— Ты можешь в любое время навестить их в Лондоне.
— Я все думаю, сколько времени они еще будут рядом со мной. — Она перевела взгляд на Ребуса, глаза ее блестели. — Таков ведь шотландский характер, Джон? Несколько стаканчиков — и в слезы?
— Похоже, мы обречены всегда ностальгировать о прошлом, — согласился он.
— А поступив на службу в уголовную полицию, делаешь себе только хуже. Люди умирают, мы роемся в их жизнях… а изменить ничего не можем. — Она попыталась поднять стакан, но он почему-то оказался слишком тяжелым.
— Хочешь, пойдем дадим хорошего пинка под зад Кейту Карберри? — предложил Ребус.
Она задумчиво кивнула.
— А заодно и Верзиле Гору Кафферти… или кому-нибудь еще… кому захотим. Нас двое. — Он чуть подался вперед, стараясь поймать ее взгляд. — Двое против природы.
Ее взгляд стал лукавым.
— Не иначе как песенная лирика? — спросила она.
— Это альбом группы «Стили Дэн».[29]
— Никогда не могла понять, что у них за название такое.
— Я открою тебе этот секрет, когда ты будешь трезвой, — пообещал Ребус и осушил свой стакан.
Помогая Шивон подняться со стула и ведя ее под руку к выходу из бара, Ребус чувствовал на себе любопытные взгляды. На улице дул пронизывающий ветер и накрапывал дождь.
— Может, лучше пойдем к тебе, — предложил он, — и закажем еду по телефону?
— Я не настолько пьяна!
— Вполне достаточно.
Они молча пошли по улице. Субботний вечер, город вернулся к нормальной жизни: молодежь на машинах носилась наперегонки; деньги жгли карманы и заставляли искать место, где можно их потратить; повсюду сновали такси, фыркая дизельными моторами. Шивон вдруг взяла его под руку и произнесла что-то, чего Ребус не понял.
— Этого ведь недостаточно, согласен? — повторила она. — Это чисто символическое действо… Когда ничего больше сделать не можешь.
— О чем ты? — с улыбкой спросил он.
— О перекличке мертвых, — ответила она, склоняя голову ему на плечо.
ЭПИЛОГ
29
Утром в понедельник он приехал на вокзал Уэверли к первому поезду, отправлявшемуся в южном направлении в шесть и прибывавшему на Кинг-Кросс в десять с небольшим. В восемь он позвонил на Гейфилд-сквер и сказал, что болен, что, впрочем, было не так уж далеко от истины. Вот если бы они поинтересовались, что с ним, тогда у него, возможно, возникли бы проблемы.
— Будем считать это отгулом за переработку, — это было все, что сказал ему дежурный сержант.
Ребус пошел в вагон-ресторан и плотно позавтракал. Вернувшись в свой вагон, он углубился в газету, стремясь избежать разговоров с другими пассажирами. Сидевший напротив него молодой парень с угрюмым лицом кивал головой в такт аккордам гитары, слышавшимся из его наушников. Бизнес-вумен рядом с ним раздраженно сопела, сердясь, что столик слишком мал, чтобы разложить на нем все документы. Место рядом с Ребусом оставалось свободным до самого Йорка. Он уже много лет не ездил на поезде. Вагон был заполнен туристами и их багажом, хнычущими детьми, экскурсантами, рабочими, возвращавшимися после уик-энда на работу в Лондон. Проехали Йорк, затем Донкастер и Питерборо. Невысокий толстяк, севший рядом с Ребусом, спал, но перед тем, как заснуть, сообщил, что, согласно купленному билету, место у окна его, но он не прочь посидеть у прохода, если Ребус не хочет пересаживаться.
— Отлично, — коротко ответил Ребус.
Газетный киоск на вокзале Уэверли открылся всего за несколько минут до отхода поезда, но Ребусу удалось купить «Скотсмен». Репортаж Мейри красовался на первой полосе. Статья изобиловала словами «якобы», «вероятно», «потенциально», однако заголовок порадовал Ребуса:
«ОРУЖЕЙНЫЙ МАГНАТ В ПАРЛАМЕНТЕ ПОКУПАЕТ ТАЙНУ».
Ребус уже приобрел навык отличать пристрелочный выстрел от стрельбы по цели; основной запас пороха Мейри приберегала на будущее.
Ребус отправился в дорогу налегке, без багажа, намереваясь вернуться обратно последним поездом, может даже в спальном вагоне, где будет шанс поговорить с проводниками и выяснить, не работал ли кто-то из них на ночном поезде, который вышел из Эдинбурга в среду. Ребус полагал, что он был последним, кто видел Стейси Уэбстер — если отбросить возможность, что ее видел кто-либо из сотрудников железнодорожной компании. Если бы он тогда проводил ее на вокзал, сейчас у него не было бы сомнений в том, что она действительно села на поезд. А так она могла быть где угодно — в том числе и залечь на дно до тех пор, пока Стилфорт не состряпает для нее новую личину.
Ребус был почти уверен, что она спокойно сможет устроить себе новую жизнь. К этой мысли он пришел прошлой ночью, поняв, сколько масок она носила: коп, Сантал, сестра, убийца. Чертова квадрофения, как говорится в альбоме группы «Ху». В воскресенье Кении, сын Микки, приехал к нему на БМВ и объявил, что привез ему кое-что. Ребус спустился посмотреть — оказалось, альбомы, диски, пленки, пластинки… вся фонотека Микки.
— Об этом сказано в завещании, — объяснил Кении. — Папа хотел, чтобы все это перешло к тебе.
После того как они перетащили все в квартиру Ребуса, Кении задержался ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы выпить стакан воды. Махнув ему на прощание рукой, Ребус сел и стал разглядывать неожиданный подарок. Потом, сидя на полу возле коробок, принялся разбирать содержимое: настоящую сокровищницу воспоминаний. Даже запах конвертов уносил его в прежние времена.
Среди пластинок, конечно же. нашлась и «Квадрофения» — углы конверта обтрепаны, винил в рубцах и шрамах, но все еще играет…
И вот теперь, сидя в поезде, Ребус вспоминал последние слова Стейси: «Так и не сказали ему, что сожалеете об этом»… Он тогда подумал, что она имеет в виду Микки, а сейчас до него дошло, что она имела в виду еще и себя с Беном. Сожалела ли она, что убила троих? Сожалела ли, что все рассказала брату? Каково было ему, понимавшему, что он обязан отдать ее в руки правосудия, и ощущавшему за спиной жесткую каменную стену и зияющую за ней бездну… Ребус подумал о книге воспоминаний Кафферти «Лицедей». Да… многие могли бы озаглавить так свои жизнеописания. Знакомые вам люди… они могут почти не меняться внешне — ну волосы редеют, брюшко растет, — но вы никогда не узнаете, что прячется за их опущенными веками.
