Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Страстно целующаяся парочка пропускает меня к тусклой табличке с надписью «Выход». Как только за моей спиной с лязгом затворяется чудовищная железная дверь, я осознаю свою ошибку. Ручку дергать бесполезно – заперто. На двери белой флуоресцентной краской намалевано: «Не вход».

Я застряла на заднем дворе среди армии вонючих мусорных баков и ободранных кустов. Над дверью висит одна-единственная лампочка, которая почти не дает света.

Из темноты вдоль забора возникают две тени. Они решительно и агрессивно направляются в мою сторону.

Воры. Насильники. Деревенщины.

Хоть я и пьяна, уже через долю секунды я принимаю решение бежать – в противоположную от теней сторону, за угол. Надо понять, где я нахожусь. Возможно, удастся обойти кабак и вернуться ко входу. Возможно, я зря так переполошилась.

– Господи! – взвизгивает одна тень, когда я бросаюсь бежать.

За углом кабака меня встречает глухой трехметровый забор.

Приседаю на корточки за мусорный бак – хотя именно сюда они и заглянут в первую очередь. Но выхода нет: либо лезть на забор, либо доставать пушку. Ни того ни другого делать не хочется.

Когда достаешь пушку, ничем хорошим это обычно не заканчивается. Но решение уже на три четверти принято. Должен быть другой выход! Однако рука сама собой тянется к кобуре.

Помню тот день, когда отец подарил мне новенький «глок». Он так страдал, что не смог уберечь от беды старшую дочь. Я не хочу разочаровывать папу, хоть он давным-давно лежит в могиле. Выхватываю пистолет.

Где же они?!

Из-за кирпичной стены за моей спиной сочится музыка. «Бомонтс» поют что-то о танцах на сеновале.

Те двое вот-вот должны появиться.

Я медленно подкрадываюсь к углу и выглядываю. Теней стало трое. Двое на одного. Новенький наносит мощный удар, и один верзила падает на колени. Второй тут же поднимает руки и пятится, утаскивая с собой раненого приятеля. Лиц не видно, только черные силуэты – я словно смотрю какой-то жуткий черно-белый мультик.

Короткий писк. На секунду вспыхивают фары. Двое садятся в машину.

Третий наблюдает. Убедившись, что они уехали, он поворачивается в мою сторону и молча смотрит. Так внимательно, словно действительно видит меня. А потом разворачивается и уходит.

С тех пор как за моей спиной грохнула железная дверь, я услышала лишь одно слово: «Господи!» Видимо, Господь услышал.

42

Карл забрал фотографию моей сестры. Тот самый школьный портрет на фоне красного сарая. Это внезапное озарение находит на меня в горячем душе мотеля, где я пытаюсь забыть все случившееся этим вечером.

Вчера я оставила ее портрет под лампой в гостинице «ЗаЗа», а утром отвлеклась на поиски Карла и совсем забыла про фотографию. Почему-то меня это волнует, хотя тот же самый портрет можно без труда найти в Интернете.

Я подставляю лоб горячим струям, чтобы они раздели мое лицо донага. Долой косметику. После полуторачасовой пешей прогулки до мотеля эта душевая кабинка из плексигласа – даже бо́льшая роскошь, чем тропический дождь в ванной «ЗаЗы».

Выйти из-за мусорного бака я решилась только спустя полчаса.

– Все нормально? – проорал вышибала, увидев, как я выхожу из-за угла. – Может, вам такси вызвать?

Я сказала «да». Мне хотелось спросить, где он пропадал, черт побери, когда был так нужен. Фигурой он совсем не походил на моего спасителя, слишком высокий и широкоплечий.

Когда вышибала начал вызывать мне такси и отвлекся, я сбежала. Идти пришлось быстро, чтобы поскорее выгнать из пор весь страх и алкоголь. Прогулка по шумному, суматошному шоссе – не самое приятное занятие. К тому же я старалась особо не светиться, жалась к заборам и держалась темных участков. У меня было достаточно времени подумать о тех загадочных силуэтах на заднем дворе кабака.

И вот теперь я, одетая в шорты и футболку с пандой, сушу волосы полотенцем. Раздается стук в дверь. Отчасти я его ждала. Барфли, лежащий рядом на коврике, тут же навострил уши. Я беру с тумбочки пистолет. Может, мой герой пришел за наградой. А может, те двое решили довести до конца начатое.

– Все хорошо, Барфли. Лежать.

Он уже вскочил на ноги, но я запираю его в ванной и подхожу к двери. Жалюзи на окнах плотно закрыты.

Смотрю в глазок. Он замазан вазелином – впрочем, это могут быть проделки местных хулиганов, что меняют положение боковых зеркал на машинах и подкладывают в «Орео» начинку из зубной пасты.

Держа пистолет наготове, я открываю дверь.

Это не мой партнер по танцам из кабака. Не Карл. Не насильники из подворотни. Не тренер-маньяк, решивший напоследок подкинуть мне еще одно испытание.

Но человека, который стоит на пороге, я в каком-то смысле боюсь гораздо больше.

Да, это он сегодня меня спас.

Ловко выбив пистолет из моих рук, он входит и захлопывает дверь.

– Я думал, отец тебя чему-то научил. – Он вытряхивает кассету с патронами и кладет рядом с пистолетом на прикроватный столик.

Не успев еще оправиться от потрясения, я молча сверлю взглядом нежданного гостя. Ведь я причинила боль этому человеку. С тех пор минуло больше года.

Волосы у меня теперь рыжие, а не каштановые. Он побрил голову налысо, и она больше не похожа на наждачку. Ему не идет, нет. Слишком уж злобный у него теперь вид. Беспощадный. Одет он как всегда: черная рубашка поло, черные «найки», черные джинсы, значок, кобура на талии. В облике Энди нет ни капли фальши, ничего лишнего или наносного.

Я уже несколько месяцев чувствовала его присутствие, однако он умудрился застать меня врасплох. Где же я ошиблась? Неужели все эти переодевания, смены документов и машин были напрасны? Когда и где я промахнулась?

Так вот кто мой таинственный герой. Эта мысль почему-то окончательно выводит меня из себя.

– На кой черт ты за мной следил?! – выплевываю я.

– Где Карл Фельдман?

– Ты хочешь меня арестовать?

Беседа начинает смахивать на наши вечерние разговоры с Карлом, где каждый новый вопрос загонял нас обоих все глубже в бездну.

На лице Энди – потрясение и недоумение.

– Извини. – Вряд ли простым «извини» можно загладить все, что я натворила. – Сядь, пожалуйста.

Я показываю на кровать. Энди берет стул и садится. Мне невыносимо видеть его презрение, поэтому я присаживаюсь на краешек кровати и опускаю взгляд на его ботинки 46-го размера. Оказывается, я до сих пор помню все его размеры.

Первый раз я увидела Энди, когда мне было семнадцать, а ему – двадцать четыре. Он был тем самым молодым следователем в дешевом костюме. Надежда сладким сиропом текла в его венах и мгновенно передалась мне. С экрана его компьютера, прислоняясь спиной к дурацкому красному сараю, улыбалась моя сестра.

Последний раз я видела его абсолютно голым.

Впервые мы переспали незадолго до моего двадцатилетия. Наша интрижка тянулась около месяца – на покрывалах для пикника и на его кожаном диване, на заднем сиденье моего пятилетнего «Лексуса», который родители купили ради моей безопасности.

Все началось с робкого поцелуя на парковке. После поздней встречи в кабинете далласского отделения ФБР Энди вызвался проводить меня до машины. И там я сама потянулась к нему. Он подхватил меня на руки, как птицу со сломанным крылом. А спустя несколько секунд сказал, что это бред. Бред. Даже не ошибка.

Тогда мы встречались дважды в год: в день рождения моей сестры и в день ее исчезновения. Обсуждали, как продвигается дело. Для моих родителей эти регулярные встречи оказались слишком мучительны, и я стала приходить одна – с рюкзаком, набитым университетскими учебниками, свежими вопросами и результатами упорных ежедневных изысканий. Разумеется, я рассказывала Энди далеко не все. Он бы решил, что я спятила.

Он, в свою очередь, делился со мной всеми подвижками, зацепками и новыми версиями. Надевал мне наушники и прокручивал телефонные разговоры с подозреваемыми, рассказывал о новых исчезновениях, уверял, что ФБР ведет неустанные поиски Карла Фельдмана и пытается связать его с моей сестрой и другими пропавшими девушками.