Фридрих Незнанский - Оборотень
— …Раньше, пока только наши автомобили по улицам бегали, я всякие там «Москвичи», «Запорожцы», «Волги» и «Жигули» со спины по звуку определял, — поглаживая заклеенную пластырем щеку, рассказывал между тем длинноволосый молодой парень в толстых очках и разодранном об асфальт спортивном костюме. — Вижу-то не очень, ну и привык… Теперь вот иномарок развелось этих, в упор не поймешь, не то что на слух…
Дело происходило в отделении милиции, куда Олега Золотарева направили для допроса свидетеля по делу, находящемуся в производстве Турецкого.
— Как-то все же выскочил я у них из-под колес, — продолжал рассказывать очкарик. — Знаете, наверное, как тот летчик, которого белый медведь напугал, и он на крыло самолета запрыгнул, два метра с копейками… Рефлексы, да… Ну, бордюр у нас вы видели какой: полметра, машине не одолеть. Вылетел я туда, уже на тротуаре ногу подвернул, падаю, а сам думаю: ну ничего себе, дожили, охоту средь бела дня устраивают на джоггеров… Олег кивнул, слушая вполуха.
— А они, — говорил тем временем очкарик, — из машины выскакивают и всем гамузом на меня!.. Я, извините, офонарел: за что?.. Я их вообще никогда раньше не видел…
Олегу не хотелось слушать побитого интеллигента, потому что он мешал ему думать про Скунса. Ну, ехали на «ауди» добры молодцы из братвы, ну, увидели бегуна, не понравился, решили отторцевать… Поймают их, разогнанных охранником, выскочившим из радиомагазина, не поймают — этому эпизоду постаревший великий сыщик Золотарев главу в своих мемуарах вряд ли посвятит.
— Охранник Ваня, спасибо, вовремя подоспел, — вздохнул потерпевший. — Откуда знаю его? Да я к ним в магазин каждый день захожу после работы. Вот компакт-диск для компьютера недавно купил… Хороший парень… А мог бы не помогать мне, сказал бы, не магазин же бросить, поди придерись… Бывает, что вроде драку устроят, а сами грабить. Всякий ищет причину не вмешиваться… Там рядом еще один деятель машину выводил из-под «ракушки»… так даже головы не повернул.
Что-то в этой последней реплике зацепило Золотарева. Наверное, интонация: так говорят про танк, отказавшийся вытащить из лужи застрявшую легковушку. Олег подумал и сказал:
— Боялся, наверное. Мало ли кто между собой разбирается, начнешь заступаться, сам по лбу получишь.
Длинноволосый от возмущения перестал ощупывать пластырь и прямо-таки подпрыгнул на стуле:
— Да уж, боялся! Я же его знаю, с ним в одном доме живу, только я в первом строении, а он в четвертом…
— И что из этого следует? — поинтересовался Олежка. Далеко в подсознании начал тикать знакомый ему часовой механизм.
— У нас там Клавочка на углу с мороженым стоит, — пожал плечами очкарик. — Они в подвале что-то оборудовали, каждое утро тележки для мороженого оттуда выкатывают. Раз они тележки свои прямо перед его «ракушкой» поставили. Он что — взял и одной левой их разом откатил. Он такой…
Очкарик безуспешно искал нужное слово, Олежка же ощущал, как все громче становится тиканье потревоженной мины.
— Да, в общем, с виду обыкновенный… Только такой спортивный, подтянутый… А присмотришься, плечи — во… И глаза! Знаете, сразу понятно, что он тебя как муху прихлопнет…
Мина взорвалась. Лучше охарактеризовать Скунса было, пожалуй, нельзя. Все-таки Бог действительно присматривал с неба, вознаграждая внимательных и упорных.
Итак, размышлял Золотарев, дружки «младенцев» с Крымского моста или другие им подобные намяли бока безобидному любителю бега трусцой, то ли приняв его за героя недавней разборки — очки, волосы, борода, то ли просто так «Джоггер-убийца» теперь у всего города на устах благодаря усилиям Аристова-старшего. Стоп, а не побоялись бы сами загреметь по больницам? Шут их знает, может, и не побоялись бы, особо если под газом… А может, сознательно колошматили не того, самоутверждались, просто за сходство, «чтоб знал», а виновник торжества в двух шагах от событий выруливал из-под железного тента — и ухом не вел… Вот сука…
Похоже, охота на Скунса вступала в новую фазу.
12.00. Прокуратура РФКогда Турецкий бурей ворвался в кабинет заместителя главного прокурора Меркулова, тот что-то записывал, говоря по телефону. Турецкому пришлось сдерживаться, чтобы не вырвать трубку прямо из рук шефа. Сейчас не было ничего важнее того, что он должен сообщить.
— Константа…
Меркулов жестом остановил его. Турецкий сел на стул, но не усидел и секунды, вскочил, подошел к окну, снова сел. Наконец Меркулов положил трубку.
— Ну что у тебя, шило, что ли, в одном месте? — спросил он. — Что за спешка? Пожар?
— Константин Дмитриевич! — наконец крикнул Турецкий. — Слежку за Ветлугиной организовал Придорога. Аркадий Придорога, сотрудник Госкомимущества, который должен был следить за ходом приватизации на канале «3x3».
— Знаю, — спокойно ответил Меркулов. — Вернее, догадываюсь.
Турецкий не ответил, а только молча смотрел на начальника. То, что Меркулов был «великим», давно не вызывало у него никаких сомнений, но не настолько же…
— Мне только что позвонили, ты видел, — сказал Константин Дмитриевич. — Относительно судьбы акций рыбоконсервного. В Кандалакше часть их была оформлена на имя Голуба. Причем эти акции Голуб приобрел совершенно «честным путем» — на ваучеры. Он представил на аукцион несколько сотен ваучеров.
— Настоящих?
— Разумеется. Как ты можешь догадаться, он получил их в результате работы Чекового инвестиционного фонда «Заполярье». Это и были ваучеры жителей Кандалакши, в том числе и работников завода. При этом о том, на какое число назначен аукцион, Кошелев знал, а работники не знали.
— Тут нужно директора и главбуха притянуть.
— Можно было, — мрачно заметил Меркулов, — что теперь докажешь. Кошелева нет в живых. И данные Степана Прокофьева уничтожены.
— Значит, он что-то все-таки собрал…
— Да, он собирал номера ваучеров у всех, кто сдал их в «Заполярье». Ведь всегда найдутся такие, кто записывает номера полученных документов.
Турецкий вспомнил Елену Петровну, собственную мать, и кивнул:
— Только это мартышкин труд.
— Ну, не всегда. Прокофьеву удалось собрать несколько десятков таких номеров. Он думал обратиться в верхи, к нам, например, чтобы мы подняли документы, и выяснили, на какие ваучеры Голуб приобрел акции рыбоконсервного завода. Между прочим, он действовал очень грамотно, но…
— Но чем это кончилось… Так что же, Константин Дмитриевич, за этим тоже стоит Придорога?
— Видимо, да. Я вернусь к судьбе акций Голуба. Поскольку, как мы теперь знаем, такого человека не существует, он должен был как можно скорее переписать акции на свое настоящее имя. Или на кого-то другого. Между прочим, это не так легко выяснить, как ты знаешь. Делал он это через биржу ценных бумаг. Я уже дал задание отследить движение акций рыбоконсервного завода, и вот только сейчас, как раз когда ты ко мне ворвался, получил ответ.
— Ну и что же там? — затаив дыхание, спросил Турецкий.
— Часть акций, надо сказать небольшую, около десяти процентов, он перевел на имя Кошелева, то есть на себя. Остальные на Анастасию Тимофеевну Сухареву, прописанную в Зарайске и, как мы выяснили, постоянно проживающую в Австрии. Между прочим, мать Аркадия Петровича Придороги.
— Но не на самого Придорогу?
— Конечно. Он ведь функционер Госкомимущества, не забывай. Он сам не имеет права участвовать в приватизации предприятий, а должен лишь осуществлять надзор.
— Так, — Турецкий облокотился на стол. — Гарантирую, что на канале «3x3» он давно спелся с Асиновским. И Максим Сомов вокруг него крутился. — Он вспомнил слова Катюши о том, что Максим «напивался» с Придорогой, лебезил перед ним. По ее словам выходило, что их отношения зашли уж дальше некуда.
Что уж тут, кто как пробивается наверх в этой жизни, кто талантом, кто хитростью, а кто торгует собой… Впрочем, это продолжалось до той лишь поры, пока у Максима не появились основания для шантажа. Каким-то образом он завладел карточкой-заказом на слежку за Ветлугиной и кассетой с записью интервью, которые хранил Придорога. Они ведь проводили вместе немало времени, так что Максим мог найти их даже случайно. А сообразительности ему было не занимать. Пожалуй, ее было даже слишком много.
— Значит, Максим Сомов, догадавшись о том, что в действительности представляет собой Придорога, начал его шантажировать, так? — произнес Турецкий вслух.
— И поплатился, — кивнул Меркулов. — Исполнителем мог быть опять же Кошелев. А потом, чувствуя, что ему наступают на пятки, Придорога убрал и своего основного помощника.
— Все вроде сходится, Константин Дмитриевич, — сказал Турецкий. — Но вот одного я не могу понять — Придорога следил за Ветлугиной. Зачем? Неужели она мешала им с Асиновским провести приватизацию канала так, как они хотят? Ведь обвести ее вокруг пальца, как выясняется, ничего не стоило.
