Александра Маринина - Не мешайте палачу
Замысел был понятен. Сразу после убийства Ларкин должен был вывести Князева из транса и заблокировать его память. Он никогда не вспомнит кудрявого полноватого мужчину в темных очках, который заговорил с ним на улице и пригласил к себе домой, рассказывая о планах быстрого обогащения при помощи девушек. Он никогда не вспомнит, что ездил на проезд Черепановых и стрелял в мужчину, который в точно определенное время должен был выйти из точно определенной квартиры. Конечно, лучше всего было бы, если бы после убийства Князев приехал домой к Ларкину, и Михаил Давидович спокойно поработал бы с ним, в тишине и без спешки. Но если что-то не гладко, то за Князевым может потянуться «хвост», который и притащится прямо в Графский переулок. Так рисковать нельзя. Потому Ларкин и велел Виталию возвращаться в свою палатку на «Новокузнецкую». Михаил Давидович сам подъедет, чтобы поработать с сознанием Князева и его памятью.
В идеале нужно было попробовать записать хотя бы на магнитофон, как Ларкин будет внушать несчастному сосисочнику, что они никогда не встречались и никакого убийства не было. Но, если дать возможность Ларкину завершить работу, Князев и не сможет давать показания. Он же ничего не вспомнит. Кроме того, Князев уже задержан при покушении на убийство, и никто никогда не позволит сейчас снять с него наручники и отпустить в палатку на «Новокузнецкую» торговать сосисками. Хотя, по здравом размышлении, показаниям Князева грош цена, что так, что эдак. Если он еще в трансе, его нельзя допрашивать. Если позволить Ларкину вывести его из транса, то он все забудет. Настя проконсультировалась со специалистами, и они в один голос заверили ее, что настоящий мастер гипноза, а Ларкин, судя по всему, именно настоящий мастер, кодирует сознание специальными словами, чтобы никто, кроме него самого, не мог вывести человека из транса. С Кириллом Базановым, судя по всему, произошло то же самое. После убийства шантажиста Ларкин встретился с ним, вывел из транса и заблокировал память, потому парень абсолютно ничего про тот день и не помнил. А после расстрела Лученкова Михаил не успел добраться до Кирилла, которого задержали на месте преступления, и тот добросовестно, хотя и искренне недоумевая, рассказывал про «голоса, которые ему велели…».
Стало быть, свидетель из Князева никакой. Ничего от него не узнаешь, а если узнаешь, то не докажешь. Единственное доказательство – записи, из которых видно и слышно, как Ларкин погружает Виталия в транс и внушает ему намерение убить человека, выходящего из квартиры на пятом этаже третьего корпуса дома номер девятнадцать по проезду Черепановых. Потом видеозапись, на которой Князев добросовестно выполняет все внушенные ему действия. И, наконец, хорошо бы сделать запись, на которой Ларкин выводит его из транса. Но с точки зрения права ситуация почти дохлая. Прецедентов нет. Как квалифицировать действия Князева и Базанова? Ни одна экспертиза не признает их невменяемыми. А в законе указания на гипноз нет. Поэтому даже если и доказать, что в отношении Базанова и Князева был применен гипноз, это не избавит их от ответственности. Ибо сказано в законе: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т.е. не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния». Иными словами, все расстройства должны быть болезненного характера. А гипноз – не болезненное расстройство. И то, что ты делаешь в состоянии гипнотического транса, очень даже запросто вменяется тебе в вину. Ученые-юристы сто диссертаций защитят, пока правовое решение придумают для таких казусов. А задержанные столько ждать не могут. Их судьбу надо как-то решать…
А что Ларкину вменить? Его-то за что можно привлечь к ответственности? Сам никого не убивал, даже близко к жертвам не подходил. Гипноз недоказуем. Слова говорил? Ну так и вы говорите, кто ж вам мешает, только совершенно не факт, что вас послушаются и сделают, как вы велите. И Ларкина никто не слушался. И вообще он ничего такого им не говорил. Обыкновенная психотерапевтическая беседа. Стресс снимал. А что, нельзя? Ах, запись. Ну это он так, экспериментировал. Дурака валял. Морочил голову доверчивому Князеву. Пошел и убил? Да что вы говорите? Не может быть! И кого? Человека на проезде Черепановых? Ну надо же. Вот дурачок. Да Ларкин назвал первый пришедший в голову адрес. И человека, который там живет, он и знать не знает.
Гордеев и следователь Ольшанский спорили до хрипоты, пытаясь решить, что же делать с Ларкиным. За Михаилом Давидовичем постоянно велось наблюдение и задержать его можно было в любой момент, но было совершенно непонятно, надо ли это делать, а если делать, то по какому плану. Обвинить его не в чем. Стало быть, и расколоть не удастся. А если учесть его необыкновенные способности, то вряд ли даже самая умелая и изощренная тактика допроса даст хоть какой-то результат.
В конце концов решили Ларкина пока не трогать.
* * *– Проходите, Павел Дмитриевич, – сказала Настя как можно приветливее.
Ей удалось полностью взять себя в руки, успокоиться и приготовиться к разговору с Павлом.
– Похоже, вас ангел хранит, – улыбнулась она. – Значит, не зря я тащила вас на себе из Самары. Если бы вас сегодня убили, мне было бы обидно. Вы знаете человека, который на вас покушался?
– Нет. Лицо незнакомое. И имя его впервые слышу.
Настя видела, что он не лжет. И еще она видела, что Сауляк вымотан до предела и еле держится на ногах.
– Но у вас есть хоть какие-нибудь подозрения: кто это такой, кто его послал, чье задание он выполнял?
– Я уже говорил вам, Анастасия, я не страдаю от недостатка недоброжелателей.
– И вас не удивляет, что в их числе оказался ваш покровитель?
Сауляк нахмурился. Глаза его опять убегали от Насти, останавливаясь то на стене выше ее головы, то на полу, то на окне.
– Кого вы имеете в виду?
– Антона Андреевича Минаева. Это он послал к вам наемника. Чем вы перед ним провинились, хотела бы я знать?
– Вы ошибаетесь.
В его голосе вновь зазвучало высокомерие, как когда-то в Самаре, когда они только-только познакомились.
– Нет, Павел Дмитриевич, я не ошибаюсь. Генерал Минаев встречался с неким посредником. Этот посредник нашел наемника Князева и отправил его к вам с пистолетом в кармане. У меня есть фотографии, видео– и магнитофонные записи, подтверждающие это. Поймите же, Павел, мы здесь, на Петровке, не боги, мы не всемогущи, и наши сотрудники не могли случайно оказаться в вашем подъезде, когда туда явился Князев с заданием вас убить. Мы разрабатывали этого посредника, именно поэтому и засекли его контакт с Минаевым. Неужели вас это не убеждает?
– Нет. Наш разговор утратил предметность, вы не находите?
Он ей не верит. Или, наоборот, сразу признал ее правоту, но есть какая-то причина, по которой он не может показать, что согласен с ней. Конечно, он должен стоять на том, что Антон Андреевич Минаев – святее всех святых. «Отстрел» команды Малькова начался через несколько дней после того, как Павел вернулся в Москву. И закончился за два дня до того, как он уехал в Белгород и поселился там в гостинице. Минаев просто не может не иметь к этому отношения. А где Минаев – там и Павел. Так что оба будут стоять на своей безгрешности, упираться до последнего. Ничего, Павел Дмитриевич, ты у меня сейчас под дых получишь.
– Павел Дмитриевич, предметом нашего разговора является последовательность жертв. Вы отдаете себе отчет, что вы в этом ряду последний?
Вот так, Павел Дмитриевич. А теперь думай. Пытайся угадать, что я имела в виду. Ни за что не угадаешь. И начнешь проецироваться. Начнешь говорить о том, что беспокоит тебя больше всего. Ну, давай же, начинай.
– И кто же, по-вашему, первый в этом ряду?
Хитришь, Паша. «Угадай слово, которое кончается на букву… – А ты скажи, на какую букву оно начинается». Ну, скажу я тебе, кто был первым в этом ряду. Все равно ты ничего не поймешь. Потому что этот человек в обоих рядах первый – и в твоем, и в моем.
– А первым был генерал Булатников. Мне казалось, что это очевидно.
– И много ли человек в этом кровавом ряду?
– Павел Дмитриевич, давайте прекратим игру в угадайку. Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. И продолжаете покрывать Минаева, как будто он вам сделал много хорошего в жизни. Он убийцу к вам послал, вы хоть понимаете это? Он перевербовал вашего помощника, уж не знаю, как ему это удалось, шантажом или деньгами, но он сделал так, что ваш помощник послал к вам наемника.
– Это бездоказательно, – равнодушно сказал Сауляк. – Я не знаю, о каком помощнике вы говорите. И вообще я вам не верю.
– И напрасно, – ответила Настя почти весело, – хотите, кино покажу? Сами увидите, как Михаил Давидович Ларкин вводит вашего несостоявшегося убийцу в гипнотический транс и внушает ему вас убить. Даже адрес ваш ему называет, чтобы, значит, тот ненароком не ошибся.
