Фридрих Незнанский - Оборотень
Ясно было одно — в этой записи содержалось нечто такое, что чрезвычайно компрометировало кого-то. Будущего убийцу Ветлугиной. Первым эту загадку разгадал Максим Сомов. Он, пока неизвестно каким образом, завладел копией интервью и тем самым получил власть над убийцей Алены. Стал шантажировать его, угрожая раскрытием тайны. Однако тот, кто решился на убийство популярнейшей в стране тележурналистки, не остановился, разумеется, перед убийством куда менее известного рекламного мальчика. Там был всероссийский траур, здесь — строка в криминальной хронике.
Опять одни вопросы, и никаких ответов.
С другой стороны, все-таки что-то прояснилось…
Турецкий попытался вообразить рассудительного Меркулова, который наверняка указал бы на положительные результаты, которых добилось следствие. Ну конечно, какие-то результаты были. Например, теперь Турецкий и Меркулов окончательно убедились, что убийство Ветлугиной никак не связано с передачей о киллере, хотя Аристов и кое-кто в милиции по-прежнему держится за эту удобную для них версию. То, что Ветлугина была убита в то время, когда транслировалась передача о наемном убийце, — всего лишь совпадение. Но оно далеко всех увело. Нет, Турецкий в сердцах махнул рукой, Снегирев здесь ни причем.
К убийству самое прямое отношение имеет запись интервью с Юрисом Петровсом.
Не просто само интервью, а запись этого интервью! Могло произойти нечто, что не попало на кассету. В студию ведь кто только не заходил, как рассказывал Глеб. Максим, Асиновский, Куценко… Придорога чуть не свернул аппаратуру. Но почему тогда такое стремление уничтожить запись? Все опять рассыпалось и не желало складываться в целую картину.
Теперь Голуб. Как будто этот человек не имеет никакого отношения ни к Риге, ни к телевидению, ни даже к самой Ветлугиной. Жулик среднего пошиба, наживающий состояние на приватизации. Что у него может быть общего с Ветлугиной? Возможно, после приватизации рыбоконсервного завода решил отхватить себе кусок на канале «3x3»? Это кажется почти невероятным, но тем не менее факт остается фактом: именно Голуб заказывал слежку за Ветлугиной. Причем произошло это сразу же ПОСЛЕ записи интервью с рижанином.
Версию о том, что Голуб может быть агентом рижских националистов, Турецкий отмел сразу как совершенно абсурдную. Не будет фанатик заниматься такими делами, как организация ЧИФа «Заполярье».
Но как-то Голуб связан с Ригой. Как?
В памяти всплыло имя, которое упомянула в интервью Алена: Гринберг. Да-да, Михаил Семенович Гринберг. Причем она сказала о нем «мой знакомый предприниматель»…
Турецкий даже на миг от досады бросил руль. Надо же так проколоться! Нужно было немедленно разыскать этого Гринберга. Уж этого-то найти, наверно, совсем не сложно.
Только теперь Турецкий заметил, что стоит в пробке уже двадцать минут. От нетерпения он нервно закурил. Сейчас же, сию минуту, как только он переступит порог прокуратуры, нужно немедленно послать запрос на розыск проживающего в Москве предпринимателя Гринберга Михаила Семеновича, уроженца города Риги, год рождения предположительно в промежутке 1955–1965.
Ну конечно! Надо было сделать это давно, через секунду после того, как он вообще услышал это имя. Сколько времени в результате упущено даром! Мысли его лихорадочно скакали. Ведь Глеб сказал, что Гринберг приходил смотреть запись! Значит, он знал ее содержание, знал весь скандал, который разыгрался вокруг нее. Кстати, на телевидении он мог встретиться и с Максимом Сомовым…
Мелькнула шальная мысль — а не Гринберг ли и является этим самым Голубом? Приватизация, акции — это по его предпринимательской части. Говорят, Голуб не похож на еврея. Это не основание. Сколько угодно можно найти белокурых татар, евреев, ничем не напоминающих Сару и Абрама из анекдотов, русских, которых принимают то за грузина, то за дагестанца.
Гринберг — он же Голуб! Это сразу же все ставило на свои места. Он занимался организацией фальшивых ЧИФов, приватизировал в свою пользу мелкие предприятия по стране. В Кандалакше вышла осечка со Степаном Прокофьевым. Пришлось его убрать. Возможно, в Россию Гринберг уехал из Латвии, чтобы замести следы, поскольку здесь еще не знали о его криминальном прошлом. Недаром в Латвии ему не дают гражданства.
Далее, рассуждал Турецкий, приезжает Юрис Петровс — из Риги, где Гринберг, судя по интервью, также родился и вырос. Он был знаком с Петровсом — это совершенно очевидно и по реакции самого Петровса. Ему что-то известно о прошлом Гринберга, что-то очень важное.
Турецкий на миг сосредоточился и вспомнил, что именно на упоминании о Гринберге Петровс потребовал прекратить запись. Да-да, именно так! Конечно, он прекрасно знает Гринберга. Знает, что представляет из себя эта птица. А Алена называет его «мой знакомый предприниматель», тем самым в глазах Петровса становясь как бы его соучастницей. Неудивительно, что он не хочет иметь дело с тележурналисткой, которая сотрудничает с такими, как Гринберг!
Петровс может разоблачить Гринберга перед всем светом. И ОН ЭТО ПРОИЗНОСИТ. Хотя никто, в том числе сама Ветлугина, не догадывается о реальном смысле его слов. Но сам Гринберг, просматривая запись, сразу соображает, в чем дело. Далее Алена летит в Ригу, чтобы решить вопрос об интервью, а Гринберг, возможно, думает, чтобы собрать на него дополнительный компромат. Да, конечно, Гринберг теперь уверен, что Ветлугина копает лично под него. Он устанавливает за ней слежку, чтобы выяснить, как идут ее дела, что ей удалось раскопать. Алена тем временем летит в Ульяновск…
Мысли Турецкого прервал настойчивый гудок сзади. Оказалось, что полоса перед ним давно очистилась, и теперь он, стоя посреди проезжей части, не дает двинуться машинам сзади. Турецкий нажал на газ, и его «тройка» рванулась вперед.
Он спешил в прокуратуру, с тем чтобы сразу же по приезде отдать распоряжение о задержании Михаила Семеновича Гринберга.
19.00В дверях прокуратуры Турецкий столкнулся с Моисеевым. Старый криминалист как раз уходил домой.
— Какие-то новые факты, Саша? — спросил он, прерывая поспешные извинения Александра Борисовича.
— Гринберг! — воскликнул Турецкий. — Помните, из интервью с рижанином? Гринберг, он же Голуб!
— Вот так? — поднял брови Моисеев. — Пойдемте, вы мне все подробно изложите.
Турецкий пулей влетел в кабинет, бросился к телефону и позвонил в МУР с указанием срочно начать розыск Михаила Семеновича Гринберга, уроженца города Риги.
— Значит, вот вы пришли к какому выводу, — задумчиво говорил Моисеев. — Гринберг…
— Очевидно, что Петровс знал какую-то его тайну…
— Вы хотите сказать, что Гринберг был агентом КГБ в начале восьмидесятых?
— Агентом КГБ? — переспросил Турецкий.
— Ну, конечно, Саша, — улыбнулся Моисеев. — Я как раз хотел вам звонить. Я ведь тоже думал по поводу этого интервью… Ну что уж в нем такого… И почему Ветлугина летала в Ульяновск… Скорее всего, дело обстояло так Петровс запретил показ интервью по телевидению, Алена пыталась его уговорить, и он потребовал, так сказать, оплаты. Не в виде денег, нет. Он требовал у нее, чтобы она выяснила, кто скрывался за кличкой Козочка. Конечно, удобнее всего было бы выяснить биографию этого Петровса, но боюсь, латвийская полиция нам навстречу не пойдет. Но моя гипотеза такова: Петровс пострадал от рук КГБ, причем донос на него написал агент по кличке Козочка. Как Петровсу стало известно это имя, мы не знаем. Это какая-то оплошность в работе ведомства, но они тоже люди и тоже совершают ошибки.
Он всю жизнь мечтал найти эту Козочку, хотя бы узнать, кто она. И вот случай — видная российская тележурналистка…
— Семен Семенович, — перебил его Турецкий, — а мог он решить, что Ветлугина и есть эта самая Козочка?
— Ну о чем вы, Саша? — укоризненно покачал головой Моисеев. — Могла ли Ветлугина в начале восьмидесятых в Риге быть как-то причастной к КГБ?
— Я же не о том, была ли она причастна или нет, — кипятился Турецкий, — а о том, не мог ли так решить Петровс? Семен Семенович, подумайте, Ветлугина бывала в Риге, у нее там были дружеские связи на радио и на телевидении, недаром же «Ракурс» несколько раз выходил в Риге, помните? Она хорошо знакома с Гринбергом, а про него-то Петровс точно знает, что он был связан с КГБ.
— Это вам доподлинно известно? — спросил Моисеев.
— Нет, это предположение. Но, допустим, это так.
— Допустим…
— Петровс делает заключение, что Ветлугина и есть Козочка. Это приходит ему в голову после того, как Алена упоминает Гринберга. Он тут же требует прекратить запись. Запись прекращают, но разговор продолжается. Глеб, молодой человек с телевидения, который при этом присутствовал, вспоминает, что они говорили о Козочке. Это значит, что Петровс прямо и открыто обвиняет Ветлугину в том, что под этой кличкой скрывается не кто иной, как она сама. Алена все отрицает и обещает, вот что самое важное, обещает выяснить, кто такая эта Козочка.
