Фридрих Незнанский - Кто стреляет последним
— Логично, — согласился Федоров. — Вопрос второй. Почему на роль курьера он выбрал Грошева? Обычно, насколько я понял, груз доставляли до рижской таможни. А тут — в саму Ригу. На нашей таможне в последнее время не было крупной чистки? — спросил он у генерального прокурора.
— Нет. Я бы об этом знал.
— Может, в Риге таможню почистили? — предположил Турецкий. — Или Аббас перестраховался. Он же тоже осторожный волчара!
— Возможно и это… И третий вопрос, самый главный. Полковник из президентский охраны. Его фамилия Николаев.
— Как вы это узнали? — изумился генеральный прокурор.
— В президентской охране всего один полковник по имени Иннокентий Павлович, — вместо Федорова ответил Меркулов. — Мне помогли это выяснить.
— Кто?
— Один из помощников Президента. Мы с ним вместе учились на юрфаке.
— Но если вы знаете этого полковника, в чем проблема? — спросил генеральный прокурор.
— Если нам удастся захватить Рогожина и Грошева в момент получения ими груза лития, проблемы не будет, — ответил Федоров. — Обоих мы арестуем, а о подозрительных связях полковника Николаева проинформируем руководителей президентской охраны. Но если Марат все же сумеет получить груз, передать его Грошеву, а тот приедет с ним в Шереметьево-2, ситуация для нас очень осложнится. Особенно если этот полковник попытается помешать задержанию Грошева.
— Неужели никак нельзя предотвратить эту ситуацию?
— Заложники, — снова напомнил Меркулов. — Пока семья Вадима Костикова в руках Марата, он будет диктовать нам свои условия.
— Вы хотите получить мою санкцию на арест полковника Николаева? — предположил генеральный прокурор.
— Нет, — возразил Федоров. — У вас для этого нет никаких оснований.
— Каков же выход?
— Чтобы найти его, я и попросил вас ко мне приехать.
Воцарившееся в кабинете начальника МУРа молчание прервал Меркулов:
— Решение этой проблемы я вижу только одно. Во время проведения операции я буду вместе с Юрием Александровичем на его командном пункте. И если ситуация сложится наихудшим для нас образом — так, как он предположил, я лично дам санкцию на задержание полковника Николаева. За попытку создать препятствия сотрудникам МУРа при выполнении ими оперативного задания. — Меркулов обернулся к Федорову. — Вас устраивает такое решение?
Федоров подумал и кивнул:
— Вполне.
— Вы берете на себя очень большую ответственность, — предупредил Меркулова генеральный прокурор.
Меркулов лишь пожал плечами:
— Не стать привыкать.
— В любом случае можете рассчитывать на мою поддержку.
— Спасибо.
— Во сколько вы планируете начать операцию? — спросил генеральный прокурор у Федорова.
— Ровно в полночь…
— Вот такие, Саша, наши дела, — проговорил Меркулов, когда они вернулись в его кабинет в Генеральной прокуратуре. — Ну, рассказывай, что ты там в «Руси» накопал.
При упоминании майора и полковника, к которым с подругой ездила Люська, Меркулов переспросил:
— Из Приднестровья? Очень любопытно!..
Но больше всего, как и предполагал Турецкий, его заинтересовал бывший муж Люськи.
— Компьютерщик. Учился в Японии. Начальник информационного центра. Чрезвычайно важно!..
— А как тут у вас? — спросил Турецкий. — Меня же весь день не было.
— В общем, нормально. Но в главном звене — никакой ясности…
Меркулов ввел Турецкого в курс дел. И заключил:
— Место встречи — самый больной вопрос. И никакого ответа пока нет.
Турецкий подошел к карте Москвы:
— Где маратовская автобаза?
Меркулов показал.
— Все равно наши успеют раньше, — предположил Турецкий. — Их «бээмвухам» нужно будет из Тушина выбраться на кольцевую — это минут двадцать, не меньше. А наши уже будут там.
— А если и они заранее выйдут на кольцевую?
— Это будет, конечно, хуже…
Вошел водитель меркуловской «Волги». Это был молодой парень, недавно из армии. И то ли он не успел отвыкнуть от армейской дисциплины, то ли нравилось ему чувствовать себя немножко военным, но в обращении с Меркуловым он всегда старался быть по-военному четким. Так и на этот раз — доложил:
— Все сделано. На Савеловском вокзале он забрал чемодан, серый такой, вроде баула. Поехали на кольцевую, у моста через Москву-реку ходил минут двадцать, что-то высматривал. Потом поехали в поселок. У гаража перегрузил чемодан в свой «запор», в багажник. Попросил меня посмотреть, не будет ли за ним хвоста, сам поехал вперед. «Запор» у него, я вам доложу! Никогда таких не видел. Ушастый, а с места взял, как ракета! И пер за сотню, я еле успевал!
— Ты прямо как оперативник! — усмехнулся Меркулов. — Ну и как — был хвост?
— Нет. Точно. Я его довел до Ярославки. Там он свернул на заправку, а я — сюда.
— Зачем он поехал на Ярославку?
— Провериться, видно, решил. Чтобы с гарантией.
— Ясно. Отдыхай. Через час выезжаем.
Водитель вышел.
— Это он о Вадиме? — спросил Турецкий. — Что он высматривал у моста?
— Считает: встреча будет там.
— Почему?
Меркулов не стал вдаваться в подробности, с него хватило насмешек Грязнова. Поэтому лишь пожал плечами:
— Считает, и все.
— А я бы прислушался, — заметил Турецкий. — Интуиция у него — дай Бог каждому!
— А я и прислушался, — кивнул Меркулов. — Решили с Федоровым, что одну группу поставим там. Но шансов очень немного.
— Послушай, Костя, — проговорил Турецкий. — Я насчет этого полковника из президентской охраны. Может, не стоит тебе подставляться? Давай лучше я поеду в Шереметьево и, если что, сам прихвачу этого гада. А что? Имею право. В конце концов, я следователь по особо важным делам.
— Вот давай и будем заниматься особо важными делами. Я — своими, а ты — своими. У меня есть для тебя особо важное дело. По правилам, конечно, им должны заниматься оперативники. Но если все мы будем поступать только по правилам…
— Произойдет всеобщая итальянская забастовка, — закончил Турецкий. — Что за дело?
— Нужно попытаться перехватить красную «тоёту» с заложниками. Сможем — все выиграем.
Меркулов подвел Турецкого к карте Москвы. Показал:
— Квартира с семьей Вадима — где-то здесь, на правой стороне Ленинградского шоссе, если ехать от центра. Слева — парк, там больших домов нет. Они погрузят заложников в «тоёту» и поедут в сторону кольцевой.
— Могут и через центр.
— Все равно сначала поедут вперед. Там разделительный газон, не развернуться. Разворот — только под мостом через канал имени Москвы. Так вот, тут, перед мостом, и устроишь засаду. С тобой будет Володя Яковлев и еще один оперативник. На муровской машине. И гаишные «Жигули», я договорился. Гаишник тормознет «тоёту»: для проверки документов. Тут и действуйте. Как — не мне тебя с Яковлевым учить. В «тоёте» будут двое. А может быть — только один человек, водитель. Вадим поставил Марату такое условие.
— Он его не выполнит.
— Выполнит. Но второй может выйти загодя, перед местом встречи. Если получится, сразу же сообщи Вадиму, пусть немедленно уезжает. Вот номер его пейджера и телефон оператора. — Меркулов передал Турецкому листок — Потом свяжешься со мной — по рации, из гаишной машины.
— А если «тоёта» не остановится?
— Думаю, остановится. Документы у них наверняка в порядке, заложники предупреждены — поднимать шума не будут.
— А вдруг нервы не выдержат и все же не остановятся?
— Тогда пусть уходят. Погони не устраивать. А мне сразу же доложи. Ну, как говорится, с Богом. Действуй!
Но не успел Турецкий выйти из кабинета, как дверь распахнулась и на пороге возник Косенков. Вид у него был совершенно ошеломленный.
— Чертовщина какая-то, Константин Дмитриевич! Только что позвонил Владимир Александрович Яковлев, из МУРа. Ему доложила «наружка»: все три «бээмвухи» выехали с автобазы и идут по Волоколамскому шоссе в сторону кольцевой!
— Я же говорил, что они заранее выйдут на кольцевую, — напомнил Меркулов Турецкому. — Так в чем же чертовщина?
— А в том, что все три машины пустые!
— То есть как — пустые!
— Да так! Только водители. И ни одного пассажира!
— Что за чертовщина?! — поразился Меркулов. — Действительно чертовщина! Значит, двенадцать боевиков остались охранять базу? А кого же он пошлет на место встречи? Ничего не понимаю! Что бы все это могло значить?
Но долго обсуждать это уже не было времени. Только одно Меркулов осознавал совершенно ясно: как бы ни сложилась ситуация, теперь очень многое будет зависеть от Вадима.
Слишком многое.
Почти все…
V
Без четверти десять.
Вадим ехал по ярко освещенной кольцевой, и память с непрошеной услужливостью останавливала его взгляд на знакомых местах.
