Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Он снял перчатки, самодовольно улыбнулся констеблю и выкатился за дверь.

Его напускная бравада никого не обманула. Даже Томми, самый зеленый из всех, прекрасно понимал, что никаких поводов для гордости у Фрэнка нет.

Хиллари вновь принялась изучать труп. Джанин позвонила криминалистам и продолжила обыск.

Томми пожал плечами и вернулся к работе. У девчонки было какое-то адское количество вещей — дорогие французские духи, прозрачные шелковые чулки, туфельки, даже на его неискушенный взгляд, стоившие целое состояние. Но наркотиков нигде не было.

Хиллари тихо вздохнула. Она попыталась поставить себя на место жертвы. Глаза девушки были закрыты, и Хиллари печально подумала — интересно, какого они цвета? Темно-карие, под стать почти черным волосам? Или ярко-голубые? Как бы то ни было, они никогда уже не откроются снова, не будут смотреть на мир с беззаботностью юности — тем, что французы называют sang froid.

«Что же с тобой произошло, малышка?»

Может быть, какой-нибудь друг предложил ей уколоться? А поняв, что француженка умерла, он — или она — подобрал иглу, шприц и все прочие свидетельства своего присутствия и был таков?

Если так, то где-то кто-то сейчас дрожит от страха. И гадает, скоро ли его найдут.

Джанин ненадолго остановилась — она перебирала одежду покойной, уверяя саму себя, что ничуть не завидует ни количеству, ни качеству нарядов, — и задумалась, на что же среагировали датчики в голове у Хиллари Грин. Сержант не сомневалась: что-то она заметила.

Джанин знала, что у Хиллари до отвращения хорошая репутация. Просто бриллиантовая, несмотря даже на мужа-подлеца. Показатели по арестам у нее были одни из лучших, показатели раскрываемости — еще лучше. Все знали, что суперинтендант Донливи ценит ее как детектива, хоть и не спешит при этом повышать в звании.

Неудивительно, что ей уже за сорок, а она все ходит в инспекторах.

И Джанин (которая твердо намеревалась дослужиться минимум до суперинтенданта) внимательно смотрела и училась. Однако, как она ни старалась, она не могла найти в комнате ничего из ряда вон выходящего. Жертва — студентка, юная, беспечная, беззаботная — либо приняла какую-то дрянь, либо имела аллергию. Такое случается гораздо чаще, чем принято считать. Да, жалко. Но стойку делать не на что.

И все же она готова была спорить на десятку: инспектор Грин что-то заприметила. Пусть у Джанин не было ее опыта и чутья, но мозги-то у нее были. А мозгами Джанин пользоваться умела.

Если Хиллари Грин, которая не меньше всех остальных недолюбливала Фрэнка, поручила ему лакомый с виду кусочек работы — значит, что-то тут нечисто.

Больше всего это было похоже на то, что она убрала Фрэнка, чтоб не путался под ногами. (Не то чтобы Джанин ее за это осуждала!) Как будто она заранее знала, что Фрэнк ничего не найдет. Или не верила, что из поисков что-нибудь выйдет. И все же у девчонки на руке след от укола. А значит — смерть от наркотиков, тут и к гадалке не ходи.

Но док с инспектором все о чем-то шептались, и Джанин с удовольствием почувствовала, как волоски у нее на загривке встали дыбом.

Кажется, все будет куда сложнее и интереснее!

Прибыли криминалисты и выставили всех вон. Никто не сопротивлялся — не столько потому, что нужно было освободить специалистам место для работы, сколько из нежелания перемазаться в черном порошке, с помощью которого снимали отпечатки. Тем более что этот самый порошок имел обыкновение проникать в каждую впадину и трещину — не говоря уже об отверстиях, — человеческого тела.

Детектив Линч успел узнать это на своей шкуре. Как, впрочем, и все остальные.

Бросив криминалистов на месте преступления, они медленно пошли по коридору.

— Нашли что-нибудь? — непонятно зачем спросила Хиллари. Если бы они нашли, то сразу сказали бы. — Предсмертной записки не было?

— Ничего не было, шеф, — торопливо ответил Томми.

— Нет, босс. — Джанин, которая терпеть не могла все эти «шеф», «мэм» и «сэр», придумала свое обозначение для непосредственного начальства.

Хиллари не возражала. По правде говоря — а лгать Джанин не любила, — с инспектором Грин можно было иметь дело. Она не заводила любимчиков, охотно делилась знаниями, была довольно уравновешенна и определенно обладала здравым смыслом. Просто Джанин не нравилось работать под началом у женщины. Она не завидовала, нет, просто некоторые коллеги смотрели на них как на своего рода бабий дуэт.

— Значит, если своего запаса наркотиков у нее под рукой не было… — вслух подумала Хиллари и приподняла брови, приглашая подчиненных присоединиться.

Первым, само собой, выскочил Томми Линч.

— Вы хотите сказать, что наркотики принадлежали кому-то другому? — с жаром предположил он. — Бойфренд?

— Возможно, — осторожно сказала Хиллари, стараясь несколько остудить его энтузиазм. Она помнила — еще помнила — те давние дни, когда сама пылала тем же энтузиазмом.

— У нес на руке всего один укол, босс, — сказала Джанин и пожалела, что не могла осмотреть тело самостоятельно.

— Вот именно, — сказала Хиллари. — И что из этого следует?

Она никогда не принадлежала к числу тех начальников, которые стремятся забрать все вкусненькое себе.

Джанин кивнула. Она начинала понимать, к чему клонит инспектор.

— Первая проба?

Томми Линч покачал головой.

— Вот не повезло девчонке, — негромко сказал он.

А Хиллари задумалась.

Вправду ли это было слепое невезение?

Беда только в том, что, пока нет заключения о вскрытии, они не могут знать наверняка, с чем имеют дело.

Возможно, укол вообще не имел никакого отношения к смерти. Маловероятно, конечно. Но за время работы в долине Темзы Хиллари повидала и не такое.

Хиллари отправила Томми составлять список ближайших подруг пострадавшей, а Джанин поставила в коридоре у двери комнаты на случай, если криминалистам понадобится помощь или отыщется что-нибудь неожиданное.

Хиллари заметила, что красавицу-блондинку этот приказ не обрадовал — вдруг да пожалуется потом Мэлу, пришло ей в голову. Вот потому-то ей и не нравилась вся эта история с их романом. Само его существование вечно порождало какие-то подводные камни, и Хиллари знала, что рано или поздно непременно наткнется на какой-нибудь из них и расшибет лоб.

Вздохнув, она двинулась в офис секретаря, где, как она и ожидала, ей сообщили, что директор ждет ее на кофе у себя в кабинете.

Кабинет директора располагался на верхнем этаже и выходил окнами в сад. Самый обычный кабинет — стены до середины обшиты дубовыми панелями, по обе стороны от оригинального камина (кажется, работы Адама) тяжелые кресла в бордовой коже. На стенах выстроились в ряд масляные портреты высоких персон. Высокие створчатые окна обрамляли длинные бархатные занавески того же бордового оттенка, и края их складками лежали на полу. В центре комнаты располагался большой стол с обитой кожей крышкой и антикварным чернильным набором из серебра.

Все вместе это здорово смахивало на кабинет деревенского сквайра годов эдак двадцатых прошлого века — ничего иного Хиллари и не ожидала.

Из этой картины выбивался только современный компьютер да лазерный принтер, занимавший край стола.

Сидевший за этим пришельцем из двадцать первого века человек встал и оказался очень похож на банкира. У него был синий костюм с запонками, галстук какой-то второсортной частной школы и гладко зачесанные назад седые волосы, как у актера.

— А, Венди, это, должно быть, из полиции?

Секретарша, удивительно молодая женщина в джинсах, провела Хиллари в кабинет. Утвердительно улыбнувшись, секретарша отправилась за кофе.

Хиллари готова была поставить свою месячную зарплату на то, что кофе прибудет в турке, и подадут к нему что-нибудь эдакое, вроде миндального печенья с ликером.

— Я доктор Хэйверинг, — директор протянул ухоженную руку, и Хиллари ее пожала.